Ночь перед боем

- Кэп, сэр! - в дверях кухни появился старпом Сэм. В синих глазах старика застыла холодная, пробирающая до костей злость, губы его вытянулись в тонкую бледную линию, на висках выступила сеточка вен, на шее вздулись желваки. Несмотря на свой возраст, Сэм крепко сжимал одной рукой вырывающегося и визжащего дурниной Гарри. - Эдвард!.. - старпом споткнулся на полуслове, увидев разбитую в кровь мордашку Джека и его измученный и затравленный, как у пойманного в силки зверька, взгляд. Весь путь от Тортуги до Бухты богатое воображение подкидывало старику возможные картины издевательств над несчастным ребенком, но старпом, повидавший на своем веку многое, не мог вообразить, что женщина может вот так вот изводить беззащитного ребенка. - Я, кажется, велел оставаться на корабле, - сурово произнёс Тиг, что совершенно не вязалось с тем, как он почти нежно коснулся пылающего лба сына, убрав прилипшую к коже, влажную от крови прядь темных волос. Затем, словно очнувшись, он нетерпеливо повернулся к старику. Заметив толстяка Гарри в руках старпома, Эдвард брезгливо поморщился и окатил мальчишку таким гневным взглядом, что тот, клацнув зубами, захлопнул рот, перестав завывать на одной ноте, и теперь лишь сопел и тихо поскуливал. - Раз ты здесь, Сэм, проследи, чтобы эта тварь и ее сын никуда не делись, я позже поговорю с ними! Запри их где-нибудь. И... - Тиг мельком и с презрением глянул на переставшего корчиться в предсмертной агонии пирата. - Убери это отсюда, - презрительно и тихо, чтобы услышал только Сэм, добавил капитан. Напряжение, державшее Эдварда стальными когтями на протяжении всего плавания до Бухты, постепенно начало отпускать, оставляя за собой дикую усталость и чувство полной опустошенности. - Да, капитан, - старпом медленно кивнул, с трудом отведя взгляд от вздрагивающего на полу ребенка, и сильно ткнул скулящего толстяка Гарри под ребра, чтобы тот замолчал наконец. - Благими намерениями вымощена дорога... сам знаешь, куда, - в голосе Сэма было открытое осуждение. - Бровь ребёнку шить придется, как бы зараза не попала, - махнул он рукой в сторону Шиная. Эдвард более не слушал причитаний Сэма. Осторожно, чтобы не причинить лишней боли своему сыну, и очень бережно Тиг поднял ребенка на руки и удивился легкости его тела. Мальчишка всегда казался ему каким-то худым и слабым, но сейчас от того прежнего Джека словно половина осталась. - Джекки... - Эдвард вгляделся в измазанное кровью бледное личико сына. Рана на рассеченной брови продолжала сильно кровоточить - кровь запеклась на длинных пушистых ресницах мальчика, не давая возможности полностью открыть левый глаз. Шинай был в сознании, но никак не реагировал на отца, глядя словно сквозь него. Мальчонка вздрагивал в руках Тига, словно каждую мышцу его маленького тельца сводило судорогами, но глаза, наполненные болью и ужасом, оставались совершенно неподвижными. - Джек, ты слышишь меня? - неожиданно растеряно спросил Тиг. - Воробушек не говорит! Уже неделю не может говорить! - вдруг подала голос девчонка, которая до сих пор молчала и лишь всхлипывала, шумно и по-детски шмыгая носом. - Отнесите его, пожалуйста, в мою спальню, - в голосе девушки, несмотря на испуг и робость, звучали стальные нотки и, как показалось Тигу, плохо скрываемое осуждение. Давно уже никто не осмеливался так разговаривать с суровым и скорым на расправу пиратским капитаном. Эдвард не ожидал такого от зеленой девчонки и, впервые не найдясь, что ответить, хмыкнул, сдвинул брови, но отправился все же исполнять просьбу, больше похожую на приказ. Память у Тига была хорошая, и в девушке он узнал миловидную проститутку, с которой провел несколько часов, пока маленький Джек ждал его на улице под дверью в день, когда Эдвард оставил его здесь. Лестница, ведущая на второй этаж, тонула в полумраке и была такая узкая, что Эдвард не смог бы развернуться на ней, даже если бы захотел. Старые деревянные ступени жалобно скрипели, и этот звук отчего-то напомнил капитану хруст снега зимним утром в одном из парков Лондона, куда гувернантка водила его в детстве на прогулку. Маленькому Эдди Тигу, кажется, тогда было столько же лет, сколько сейчас Джеку. - Положите мальчика на постель и идите, - голос миловидной проститутки вывел Тига из смутных и давно забытых воспоминаний о далеком прошлом, и он взглянул на девушку так, как если бы был безусым юнцом, а она дебютанткой на своем первом балу. Лили замялась и вспыхнула до корней волос, бросив короткий и растерянный взгляд на кровать и вспомнив, что именно на этой постели происходило ее свидание с Эдвардом. - Идите и принесите теплую воду. И побольше. И не смотрите на меня так! - быстро выпалила Лили, судорожно втянув курносым носиком душный воздух спальни. Щёки её были красны, аки маков цвет. Едва только за Эдвардом закрылась дверь, Лили шумно выдохнула и опустилась на колени перед лежащим на кровати мальчиком. - Воробушек, миленький, теперь все позади. Эта злая женщина больше не причинит тебе боли. Она не тронет больше тебя. И ты поправишься... Джек лежал на боку, поджав ножки к животу, и совсем никак не реагировал на слова девушки. Лили пугал затравленный, дикий взгляд мутных глаз малыша, он смотрел словно сквозь нее и все время вздрагивал, судорожно и со всхлипом глотая воздух. - Ничего, все будет хорошо, - убеждала больше себя, чем Джека девушка, снимая с мальчика грязную и рваную одежду. - Я промою тебе раны, потом ты поешь всего, чего только захочешь, а потом поспишь. И тогда поправишься. Обязательно поправишься, да? Воробушек... - от волнения Лили снова начала говорить много и быстро, глотая окончания слов и сбиваясь. - Я никому тебя не отдам, - горячо зашептала девушка. - Ты - мой маленький, смелый и храбрый мальчик, мой Воробушек. Ты останешься со мной... - Лили, - Девушка вздрогнула, когда Тиг брякнул об пол двумя ведрами, расплескав теплую воду и замочив бледно-голубое ужасно поношенное и выцветшее, но при этом чистенькое и отглаженное платье Лили. Она так увлеклась, что не заметила бесшумного появления капитана. - Не обещайте моему сыну того, что от вас не зависит. Я заберу его, как только он сможет встать! Так что не стоит ему внушать свои сопливые иллюзии и мнить себя заботливой мамашей!- Сказал как отрезал капитан. - Удивительно, что вы помните мое имя, - девушка нахмурила носик и, совсем по-детски поджав губы и не глядя на Эдварда, принялась очень осторожно вытирать кровь с лица Джека смоченным в воде полотенцем. Разговор о том, чтобы оставить маленького Воробушка в бухте, Лили решила завести чуть позже. В конце концов она еще не придумала, чем можно убедить сурового мужчину в своей правоте. - Я не жалуюсь на память. Да и сложно забыть проститутку, которая неожиданно оказалась девственницей. Я с таким столкнулся впервые, - Тиг намеренно смутил и так красную, как спелый помидор, девушку, но Лили в долгу не осталась. - Я тоже запомнила ваше имя, Эдвард. И благодарна вам... эм, за вашу нежность и внимательность по отношению ко мне в ту ночь. Но во всем остальном, я уверена, вы жестокий человек! - колкие слова девушки ярко контрастировали с тем, как нежно и бережно она промывала каждую рану на теле мальчика. Джек никак не реагировал на прикосновение Лили, но, видимо, промывание загноившихся ран принесло ему облегчение. Малыш закрыл глаза, чувствуя, как жар, державшийся из-за инфекции уже несколько дней, начинает спадать. Только вот порез на рассеченной брови выглядел слишком уж скверно и продолжал сильно кровоточить. Как бы Лили ни старалась остановить кровь, у нее ничего не получалось. Влажное полотенце хоть и медленно, но раз за разом всё сильнее окрашивалось в алый цвет. - Я жёсткий, - Эдвард нетерпеливо убрал руки девушки от лица Джека, осматривая рану. - И жесткий я ко всем одинаково. В том числе и к моему сыну и воспитывать Джека я тоже буду жестко. По-другому в пиратском мире долго не живут. Но я признаю, что и впрямь был неправ, оставив сына тут, - Тиг ласково, словно извиняясь, дотронулся до бледной щеки мальчика, а потом погладил его по спутанным волосам. - Лили, Вы умеете шить? - Шить? - растерялась девушка. - Да, конечно... Вы хотите, чтобы я зашила одежду Воробушка? - Лили взглянула в глаза капитана и тут же отвела смущенный взгляд, сделав вид, что ее очень заинтересовала дешевая картина на стене. Вглядевшись в рисунок, девушка снова зарделась: на картине были изображены полуголые наложницы в гареме какого-то турецкого бея. - Нет, я хочу, чтобы вы зашили Джеку бровь, - Эдвард намеренно сделал ударение на имени мальчика, подчеркивая тем самым, что ему не нравится индейское имя сына, и, проследив за взглядом Лили многозначительно приподнял брови, заметив: - Безвкусная мазня. - Зашила бровь? - Девушка поджала побледневшие вдруг губки и спрятала за спину дрожащие руки, пропустив слова о картине мимо ушей. Лили побелела как накрахмаленное полотно, представив в своих руках иглу, протыкающую края кровоточащей раны, а вслед за ней протягивающуюся через отверстие в коже нить. - Изнеженная девица, - фыркнул в ответ капитан и покачал головой, глядя на сжавшегося комочком под одеялом сына. - Подготовьте ром и иглу с нитью. Я позову своего помощника. Сэм зашьёт, он вполне мог бы стать неплохим лекарем, если бы учился. Тиг не успел сделать и шага, как старпом сам вошел в комнату. Видимо, взволнованный старик так переживал за мальчика, что стоял все это время у двери, не решаясь войти. Понимая, что сейчас начнется, Лили отвернулась к окну, комкая в руках не первой свежести кружевной платочек. Смотреть на то, как капитан Тиг прижимает хрупкое худенькое тельце сына к постели, чтобы тот не дернулся, а его помощник в этот момент прокаливает иглу над пламенем свечи и приступает к операции, у девушки не было сил. Джек задрожал всем телом, увидев свечу в руках Сэма, малыш не осознавал, что ему хотят помочь, он и доброго старика старпома узнавал с трудом. От удара головой о ступеньку ужасно кружилась голова, а очертания людей и предметов были смазанными и нечеткими, словно темные пятна. И лишь пламя свечи выделялось отчетливо. Несколько раз Джемма ловила маленького Джека за воровством еды и, прижав ребенка к полу или стене, держала его крохотные пальчики над пламенем свечи, упиваясь дикими воплями мальчишки, а потом со всей силы надавливала на ожоги, сдирая обгоревшую кожу с пальцев крохи Шиная. Ребенок выгибался от боли и кричал, колотясь об пол и захлебываясь слезами... Сейчас маленькому Джеку казалось, что он снова испытает это ужасное чувство, когда его руку долго держат над пламенем, а в воздухе медленно расползается тошнотворный запах паленой кожи. Шинай изо всех своих оставшихся сил попытался высвободиться из рук отца и жалко заскулил, отворачивая лицо от старика с иглой в руках. - Тише, Джекки, не верти головой. Потерпи немного. Будет больно, но надо терпеть. Ты же мужчина! Мужчины терпят молча! - Эдвард прижал голову сына к подушке. -Давай, Сэм, буквально три стежка. Быстро! Джек вцепился израненными ручонками в простыню и тихо захныкал, но сопротивляться отцу перестал. - Это все ваша вина!- не выдержала вдруг Лили, яростно размазывая платком слезы по лицу и шмыгая носом. - Как вы могли оставить своего единственного сына у этой женщины? Да вы знаете вообще, что Воробушек тут пережил? Джемма не давала ему есть! Заставляла все ночи напролет работать, и била! За малейшую провинность! Вы гуляли себе по Тортуге, распивая ром, пока ваш сын тут кричал от боли! - Девушка перевела дыхание и взглянула наконец на Джека. Сэм очень быстро и аккуратно шил мальчонке бровь, и вскоре уже даже обработал рану какой-то сладко пахнущей настойкой из маленькой зеленой бутылочки. Сам Джек больше не дергался. После того, как его отпустили, малыш снова повернулся на бок, чтобы не тревожить избитую спину. Он лежал с закрытыми глазами и изредка вздрагивал, заходясь в судорогах. - Вы виноваты во всем, что случилось с Джеком, - продолжила Лили, сверкая заплаканными глазами в сторону Тига. - Знаете ли вы, что Джемма продала вашего сына тому человеку, чтобы он надругался над ним и медленно убил! Он... он должен был!.. - Я знаю! - Рявкнул Тиг, одним могучим шагом пересекая комнату и оказываясь у окна рядом с Лили. - Если вы не заметили, я пристрелил того человека! Прекратите уже бабскую истерику! - Ах, бабскую истерику? - не сдержав гнева, маленькая хрупкая девушка сжала крохотные кулачки и бросилась на растерявшегося на мгновение пиратского капитана, отчаянно молотя его по груди. -Достаточно! - Эдвард сжал тонкие запястья Лили в своих руках и отстранил ее в сторону, сурово и строго глядя на нее. - Хватит! Успокойся! Пожалуйста... - как мог в этот момент примирительно сказал он. - Я сейчас тебя отпущу, ты пойдешь на кухню и принесешь оттуда все съедобное, что найдешь. Джек же голодный, да? - Кэп, ты забыл, как сам после побега с каторги, оголодавший, ел все подряд и как чуть не преставился потом?- Вмешался Сэм тоном знатока.- Еда ж с непривычки вся назад выходила. Нельзя Джеку сразу все, - старпом повернулся к девушке. - Лили, принесите кружку теплого молока, а кухаркам велите сварить бульон из любой птицы. Джек практически не слышал, о чем говорили люди вокруг него, то проваливаясь в темноту, то снова приходя в себя, малыш пытался удержаться в сознание, словно это было для чего-то необходимо. Кто-то бережно приподнял его голову, поднося к разбитым губам кружку с молоком... Шинаю подумалось, что у молока странный привкус чего-то такого, что Джек уже когда-то пробовал - Сэм капнул в кружку с молоком несколько капель опиумной настойки, чего малыш, конечно не видел. Жадно выпив все до последней капли и чувствуя, как приятное тепло и покалывающее оцепенение разливаются по его телу, Джек опустил голову на подушку и мгновенно погрузился в спокойный сон.