***
— Тэхён-а, на тебе лица нет. Всё точно хорошо? — осторожно интересуется Чимин, наблюдая, как Минки вытирает варенье с ладошек о чужой белый свитер. — А что не так? — отмирает Тэхён и переводит взгляд на заляпанный свитер. — Минки, медвежонок, ты меня испачкал. Ребёнок опускает глазки, а после подаётся вперёд, обнимает Тэхёна за шею и вжимается губами в мягкую щёку. Тэ тут же умилённо улыбается, обнимает ребёнка в ответ, а после спускает того на пол. Минки тут же убегает в гостиную, где садится рисовать, а Тэхён задумчиво смотрит на разводы варенья на своей груди, а потом проводит по ним пальцем, сильнее размазывая. — Чимин-а, а Юнги… Он до рождения Минки любил или не любил детей? — задумчиво спрашивает омега, поднимая взгляд на друга. — Не знаю, — пожимает плечами тот и запихивает в рот ложку, наполненную тыквенно-лимонным вареньем. — Думаю, что они ему просто были безразличны. Впрочем, судя по моим наблюдениям, младенцев он точно не любит. Они шумные, часто плачут, кричат, требуют внимания. Юнги тишину любит, покой, он вообще крайне ленивый. Думаю, даже без его работы на ранних порах были бы ссоры и скандалы. Но вот когда Минки начал пытаться ходить, когда начал говорить, Юнги как-то проще стал относиться к ребёнку. — Это звучит так, будто Юнги просто смирился, что у него есть сын, — тяжко выдыхает Тэхён, упираясь лбом в столешницу. — Ну, я бы так не сказал. Да, Юнги вёл себя дерьмово, и его отношение оставляло желать лучшего. Но он действительно любит Минки. Даже когда тот был младенцем, шумным и крикливым, Юнги его очень любил. Я как-то проснулся ночью, а его нет. Я подумал, он ушёл, а тут Минки захныкал. Я пошёл его успокоить, а там Юнги. Стоит у колыбельки, держит малыша на руках, покачивает, успокаивает… Рэп зачитывает вместо колыбельной. Тэхён вскинул голову, смотря удивлённо, а после расхохотался. Следом за ним засмеялся и Чимин. Воспоминания вспыхнули в памяти, заставляя губы расползтись в улыбке. Это было действительно мило, хотя и чертовски странно. Но ребёнок под хриплый голос отца уснул. А Чимин тогда тихо ушёл в комнату, не выдавая своего присутствия. Это воспоминание он, молча, хранил в своём сердце. От него веяло теплом. — А почему тебя вдруг так заинтересовал этот вопрос? Тэхён передёрнул плечами и поднял несчастный взгляд на Чимина. Помедлив, он всё же пересказал Чимину события, произошедшие около двух часов назад. — …, а потом он сказал, что вообще не планирует ребёнка заводить, — расстроено закончил омега, и Пак выдохнул. — Не думаю, что всё так страшно. У Чонгука ведь есть младший брат. Помнишь, ты рассказывал, как вы вместе забирали его из садика, как Чонгук с малышнёй в песочнице возился? Значит, детей он любит. Может быть, дело не в его нелюбви к детям в целом, а к тому, как некоторые из них ведут себя? Сам же знаешь, всё зависит от воспитания. Однажды забирал Минки из садика, а мне воспитательница начала жаловаться, что он ни с кем не общается. А Минки дома мне признался, что они все глупые и слишком шумные. Вот уж весь в Юнги. — Да, я-то понимаю, что всё зависит от воспитания, но вот Чонгук… А что если я захочу ребёнка, а он нет? Что тогда делать? Я-то детей очень сильно люблю, они такие милые маленькие карапузы, особенно маленькие. Их глазки блестят любопытством, беззубые улыбки такие искренние. А даже если малыш и плачет, то меня это не раздражает, мне хочется приласкать его, показать, что я защищу его, что он не один. — Да, и поэтому мне приходится с боем отнимать у тебя своего ребёнка, — усмехается Чимин, и Тэхён широко улыбается. — Минки для меня отдельный вид эндорфина. Он же у тебя такой… Такой… Ох, — выдохнул омега, жмурясь, будто съел вкусную конфету. — И вообще, я уже по нему соскучился. Пошли. Пока Чимин мыл кружки, Тэхён уже уселся рядом с Минки на полу, смотря, как малыш рисует. Минки действительно был очаровательным малышом. Тэхён мечтал о таком же. Или о девочке. Чтобы так же улыбалась, обнимала его, чтобы звонко смеялась и сверкала своими глазами-бусинками. Тэхён точно знал, что хочет ребёнка. Может быть и не сейчас, но через годик-два уж точно. Вот только загвоздочка. Чонгук детей не переносит. — Дядя Тэ, — позвал мальчик и протянул омеге рисунок. Тэхён взял его в руки и начал рассматривать. Папа Юнги, мама Чимин, маленький Минки и рядом ещё один человек. — Медвежонок, а это кто? — спросил парень, указывая на ещё одного человечка. Минки склонил голову к плечу и указал на Тэ, отчего тот широко улыбнулся и тут же притянул ребёнка к себе, щекоча, тиская и покрывая личико смеющегося мальчика бабочками-поцелуями. — Чимин-а, я хочу себе такого же, — проскулил Тэхён, тиская ребёнка и смотря на зашедшего Чимина, что с улыбкой наблюдал за другом и сыном. — Какой же он у тебя милый. Его невозможно не любить. Даже Чонгук с его паранойей полюбил бы Минки. Чимин рассмеялся, садясь рядом и забирая ребёнка себе, целуя подставленные губки, а после отпуская. Минки вернулся к рисованию, а Чимин осмотрел раскрасневшегося Тэ и усмехнулся. — Кофту иди, застирай, свинтус. И, кстати, что Чонгук делает завтра? — Дома застираю, — пожав плечами, Ким стянул свитер и кинул на край дивана, оставаясь в белой футболке. — Не знаю, вроде бы ничего, выходной же, а что? Чимин лишь шкодливо улыбнулся и подмигнул.***
— … и не забудь его покормить. Мы будем часа через два-три. Если что, телефоны с собой, можешь позвонить. Но мы же в салоне будем, так что не факт, что сможем ответить. Бывай. Дверь захлопнулась, а Чонгук ещё с минуту пялился на щёлкнувший замок. За спиной послышался шорох. Медленно, как в дешёвом ужастике, альфа повернулся. Из лёгких выбили весь воздух. Чонгук смотрит на ребёнка. Ребёнок смотрит на Чонгука. Искра, буря, безумие. Паника, ужас, желание сбежать. Секунд десять продлился зрительный контакт, а потом мальчик, Минки, развернулся и убежал к себе в комнату. Облегчённо выдохнув, Чонгук прошёл в гостиную и начал осматриваться. Альфа как никогда мечтал в это утро хорошенько выспаться перед новой учебно-рабочей неделей, поваляться в постели до обеда и помириться с Тэхёном, который его открыто игнорировал. Чонгук понятия не имел, чем так разозлил своего омегу. Уж не тем же, что поставил девчонку Лин на место. Тэхён на все вопросы отвечал сухо и короткими фразами, а после и вовсе послал его лесом, приказав оставить в покое. А воскресным утром Чонгука разбудили в одиннадцать утра и приказали шевелить булками и собираться. — Тэхёна, куда в такую рань? — К Чимину. — А попозже нельзя? — Нет. Вот и весь разговор. Впрочем, несмотря на ранний подъём, Чонгук был рад повидаться с другом. Они с Чимином давненько не виделись, ведь у альфы после учёбы сразу работа, свободного времени совсем нет. Так, короткие переписки, редкие созвоны. Иногда все вместе выбирались посидеть в каком-нибудь кафе, когда свободное время совпадало. Пару раз они случайно пересеклись в торговом центре, и Чонгук был инициатором их похода в кино или в парк. Тем более, у Чимина были сложности в отношениях с Юнги, и Чонгук, как хороший друг, желал поддержать его и показать, что даже если альфа Чимина оказался сволочью, это ещё не значит, что все другие альфы такие. Поэтому парень был рад увидеть друга. Вот только он забыл об одной маленькой детальке. — О, вы быстро, — улыбнулся Чимин, пропуская их в квартиру. — Проходите, я почти уже собрался. — А мы что, гулять идём? — уточнил Тэхён, разуваясь и проходя в гостиной. — Ох, вы уж простите, но я совсем забыл, что ещё несколько дней назад записался в салон. А мама сегодня не сможет с Минки посидеть. Но я придумал идеальное решение. Тэ, мы с тобой сходим в салон, заодно купим продуктов на обратном пути, а Чонгук посидит с Минки. Чонгук даже осознать ничего не успевает, а Чимин уже выбегает полностью одетый и выталкивает Тэ в коридор. Обувшись, омега перечисляет, что можно и нельзя делать с ребёнком, а после выходит из квартиры, вытаскивая за собой Тэхёна. Дверь закрылась. Пути к побегу отрезаны. Упав на диван, Чонгук включает телевизор, останавливаясь на музыкальном канале, чтобы хоть как-то разрядить тишину. Взгляд останавливается на детских рисунках, нескольких альбомах и разноцветных карандашах, раскиданных по небольшому столику. Кажется, Минки рисовал до прихода гостей. Пересев поближе, Чон начинает рассматривать рисунки. Неплохо выходит у мелкого. В последний раз Чонгук видел Минки ещё в пелёнках. И, естественно, был до дрожи напуган, даже на руки не решился взять. Прошло уже столько времени. Разумно, что Минки вырос, что он уже ходит и разговаривает. Да и Тэхён часто показывал фотографии малыша, что-то рассказывал о нём и вообще чуть ли радугой не блевал, ведь «медвежонок Ми такой милый». Но Чонгук не горел желанием с этим ребёнком контактировать. Да, это ребёнок друга, да, он весь такой прекрасный по чужим рассказам, но он ребёнок. А это для Чонгука решающий фактор. В каком-то плане альфа даже понимал Юнги. Тот не производил впечатление альфы, который обожает сюсюкаться с малышнёй, а потому Чон и не был особо удивлён тому, что происходило в этой небольшой семье. Прекрасно понимая, какая нагрузка у Юнги на работе, Чонгук не осуждал альфу за то, как тот ведёт себя. Чонгук осуждает Юнги за то, что тот думал не головой, а головкой, когда решил заделать Чимину ребёнка, не обдумав все мелочи. Сам Чон прекрасно понимал, что однажды Тэхён захочет детей. Это логично. Возможно, через десяток второй-третий, а может и четвёртый, а может и лет в шестьдесят Чонгук тоже захочет ребёнка, чтобы хоть кого-то можно было гонять до аптечки за мазью от радикулита, но это будет лет в шестьдесят. Но не сейчас, когда он молод и хочет пожить для себя. Ну ладно, с годами-то он загнул, но Чонгук был реалистом и понимал, что если у них в семье сейчас появится ребёнок, это будет концом всего. Или их жизнь превратится в то, что сейчас между Чимином и Юнги. Потому что Чонгук учится и работает, потом учится, потом работает и снова учится. У него нагрузка, стресс, экзамены и зачёты, а на работе никто не смотрит на то, что парень практикант. Он работает наравне с остальными, разве что в суде пока не выступает. И даже простое представление того, что вот он приходит домой, а там ор, крики, плач, раздражённый Тэхён, упрёки и снова детский плач, приводило в ужас. Да и Тэхён только начал раскручиваться в своём дизайнерском агентстве. Его только месяца три назад повысили, теперь он готовит свои проекты сам, без чужого вмешательства. А это дополнительная нагрузка, стресс, ответственность. Если омега сейчас забеременеет, то упустит всё, ради чего так долго старался. Нет, нет, нужно сначала хотя бы на ноги встать нормально, закончить учёбу и устроиться на работу официально, жениться на Тэхёне или хотя бы сделать предложение, а потом уже думать о детях. — Ну почему, почему именно я? Почему не Тэхён? — выдохнул Чонгук, откладывая рисунки в сторону и поднимаясь с дивана. Он не считал себя лучшей кандидатурой на роль няньки. Да он бы сам себе ребёнка не доверил. И не просто какого-то постороннего. Это Минки, сын Чимина, и если с ним что-то случится, Чонгук сам себя не простит. Но чем, чёрт возьми, думал Пак, когда оставлял ребёнка на Чона? Он что, забыл о том, что альфа и со своим мелким братом-то всегда на расстоянии держался, хотя и бывали у него приливы нежности? Не раз же сам ругал Чонгука, что тот так холоден со своим братишкой. Осторожно дойдя до детской, Чонгук замер перед прикрытой дверью. Минки уже минут двадцать сидит в своей комнате, откуда не доносится ни звука. И хотя Тэхён как-то говорил, что Ми очень тихий, весь в своего папашу-альфу, но Чон всё равно как-то переживать даже начал. Тихо приоткрыв дверь, парень заглянул в комнату, осматривая её. Что ж, идеальная детская. Светлые обои, мягкий ковёр, кроватка для малыша возле окна, небольшой комод для одежды и полочный шкаф для множества игрушек, что сейчас валялись по всей комнате. Взгляд зацепился за розового зайца с криво пришитыми, а оттого малость нахмуренными бровями. Этого зайца Тэхён подарил Минки на какой-то там праздник. Чонгук долго отговаривал омегу, ведь после такой игрушки кошмары будут сниться, но тот был неумолим. Взгляд прошёлся по нескольким детским рисункам, что висели на стене и остановился вновь на кроватке. Минки сидел на кровати, обнимая подушку. Красное лицо мальчика было покрыто разводами от слёз, доносились иногда редкие всхлипы. Маленькие пальчики сжимали наволочку, а губки были все искусаны. «Error 404. File not found. Warning. Danger», — заорал голос в голове, замигали воображаемые сирены, и Чонгук отскочил от двери. Чёрт. Ну твою же ж мать. И что ему делать? Он не умеет утешать или мило кривляться, чтобы ребёнок перестал плакать и успокоился. Он даже понятия не имеет, почему ребёнок сидит и ревёт там. Чёрт, чёрт, чёрт! Закусив губу, Чонгук начал судорожно соображать, что делать. Решение пришло мгновенно. Схватив телефон, Чонгук выбежал в коридор и набрал телефон своей матери. Почему не Чимина? Ну, тот может и голову оторвать за своего сына вообще-то. А Тэхён, скорее всего, поможет. — Мам! Нет времени объяснять! Ребёнок сидит и ревёт в подушку! Что мне делать? Как его успокоить? — в панике истеричным шёпотом проговорил Чонгук в трубку. — Ну, ты плакал крайне редко. Только когда тебе бывало одиноко. Но тогда я просто брала тебя на руки и начинала что-нибудь рассказывать, и ты успокаивался, — испуганно протараторила мать. — А что случилось? Какой ребёнок? Почему плачет? Чонгукки! — Спасибо, мам! Сбросив вызов, Чонгук тяжело вздохнул и вернулся к двери в детскую. Собрав в кулак всё своё мужество, альфа открыл дверь и замер на пороге. Минки тут же вскинул голову и замер, распахнув свои и без того огромные чёрные глаза. Он уже не плакал, только дорожки влажные на щеках, но от жалобной мордашки у Чонгука сердце ёкнуло. Не раздумывая и секунды, парень оказался рядом с постелью и сел на край. — Эй, не плачь… Я тебя напугал, да? Я не хотел… — негромко произнёс Чонгук и потянулся вперёд, рукавом кофты вытирая пухлые щёчки ребёнка. Ребёнок какое-то время просто смотрел на него, не переставая мять наволочку, а после шустро перебрался через подушку, залезая к застывшему альфе на колени и крепко обнимая за шею. Уткнувшись мокрым носом в чужую шею, Минки громко выдохнул, прижимаясь всем тельцем. Чонгуку показалось, что он сейчас с ума сойдёт. Что ему теперь-то делать? Обнять, погладить по голове? Наверное, всё же обнять. Осторожно, словно ребёнок был домиком из колоды карт, что вот-вот рухнет от малейшего дуновения ветра, Чонгук обнял мальчика, прижимая его к себе. Это было… Странно. Чувствовать маленькое тельце, ощущать чужое прерывистое дыхание на шее и чувствовать грудью громкое биение чужого сердечка. — Ну вот, — облегчённо выдохнул Чон, когда Минки окончательно успокоился. — А теперь нам, наверное, нужно умыться? А то вон у тебя всё лицо в слезах. Мальчик кивнул, но и не подумал слезать. Тогда Чонгук решил всё взять в свои руки, дрожащие малость, кстати говоря, и направился в ванную. Там Минки уже слез с его рук, встал на подставочку и сам начал умываться. Чонгуку только и оставалось, что вытереть его мордаху полотенцем. После ребёнок вновь потянул к нему свои руки, напрашиваясь на телесный контакт, и альфа вновь взял его на руки, направляясь в гостиную. Там всё ещё работал телевизор, и выплясывающие под «Russian roulette» девочки из «Red Velvet» тут же привлекли внимание Минки. Как и любой нормальный ребенок, он реагировал на яркие мелькающие цвета, а потому спокойно устроился перед телевизором, куда его опустил Чонгук, решив, что после такого стресса нужно поесть. Вспомнил он и наставлении Чимина о том, что Минки нужно обязательно накормить. Кашей. Которой нигде не было. Альфа все кастрюльки облазил. Осознав, что эту самую кашу нужно ещё приготовить, Чонгук просто поставил кипятиться чайник и начал делать бутерброды из булки и варенья. Он, конечно, боялся огрести пиздюлей от Чимина за это, но и отравить ребёнка в его планы точно не входило. — Минки, иди на кухню, будем чай пить с вареньем, — позвал альфа, и через несколько секунд послышался топот ножек. Влетевший на кухню Минки замер на пороге, а после подбежал, крепко обнимая за ноги и смотря своими глазками-бусинками. А потом улыбнулся. Широко так, тепло, отчего сердце Чонгука вновь ёкнуло, и парень серьёзно задумался о том, чтобы сходить к врачу. — Минки, дядя Чонгук кашу готовить не умеет, поэтому будем есть варенье и пить чай. Не нажалуешься папе? — Нет. Чонгук был удивлён. Возможно, это всё его стереотипы по поводу детей, ведь он ожидал услышать какой-нибудь визг или увидеть кривляния, но голос Минки был негромким, спокойным. Малыш послушно сел за стол, карабкаясь на стул, и тут же вгрызся в булку с вареньем, довольно улыбаясь. Усмехнувшись, Чонгук сел напротив и тоже принялся уплетать сладкое. Пожалуй, это не хорошо, кормить ребёнка сладким раньше основного блюда, но Чонгук действительно не умел готовить вкусную кашу. А сладкое любят все дети. Да и удалось избежать капризов мальчика, ведь Тэхён упоминал о нелюбви ребёнка к любого вида каше, а Чонгук ещё от первых слёз ребёнка не отошёл. Так и поседеть можно. — Минки, а что ты любишь делать, когда папы нет? — поинтересовался альфа, прикидывая, чем бы занять ребёнка. — Я рисую. А ещё бабушка читает мне сказки. Или мы ходим гулять, — перечислил Минки, облизывая липкие пальцы и хватаясь за кружку с чаем. — А мультики не любишь? — А что это? Оторопев, Чонгук даже не нашёлся с ответом. Если ребёнок не знает, что такое мультики, это как-то… Странно. Впрочем, раз не знает, значит, не должен. Надо будет у Чимина потом спросить, с чего такой запрет. Когда с перекусом было покончено, Минки убежал в гостиную, где принялся вновь рисовать, а Чонгук начал убирать со стола. Когда с этим было покончено, альфа упал на диван в гостиной и начал рассматривать Минки. Пожалуй, тот был… Милым? Очаровательным? Спокойным? Чонгук был действительно удивлён, что ребёнок такой спокойный и тихий, а ведь мамочки Чимина рядом не было, только он, Чонгук, с угрюмой рожей и разыгравшейся паранойей. Но мальчик вёл себя тихо, рисовал, иногда смотрел на экран, где крутили очередной клип, иногда смотрел на Чонгука и, о, боже мой, робко и смущённо улыбался, а после вновь утыкался в альбом, светя красными ушами. В такие моменты Чонгук понимал, почему Тэхён вечно пищит от восторга. Чонгук и сам был близок к этому. Было в этом ребёнке что-то такое… Словами не передать. «Вот если бы я точно знал, что у нас с Тэхёном был бы такой милаха, я бы прямо сейчас потащил его ребёнка заделывать, и плевать на учёбу, работу, свадьбу и прочие тяготы жизни», — мелькнула мысль в голове, и Чонгук сам себе не поверил, тряхнув головой. Да уж, Минки странно на него влияет. Но через час Чонгук уже позабыл обо всех своих страхах. Сидя на полу рядом с ребёнком и помогая ему рисовать, альфа позабыл о том, что отведённое омегам на салон время давно истекло, что хорошо бы позвонить им и узнать, где засранцы шляются, но эти мысли перебивал Минки, который будто знал, о чём думает альфа, и тут же лез обниматься. Ребёнок вообще был тактильным маньяком, но Чон довольно быстро смирился и даже сам начал ловить кайф от того, что обнимал этого очаровашку. Видел бы его сейчас Тэхён, решил бы, что Чон свихнулся. -… а ещё он говорил, что его папа на спине катает. А меня папа так не катает… Папа редко приходит… Чонгук, которому Минки рассказывал о друге из садика, закусил щёку изнутри, лишь бы не ляпнуть «идиот потому что твой папа». А ещё, если бы Юнги сейчас был рядом, Чонгук хорошенько бы врезал ему. Потому что смотреть на опущенные вниз уголки губ малыша сил не было. — Твой папа просто много работает. Ему наверняка очень одиноко без тебя и скучно, потому что он тебя сильно любит, но злые дяди силой его удерживают и не дают вырваться, — говорит Чонгук и ерошит волосы мальчика. — А покатать… Хочешь, я тебя покатаю? Только держись крепко, а то можешь упасть. Ребёнок тут же счастливо улыбается и поднимается. Чонгук отодвигает стол поближе к дивану, чтобы было место, и встаёт на четвереньки, чуть прижимаясь на согнутых руках к полу, чтобы ребёнок без труда забрался к нему на спину. Минки проворно уселся на чужую поясницу и тут же прилип к его спине, обнимая ногами и руками как маленькая панда. Медленно и осторожно на манер ленивого кота Чонгук начал двигаться вперёд, обходя диван по кругу, огибая стол, делая круг по гостиной. Минки через пару секунд уже сидел прямо и звонко смеялся. Ну ещё бы, живая лошадка катает. Чуть подпрыгивая, ребёнок командовал, куда им нужно двигаться, и под конец Чонгук уже тяжело дышал, как настоящая загнанная лошадь, потому что три раза обойти всю квартиру, нарезая круги вокруг мебели и просто по центру комнат с прыгающим на спине ребёнком малость тяжело. — Минки, я устал. Давай лучше снова порисуем? — жалобно простонал Чонгук и бухнулся на пол, вытягиваясь на животе. — Хочу сказку, — попросил Минки, повторяя позу Чонгука, только вытягиваясь на нём. — Расскажешь сказку? Чонгук на секунду замер, а после улыбнулся, представляя, как они выглядят со стороны. Он, лежащий водорослей, а на нём Минки, прижавшийся щекой между лопаток и комкающий футболку в кулачках. Лохматые, уставшие, запыхавшиеся, но улыбающиеся до ушей. Оба. — Расскажу. Но давай переберёмся на диван? Минки послушно сполз с него и забрался на диван. Как по заказу в это же время за окном громыхнуло. Телек вырубился, и в тишине стало слышно, как свистит ветер за окном, и как капли дождя барабанят по стеклу. — Лошадка? — жалобно позвал Минки, и Чонгук тут же подорвался с ковра, подхватывая хнычущего малыша на руки. — Не бойся, просто гроза началась, пробки вылетели. Но мы с тобой сейчас укутаемся в плед, сядем на диван, и я тебе сказку расскажу. Хорошо? Минки кивнул, крепко прижимаясь и изредка вздрагивая из-за грома. Небо почернело, и в комнате стало стремительно темнеть. Да и ноябрь же, уже к четырём вечера на улице темнеет. Настольная лампа не включилась, но идти разбираться со щитком желания не было. Достав телефон, Чонгук устроился на диване и принялся искать в гугле, что бы прочитать ребёнку. Минки тут же залез на него сверху, ложась поверх и утыкаясь носом в грудь, крепко обнимая за плечи ручонками. Почувствовав в очередной раз разливающееся в груди тепло, Чон стянул со спинки дивана плед и укрыл им ребёнка и себя. На глаза как раз попалась ссылка на одну из любимых детских историй альфы, и Чонгук открыл электронную книжку. Одной рукой держа телефон, второй он принялся поглаживать Минки по спине. — Итак, сказка… «Мистер и миссис Дурсль проживали в доме номер четыре по Тисовой улице и всегда с гордостью заявляли, что они, слава богу, абсолютно нормальные люди. Уж от кого-кого, а от них никак нельзя было ожидать, чтобы они попали в какую-нибудь странную или загадочную ситуацию…», — начал читать вслух Чонгук, прислушиваясь к стуку дождя в окно и дыханию Минки.***
Тэхён нервничал, а оттого совершенно не смотрел под ноги. И плевать на грязные лужи, на ливень, на брызги от проезжающих мимо машин. Плевать на мокрую обувь и низ джинс, на тяжёлые пакеты в руках, на отмёрзшие руки. Даже на Чимина, который нёсся следом и материл друга, на чём свет стоит, тоже было плевать. А всё из-за волнения. Загулявшись, омеги и не заметили, что времени-то прилично прошло, что от Чонгука ни единого звонка, что непогода разыгралась. Чимин, конечно, тоже переживал, ведь знал, что Минки боится грозы. Но парень считал, что если Чонгук не звонит, значит, всё хорошо. Вот только Тэхён не был так уверен, ибо помимо пропущенных четырёх звонков от мамы Чонгука имелась ещё и смс. «Тэхён-а, Чонгук не отвечает на мои звонки. Что там у вас с ребёнком, перестал плакать? Что вообще за ребёнок? Позвони, пожалуйста, я волнуюсь». Осознание того, что Минки почему-то плакал, очень пугало. А то, что Чонгук не звонит… Да этот альфач хренов мог просто подумать нечто вроде «не буду я звонить, сам справлюсь». Оттого Тэхён и волновался, оттого и бежал по ступеням лестницы, игнорируя лифт. Чимин под конец уже устал успокаивать друга, а потому просто открыл дверь ключами и пропустил Тэхёна вперёд. Тот бросил пакеты с продуктами, скинул обувь и понёсся в гостиную. Чимин же спокойно разулся, подобрал пакеты и отнёс всё на кухню. А уже после пошёл искать остальных. И замер, так же как и Тэхён. Электричество заработало, а потому телевизор освещал комнату, крутя клипы. На диване спал Чонгук, обнимая лежащего на нём спящего Минки. Оба были укутаны в плед, и альфа поверх тёплой материи обнимал ребёнка, прижимая к себе. На полу рядом валялся телефон Чонгука. Тихо подойдя ближе, Тэхён поднял чужой смартфон и снял блокировку. Несколько пропущенных от мамы Чонгука и открытая страничка онлайн-книги. — Ну вот, а ты боялся, — прошептал Чимин. — Да потому что этот идиот… Ох… Подорвавшись, Тэхён достал из кармана неснятого пальто телефон и сделал пару фотографий спящей парочки, а после со шкодливой улыбкой обернулся к Чимину. — Пошли пока приготовим поесть, а они пусть спят. Чимин согласно кивнул, выключил телевизор, и омеги отправились на кухню, закрыв за собой дверь, чтобы шумом не разбудить спящих. Правда, Тэхён изрядно нашумел, когда вернулся в коридор, чтобы снять пальто, и по пути запнулся о валяющуюся игрушку на полу, но никого не разбудил. А после омеги принялись готовить. Чимин пытался сначала поговорить о чём-то, но Тэхён так ушёл в свои мысли, что не реагировал ни на что, и Пак дал ему время, улыбаясь и мурлыкая под радио. А Тэхён думал о Чонгуке. Изначально, омега не знал, что задумал Чимин. Точнее, Тэ думал, что они все вместе будут сидеть дома, и затея в том, чтобы заставить Чонгука общаться с Минки. Но когда Чимин вытащил его на улицу, когда Тэхён осознал, что Чонгук остался с Минки один на один, то омега тут же рванул обратно. Благо, Чимин успел его схватить за руку. — Да не волнуйся ты так, ничего с твоим Чонгуком не случится, — смеялся Чимин, смотря на чужую панику. — Да я не за него волнуюсь, а за Минки. Чонгук, он же… Он совсем с детьми не ладит, он их на дух не переносит, — размахивая руками, наворачивал Тэ круги. — Всё будет хорошо, пошли. Ты вечно на работе, а я вечно с ребёнком. Нам нужно расслабиться. В салоне мы отдохнём. А с ребёнком ничего плохого не случится. В конце концов, если что-то будет не так, то Чонгук позвонит. Тэхён всячески был против этой затеи, но потом как-то забылся, расслабился. Ну, а что вы хотели? Массаж, сауна, ещё один массаж, а потом опытные руки в волосах, больше массирующие, чем наносящие краску. После Чимин потащил его в кафе, а там так много разных пирожных, вкусный мятный чай и ароматный кофе. А потом ещё магазины были с одеждой и игрушками, где омеги долго выбирали для Минки новые игрушки и тёплые курточки. И вот когда они нагулялись и стояли на кассе в продуктовом, Тэхён решил глянуть на часы в телефоне. А там уже и пропущенные, и сообщение от мамы Чонгука, и цифры, показывающие, что парням давно пора бы дома быть. И паника, захлестнувшая с головой. Пока они с Чимином добирались, Тэхён успел понапридумывать себе разных ужасов. А потому невозможно словами передать, какое облегчение он испытал, когда увидел, что с ребёнком всё хорошо. А уж волна умиления при взгляде на своего альфу, который во сне так трепетно и бережно прижимал к себе ребёнка, и вовсе смыла всю нервозность. — Знаешь, может быть, Чонгук действительно просто не созрел для детей? — спросил Тэхён, смотря на Чимина, который с негромким стуком ножа о доску нарезал овощи для салата. — Может быть. Но о Минки он позаботился, хотя кашей и не накормил, — со смешком отозвался Чимин, кидая взгляд на друга. — Иди, буди их, будем ужинать. — Мы уже встали, — раздалось с порога. Обернувшись, оба омеги расплылись в улыбке. Чонгук сонно тёр глаза, а после взъерошил волосы, держа ребёнка на руках. Минки одной рукой держался за плечо альфы, а второй, так же как и старший, тёр глаза. — Минки, малыш, иди ко мне, — протянул руки Тэхён, но Минки лишь обнял и второй ручкой Чонгука за шею, отрицательно качая головой. Тэхён ошарашено застыл, Чимин громко рассмеялся с чужого выражения лица, а Чонгук почувствовал какое-то ехидное такое превосходство над Тэ. — Минки, поцелуй? — со смешком попросил альфа, и Тэхён пожалел, что телефона нет под рукой, ведь малыш чмокнул Чона в вытянутые бантиком губы, а после вновь прижался, обнимая. — Но ведь… Как же так… Медвежонок, — расстроено протянул Тэхён, смотря на обнимающуюся парочку. — Садитесь есть, — позвал Чимин, посмеиваясь и расставляя тарелки. — Минки, а что вы с Чонгуком делали, пока нас не было? — Мы рисовали, а потом пили чай с вареньем… И ели кашку. А потом рисовали и слушали песенки. А потом лошадка меня катал, — перечислял Минки, честными глазами смотря на Чимина. — А потом лошадка читал мне сказку про волшебного мальчика. А потом мамочка и дядя Тэ вернулись. Естественно, оба омеги с удивлением посмотрели на Чонгука, который покраснел щеками и уткнулся носом в тарелку, делая вид, что ничего не слышит и не видит, и не о нём речь вообще. После ужина Чонгук вызвался вымыть посуду, а омеги отправились допрашивать и расспрашивать ребёнка, пока альфа не слышит. — Минки, медвежонок, почему ты плакал? — спросил Чимин, беря сына на руки и чмокая в щёку. — Лошадка смотрел на меня страшными глазами и не разговаривал. Я испугался, что не нравлюсь ему, — отозвался мальчик, обнимая Пака за шею. — Но потом лошадка пришёл ко мне и крепко обнял, попросил не плакать. И потом накормил вареньем. — А почему лошадка? Зови его дядя Чонгук, — с улыбкой протянул Тэхён. — Потому что дядя Гук катал меня на спине, как лошадка, — широко улыбнувшись, Минки не обратил внимания на прифигевших взрослых. Тэхён ещё что-то хотел спросить, но тут с кухни вернулся Чонгук, и Минки тут же побежал к нему, обнимая за ноги, пока не оказался в чужих руках. Держа мальчика на руках, Чонгук уселся в кресло и посадил ребёнка себе на колени. Тот спокойно сидел, прижавшись к альфе, и смотрел на Чимина и Тэхёна с улыбкой. Чонгук тоже улыбался, только смотрел на доверившегося ему мальчишку. Но спустя пару минут Минки соскочил с чужих колен и принялся вновь рисовать, и Чонгук поднял взгляд на Чимина. Тот с усмешкой смотрел на него, а потом погрозил пальцем. — Чон Чонгук, из-за тебя мой сын впервые в жизни соврал. Ты определённо плохо на него влияешь, — пожурил омега. — Я прекрасно знаю, что никакой кашей ты его не накормил. Что, лень готовить было? — Я готовлю хреново. Не хотел его отравить, — пожал плечами Чонгук и бросил взгляд на Тэхёна, который задумчиво смотрел на Минки. — Да и Тэ рассказывал, что Минки не любит кашу. Кстати, он не знает, что такое мультики. Ты не включаешь их ему? — Мультики отупляют. Он играет в игрушки, собирает пазлы, рисует, любит гулять. Незачем ему перед ящиком сидеть целыми днями, — фыркнул Чимин. — И то верно, — согласился альфа. Посидев в гостях ещё какое-то время, Тэхён наконец-то заявил, что пора домой. Пока взрослые одевались, Чимин стоял поодаль, держа Минки на руках. Тот с грустью смотрел на Чонгука, который уже завязал кеды и смотрел в ответ на ребёнка. Не выдержав, Чонгук взял малыша из чужих рук, обнимая. — Эй, улыбнись. Мы же ещё увидимся. Вот приду на следующие выходные в гости, и пойдём в парк гулять. Я тебе большую сахарную вату куплю, но мы твоему папе не скажем, да? — улыбнулся Чонгук, слушая недовольства «ему нельзя много сладкого» Чимина. — Не скажем, — с улыбкой отозвался ребёнок, целуя Чона в щёку. — Йа! Медвежонок, а меня поцеловать? Совсем дядю Тэ разлюбил! — заныл Тэхён, и Минки тут же потянулся к нему, обнимая за шею и чмокая в щёку. — Дядя Тэ, я тебя очень люблю, — с серьёзным личиком заявил Минки, и вокруг Тэхёна тут же мыльные пузыри на розовом фоне залетали. Чимин рассмеялся и успел сделать фотографию на свой телефон. Ну очень уж мило смотрелись эти трое. Распрощавшись, Чонгук и Тэхён покинули гостеприимный дом друга и направились домой. Было холодно, всё ещё моросил мелкий дождь, и Чонгук притянул Тэхёна ближе к себе, крепко обнимая. Какое-то время они шли молча, а после Чонгук наклонился и поцеловал Тэ в щёку. — Ты чего это? — с удивлением спросил омега, который вообще-то всё ещё дулся на альфу за резкие слова накануне. — Я передумал. Не все дети адские создания. Прости меня, ладно? Ты был прав, дети такие, какими их воспитывают. Я ляпнул тогда не подумав. Я всё ещё не люблю детей в целом, но нашего ребёнка буду очень сильно любить, слышишь? И мы его хорошо воспитаем, и будет он таким же очаровательным солнышком, как Минки. А может даже ещё лучше. — Но только не сейчас, да? Ты ещё учишься, да и я очень занят на работе… Может, через годик-два? — предложил Тэхён, и Чонгук согласно кивнул. — Да, я тоже примерно так и планировал. — Значит, всё-таки планировал? А как же «чудовище в доме»? — съязвил Тэхён, на что Чонгук усмехнулся и чмокнул омегу в кончик носа. — Ребёнок от тебя априори не может быть чудовищем, даже если от его визга будут лопаться стёкла. Люблю тебя, Тэ. — И я тебя, — тут же растаял омега, втягивая своего любимого в нежный поцелуй. Да, сейчас заводить ребёнка рано, но когда-нибудь и у них появится маленький карапуз, что будет лепетать «я люблю вас, папочки~». И тогда их точно можно будет назвать семьей полноценной и очень, очень счастливой.|End|