Ловушка

Краткое описание: После войны Гермиона думает, что её жизнь вернулась на круги своя. Она, наконец, может закончить обучение в школе и быть с любовью своей жизни. Гермиона не предполагает, что судьба готовит для неё нечто совсем иное. Драко проводит лето, размышляя над всеми поступками, которые привели его жизнь к такому состоянию. Он никак не может стряхнуть с себя отвращение и чувство вины до тех пор, пока не находит утешение в человеке, о котором никогда бы раньше не подумал. Проверяются на прочность отношения, завязывается дружба, встречается любовь, — и всё это в то время, как смутная угроза восстает из тени, чтобы перенять дело, оставленное Тёмным Лордом. Лето 1998 года. Один неопровержимый факт — Тёмный Лорд пал. Светлая сторона выиграла войну, но эта победа досталась высокой ценой. Много жизней унесла та роковая ночь в мае, когда Мальчик, Который Выжил окончательно победил зло. Те, кто были на стороне добра, вздохнули с облегчением, в то время как последние Пожиратели Смерти рассеялись, наряду с остатками тёмной армии. Те, у кого была возможность — исчезли. Те, кому повезло меньше, попали под облаву авроров, и судили их за преступления против Магического мира. Даже при том, что большинство последователей Темного Лорда до сих пор были в бегах, Орден не имел возможности поймать их. Министерство магии было в руинах, и у них просто не было средств для такого розыска. Пока они восстанавливали всё с нуля. Кингсли Шеклболт, которого назначили Министром магии, уверял, что всё идет согласно плану. Было трудно, но никто никогда не говорил, что путь к восстановлению будет легок. Хогвартс всё ещё был погружен в траур. Опустошение земли и самой школы отвечало унылому настроению людей, которые помогали восстанавливать замок. Война повлияла на всех, и каждый потерял близкого ему человека. Некоторые перешагивали через боль потерь, другие встречали боль лицом к лицу, а кто-то топил себя в работе или алкоголе. Это были бы обычные летние каникулы, но многие студенты приняли решение остаться, чтобы помочь возвратить школе былую славу. Слишком много предстояло сделать, и слишком мало было для этого волшебных палочек. Кроме того, многие семикурсники, которые должны были выпуститься, решили снова возвратиться осенью и повторить год, включая знаменитое трио. В то время как все они столкнулись с темнотой прошлого, студенты, казалось, взяли на себя задачу всё изменить. Они решили, что могут отпраздновать свою победу, несмотря на перенесённые ужасы. И вот однажды Гермиона Грейнджер обнаружила, что сидит рядом с пьяным Роном Уизли, похоже, уже в сотый раз за эти три месяца. Пятница, 21 августа 1998 года. Гермиону Грейнджер не заботила слава, которая пришла к концу войны. Куда бы они не пришли, Золотое Трио было в центре внимания. Казалось, Рон и Гарри хорошо приспособились, поскольку за годы в Хогвартсе их имена приобрели скандальную известность. Но Гермиона могла обойтись без всей этой суеты. Она провела бы остальную часть лета в тишине, начала бы пораньше писать курсовую работу, восстанавливать разрушенную школу. Но судя по всему, у неё это не выйдет. Где бы они не оказались, их заваливали вопросами, на них смотрели с восхищением или выражали соболезнования. Теперь Гермиона понимала, как чувствовал себя Гарри всё это время. Она просто была рада, что «Ведьмополитан» и «Пророк» перестали гнаться за интервью с ними, их биографиями и слухами о них. Май и июнь были сумасшедшими. Мало того, что вспышки камер стали надоедать, так ещё и суды над Пожирателями Смерти выматывали эмоционально и физически. Её и Гарри несколько раз вызывали свидетелями, а после их выводили Авроры. Гермиона почувствовала себя относительно нормально только после возвращения в Хогвартс. Сейчас Гермиона выходила из библиотеки, своего второго дома. Вообще-то друзья ждали её на импровизированной вечеринке, но было почти десять вечера, когда она наконец-то зашла в комнату. Вечеринка была в самом разгаре, Гермиона знала, что Рон, вероятнее всего, уже наполовину пьян. Она решила проверить его в первую очередь. Рон всегда легко терял чувство меры. Когда она нашла его, он рассказывал группе восторженных пятикурсников о том, как открыл Тайную Комнату. — Ты не веришь, да? Что я могу говорить на змеином? — спрашивал Рон у мальчика, который явно считал, что тот рехнулся. — Так я могу. Гермиона вздохнула: — Перестань, Рон. Не кажется, что стоит притормозить? Он помотал головой и снова отхлебнул медовухи: — Ещё пару раз. — Но ты уже пьян, — взмолилась Гермиона. Взяв его за руку, она безуспешно попыталась утащить его к двери. — Нет, Гермиона. Я просто немножко повеселился, — Рон засмеялся, отмахнувшись от неё. Она вздохнула, приняв поражение, и еще раз окинула комнату взглядом. Последнее время у неё вошло в привычку проверять, что все в порядке, без этого она не могла. Как только Гермиона увидела, что все её друзья на месте, она перевела дыхание. Все они улыбались, танцевали, пили — в общем, хорошо проводили время. Это место отлично подходило для послевоенных вечеринок, которые разгорались моментально, в основном благодаря Симусу и Дину. Как только эти двое собирались вместе, всё просто начиналось. Теперь они все обосновались в Общем Зале, в новой пристройке к Хогвартсу. Гермионе там нравилось. Теплая атмосфера располагала к себе, и все факультеты стремились проводить время там вместе. После войны все стали ближе, чем когда-либо. Даже появилось понятие «Объединенный Факультет», хотя большинство студентов просто отказалось от мелких распрей прошлого. Последние несколько лет изменили расстановку приоритетов. Изменилось всё. Принимая это во внимание, Гриффиндор, Рейвенкло, Хаффлпафф и некоторые слизеринцы собирались вместе. Один конкретный слизеринец попался ей на глаза; он перешёл комнату с бокалом в руке. Драко Малфой. Он вроде бы искупил свою вину в конце войны. В то время как его отец был надежно упрятан в Азкабане, Малфой вернулся в Хогвартс, чтобы помочь восстановить его и закончить обучение. Сперва было много споров вокруг него и Тёмной Метки. Гермиона сначала думала, что Гарри с ума сошел, считая, что Малфой мог быть одним из Пожирателей. Она не думала, что он действительно мог быть злодеем. Сердитым, мелочным, вредным — да, но злодеем? Нет, она не могла поверить в это. В конечном итоге Гермиона оказалась не права, но даже Гарри признал, что Малфой не хотел принимать метку. Его отец заставил принять её, а Волан-де-Морт отправил на самоубийственную миссию. Сейчас, три месяца спустя, Малфой был здесь, со всеми остальными. Большинство студентов, включая Гермиону, до сих пор опасались Малфоя, но многие слизеринцы, казалось, все ещё поклонялись земле, по которой он ходил. Честно говоря, Гермиона была удивлена, что с обеих сторон было немного враждебности к нему. Наверняка ведь некоторым студентам с его факультета не понравилось, что он в конце концов потерпел неудачу как Пожиратель Смерти? Вероятно, это не имело значения для них. Скорее всего, это было связано с наследством Малфоя и его чистокровным статусом. Гермиона действительно не понимала, но это не стоило её беспокойства. Если бы она смотрела на него слишком долго, то снова вспомнила бы рельефные потолки и люстры. Гермиона вспомнила бы его лицо, когда их притащили в Малфой-мэнор. Вспомнила бы его тётку. Её направленную на Гермиону палочку… — нет. Она не могла вспоминать. Гермиона пыталась забыть то, что произошло той ночью, и она просто хотела оставить эту часть на войне, в прошлом. — Он был огромный, — восклицал голос, возвращая Гермиону в реальность. — Я бы сказал, размером с мой дом. Она обернулась и покачала головой. Рон продолжал с энтузиазмом рассказывать историю. Дин и Луна уселись напротив него. Луна потягивала пряный тыквенный сок, а судя по тому, как развалился на стуле Дин, Гермиона предположила, что он выпил что-то покрепче. Луна посмотрела на неё и улыбнулась, похлопав по пустому месту рядом с собой. Гермиона устроилась рядом и стала слушать рассказ Рона о Гринготтсе. Рассказ шел хорошо, пока Рон не решил преувеличить с описанием поцелуя, отчего лицо Гермионы покраснело от смущения. Их отношения с Роном были не настолько радужными, как ей хотелось. После смерти Фреда и финальной битвы, Рон стал немного отдаляться. Он был совершенно беззаботным только когда в комнате было полно слушателей и достаточно выпивки. Честно сказать, Гермиона немного переживала из-за этого. Но не говорила об этом часто. Не ей решать, как ему горевать. Гермиона была единственным ребенком в семье, поэтому не совсем понимала, что он чувствует. Однако она знала, что Рон чаще стал выходить из себя. Он и раньше был вспыльчивым, но сейчас его характер стал хуже. Особенно, когда заходили разговоры о войне. Время от времени Рон напоминал ей о тех ночах в лесу, когда у него на шее висел крестраж. Гермиону передернуло. Она терпеть не могла видеть его таким. Именно поэтому она, стиснув зубы, позволяла ему пить и веселиться. Рон заслужил счастье. Они все заслужили. Но, когда часы пробили одиннадцать, а Рон и не думал заканчивать с вечеринкой, терпению Гермионы наступил предел, и она отправилась искать Джинни. Если кто-то и мог сказать Рону «хорошего понемножку», это была она. Она нашла Джинни в углу комнаты, в компании довольно разгоряченного Гарри Поттера, который снимал с себя рубашку. — Гарри? Ты что, пьян? — спросила Гермиона. Гарри подпрыгнул от неожиданности, но рассмеялся: — Возможно… Я не знаю… Неожиданно. Гарри никогда много не пил. — Зачем ты снимаешь рубашку? — Кто–то что–то на неё пролил, — он ответил так, будто это было в порядке вещей —снимать одежду в переполненной комнате. Джинни сияюще улыбнулась и, обняв Гарри за плечи, поцеловала в щёку. Её лицо порозовело, а глаза блистали чуть ярче обычного. Очевидно, все её друзья сильно перебрали. — Ну, я шла, чтобы попросить тебя помочь мне с Роном, но, смотрю, вы оба… эм.. Они уже целовались, а рука Гарри скользнула по ноге Джинни. — …заняты. Я лучше пойду. Джинни прервала поцелуй и помахала ей вслед: — Прости, поговорим позже. — Пока, — кивнул Гарри. Гермиона закатила глаза. Она что, одна была здесь абсолютно трезвой? Очевидно. Поскольку вокруг неё всё ещё слышался смех. Она посмотрела налево. Симус, стоя на столе, танцевал со знакомой Гермионе девушкой, имя которой она никак не могла вспомнить, а Невилл отчаянно пытался спустить их вниз. Чжоу Чанг играла в карты за столом с шестикурсниками, а Стюарт изо всех сил старался вписываться в толпу. Гермиона предположила, что он преуспел, потому что кто-то из прошлогодней команды по квиддичу похлопал его по спине, и теперь они, шатаясь, направились к выходу вместе. Она почувствовала себя не к месту. Гермиона всегда чувствовала себя так в похожие моменты. Почему она не может поступать как все — просто хорошо проводить время? Пропустить пару стаканов и забыть, что она прошла через чёртову войну. О, точно, потому что Рону нужен тот, кто заберет у него смородиновый ром, прежде чем он полезет драться. Когда она вернулась к компании, тут же заметила две вещи. Первое, Дина, который вырубился на коленях у Луны, и второе — Рона, обнимающего миленькую равенкловку. Он что-то шептал ей на ухо, а его рука была в опасной близости от её задницы. Гнев вспыхнул в Гермионе как молния. — Рон! Он быстро взглянул на неё. — О, это ты, Миона? А я думал, куда ты убежала. Гермиона шагнула к нему и сильно дернула за руку, так, что он покачнулся. — Думаю, нам пора идти, — сказала она раздражённо и потянула Рона к двери. — Ты теперь новая королева? «Просто игнорируй его. Он пьян, — думала Гермиона. — Просто продолжай идти» Когда они были за пределами комнаты, Рон выдернул свою руку из её хватки: — Что ты творишь? — Я что творю? — Гермиона горько рассмеялась. — Это ты что творишь? — Развлекаюсь. Об этом ты, очевидно, не знаешь, — парировал Рон, глядя на неё. Это немного ранило её, но она не подала виду. Гермиона все ещё злилась из–за той девушки в его объятиях. — О, ты развлекаешься, не так ли? Флиртуя с шестикурсницей? Тогда прости, что прервала тебя! — завопила она, поворачиваясь к нему спиной. — Гермиона, — Рон понизил голос. — Что? — она развернулась и посмотрела на него. Рон стоял очень близко, в паре сантиметров от неё. Он двинулся к ней и прижал её к стене. — Это ничего не значило. — Что же, прости, что я подумала иначе, — Гермионе было не по себе под его пристальным взглядом. Рон смотрел пылко и будто сквозь неё. — Тебе следовало бы знать, — ответил он, целуя её. Сначала Гермиона отвечала на его поцелуи, но остановилась, когда Рон начал расстегивать её рубашку. В другой раз она бы только за, но что-то её останавливало. Она чувствовала, что это неправильно. Когда Гермиона перестала отвечать, он отступил, недоуменно посмотрев на неё. — Рон, я думаю… я думаю, нам следует уйти. Гермиона оттолкнулась от стены, стараясь освободиться от него, но Рон схватил её за плечо. — Нет, пожалуйста останься. Я хочу тебя. — Рон, сейчас не время и не место для этого, — нервно сказала она. — Я предпочла бы подождать, пока ты не протрезвеешь. — Я считаю, это место отлично подходит, — оборвал он её и снова поцеловал, на этот раз яростнее. Его руки лапали её. Рон был груб, чрезмерно груб. Его язык вторгался в рот Гермионы без её согласия, лишая мозг способности трезво мыслить. Она не хотела этого. Это не Рон. Это был кто-то совершенно другой. Какого черта здесь творится? — Рон, остановись, — прошипела она. Он замер, но не остановился. Вместе этого, Рон с силой толкнул её обратно к стене, и продолжил покусывать её шею. — Шшшш, всё хорошо, — попытался он успокоить её. — Отстань! — на этот раз громче настояла Гермиона. — Мне не нравится! Она ударила его кулаком в спину, прежде чем нащупать палочку в своем кармане. Достав палочку, Гермиона ткнула её Рону под горло. Он отпустил её и отступил, шок исказил его черты лица. — Рон, ты пьян! Но это не дает тебе права… так поступать! — Тебе же это нравится. Гермиона раздраженно покачала головой: — Нет, не нравится. Я думаю, моё «отстань» вполне доказывает это. — Ну, тебе раньше это нравилось, — сердито произнес Рон. — Чего это ты вдруг стала строить из себя невинность? — Невинность? Я не ханжа, раз не хочу делать это на виду у всех. Что ж, прости, что мне не нравится напиваться и обжиматься потом в коридоре. Если тебе так не терпится обжиматься с кем-то, то почему бы тебе не вернуться на вечеринку и не увести ту девчонку к себе в комнату? Гермиона пожалела о своих словах сразу же. Рон некрасиво скривился: — Так ты этого хочешь? — Нет, я… — Всё хорошо, — спокойно сказал Рон, но его лицо было красным от злости. — Правда, Гермиона. Мы же официально не вместе? Так что, я думаю, что могу целоваться с кем захочу. — Рон! — Честно говоря, я думал о том, чтобы трахнуть ту девчонку. Поначалу я думал, это из-за рома, но сейчас уже сомневаюсь. Гермиона не хотела это слушать: — Что… — Я знаю, как тебя это бесит. Видеть, как я пялюсь на других девушек, но я бы никогда не стал тебя расстраивать, Гермиона. Потому что на самом деле мне нужна ты, — в его голосе слышалась горечь. — Но ты не подпускаешь меня к себе. Каждый раз, когда я пытаюсь приблизиться к тебе, ты меня просто отталкиваешь. И это меня просто выводит! И раз уж мы затронули эту темы, меня также сводит с ума, что ты не успокоишься, пока не покомандуешь мной и не проконтролируешь всех вокруг. Я даже не могу пропустить пару чертовых бокалов без твоих воплей о том, что мне уже достаточно. — Ты знаешь, каким ты становишься, когда пьян, — продолжала отстаивать Гермиона. Все знали, что он любит спорить и строить из себя дурака, если слишком много выпил. А если не вопил, то говорил о войне. Он говорил о Фреде. И злился еще больше. Это был порочный круг, в котором Гермиона не хотела участвовать. — Я должна останавливать тебя. — Нет, не должна. Потому что ты не мой босс и не моя мать. Это тебя не касается, — Рон наклонился к ней. — Я устал от твоего проклятого нытья. Я могу делать всё что хочу, и, на самом деле, с кем хочу. Раз ты решила не снисходить до меня… Думаю, мне стоит поискать что-то другое. Он отвернулся от неё и направился обратно к смеющейся толпе. — Рон, подожди! — Отвяжись! Я слишком пьян, чтобы разбираться сейчас в твоих заморочках, — прошипел он. — Великий Годрик, иногда ты чертовски много болтаешь. — Ты расстаешься со мной? — спросила Гермиона едва слышным шёпотом. Рон оглянулся через плечо, в его глазах появился странный блеск. — Как я могу расстаться с тобой? — его лицо скривилось от боли и отвращения. — Как можно называть отношениями, то, что между нами происходит? Это больше похоже на войну. С тобой я всегда как на войне, — Рон побежденно вздохнул. — Я не знала… — Это неважно, Гермиона. Уже ничего не изменить, — Рон отвернулся от неё. — Кроме того, мы никогда и не были официально вместе. Я с трудом могу вспомнить несколько поцелуев, если их можно так называть, — бросил он через плечо. Затем ушел, оставив её одну в коридоре с бешеным сердцебиением. Неужели это происходит наяву? Он действительно сказал, что они не вместе? Что их отношения были войной. Как он мог такое сказать? Война? У них были ссоры, но Гермиона не сказала бы, что они были на грани. Она убеждала себя, что Рон просто пьян. Он не это имел в виду. Завтра всё будет хорошо. Он осознает, что любит её, а всё это забудется, как плохой сон. Его злое лицо всплыло в её памяти. Но если Рон действительно любит её, то почему смотрел на неё с таким презрением? Неужели он вернулся на вечеринку и оставил её здесь? Он вернется. Он всегда возвращается. Подождав ещё несколько минут, Гермиона приняла реальность. Он не вернется. Так же как и с войной, всё было кончено.