Ловушка

Драко Малфой многое ненавидел в жизни, но не алкоголь. Сказать по правде, всё лето он был пьяным или с похмелья. Без вариантов. Драко убедил себя, что это нормально. Здесь он был только для того, чтобы помочь в восстановлении замка и убедить людей, что исправился. Не то что бы кто-то поверил. Можно ещё пару стаканов опрокинуть для ровного счёта. У него ещё оставалось немного времени до начала семестра, так почему бы и нет? Драко просто надеялся, что рано или поздно от его ошибок не останется ничего, кроме ужасных воспоминаний. Он надеялся, что совсем скоро ему не придется напиваться до отключки, чтобы спать без кошмаров. Прекрасные мечты, не так ли? До сих пор Драко оставался в стороне от большинства студентов, не желая видеть, что ему здесь не рады. Его собственный факультет был ненамного дружелюбнее к нему. Война, безусловно, изменила многое, но Драко изменился задолго до этого. Война сама по себе сказалась на нём, но из-за событий с пятого курса по сей день, он превратился в неузнаваемого, презираемого самим собой человека. Близкие люди старательно не замечали изменений в его поведении. Драко не дурак, знал, что они думали о нём на самом деле. Но ему было плевать. Большинство его «друзей» всё равно никогда не поймут, и он даже сомневался, что попытаются. Война затронула их всех: некоторые сражались и умерли в битве за Хогвартс, но никто из них не испытал того же, что и Драко. Ни один из них не мог понять чудовищ, скрывающихся где-то в глубине его сознания. Сейчас Драко мог подпускать близко лишь Блейза Забини, и то потому, что тот не выбирал сторону на войне. Малфой знал, что Забини к концу войны больше склонялся к свету, но предпочел не рисковать и не высовывался. Несмотря на это, Драко не мог себе позволить рассказать соседу по комнате о чём он думает или что чувствует. Малфои никогда никому особо не доверяли. Друзья могут навредить. Они могут найти слабости и использовать их против тебя. Драко никогда не даст им понять, что у него душа уходит в пятки, когда он слышит крики, даже радостные. Он никогда не упоминал тот факт, что стоило только ему ночью закрыть глаза, он видел лица: грязные, окровавленные лица волшебников и маглов. Руки, черные от сажи, цепляющиеся за изодранные тряпки, которыми были покрыты их слишком худые и слабые тела. Их пронзительные крики звенели в его ушах. Иногда он думал, что сходит с ума. Иногда — что уже сошёл. Драко был наконец наказан за своё увлечение темными искусствами. Он даже и не думал жалеть себя. Понимал, что заслужил всё это, если не больше. Он натворил столько мерзости и понимал, как ему повезло сидеть в этой теплой комнате, битком набитой пьяными однокурсниками. Он здесь. Живой и свободный. Но это не успокаивало его пессимистический настрой. Хотел бы он забыть всё то, что с ним, случилось — отсюда и стакан в его руке. Он оглядел комнату — сплошные улыбки. Это выбивало из колеи; все вокруг были счастливы. Вот теперь факультеты объединились. Он мысленно усмехнулся над иронией всего этого. Прежний Драко лучше бы сдох, чем пошёл на вечеринку с кучей чертовых гриффиндорцев. Прежний он издевался бы и напоминал бы им об их ущербности. Удивительно, как его жизнь отклонилась так далеко от привычного курса за последние два года. Драко понятия не имел, как найти обратный путь, да и хочет ли, раз на то пошло. Та жизнь, прошлая, больше не привлекала. Он даже не мог радоваться тому, что получил контроль над акциями компании отца. Похоже, прежнего самовлюбленного кретина уже нет, и скатертью ему дорога. Драко не знал, что ещё делать после этого. Ему, наверное, всё равно придётся управлять корпорацией Малфоев, от долга не убежишь. Его передёрнуло от одной мысли. Потом полагается свадьба и наследник в течение пяти лет. Ещё один повод к его плохому настроению, — и он расслаблялся на вечеринках, с алкоголем и парой хороших перепихонов. Даже Золотое Трио не хотелось доставать. Поттер и его дружки, без сомнений, всё ещё раздражали его до чертиков, но он бы не сказал, что ненавидит их, как раньше. Если бы Драко спросили, в какой момент он пришёл к такому выводу, он бы ответил — должно быть, прямо перед тем, как их поймали и держали в плену у него дома. В те первые несколько секунд все мелкие обиды, которые он держал на Поттера, просто выветрились. Драко быстро принял решение. Не мог вынести мысль об убийстве Поттера и победе Тёмного Лорда, поэтому солгал, когда его тётя спросила, Поттер ли это. Несколько минут спустя, он также понял, как сильно не хочет слышать крики пыток грязнокровки и наблюдать, как она истекает кровью на полу его гостиной. Её крики всегда громче других в его снах. Вплоть до прошлого года она была объектом его насмешек. Честно говоря, Драко так относился к ней больше из-за её способности выставлять его таким же невежественным, как Уизли, а не из-за чистоты её крови. Она всегда быстро отвечала на его колкости, и он иногда очень завидовал её интеллекту. Но и Драко был не глуп. Он получил несколько «Превосходно» на СОВ и был в первой десятке лучших на своём курсе, но ей всё-таки удавалось заставить его почувствовать себя на ступеньку ниже. Его отец тоже не давал ему забывать, что дружки Поттера лучше него. Сколько Драко себя помнил, его учили, что её кровь ненамного лучше грязи по сравнению с его. А Грейнджер обгоняла его на каждом повороте, что подливало масло в огонь. Это было главной причиной его ненависти к ней. А что Драко так и не понял тогда — всё это было не важно, насколько всё это не имело значения. Её кровь была такой же красной, как и у него. К тому моменту он уже стал думать о ней по-другому, но в ту ночь его представление о маглорождённой ведьме перевернулось полностью. Это выбило его из колеи, он почти, почти вмешался. В итоге струсил и простоял в стороне беспомощно. Кстати о Грейнджер. Драко увидел её, когда она встала со своего место рядом с Полоумной Лавгуд и поспешила за угол. Должно быть, у неё были какие-то дела с Поттером. Жаль, что она не знала, насколько был пьян этот чувак. Шрамоголовый даже не огрызнулся, когда Драко наткнулся на него, пролив свой напиток на его рубашку. Поттер только рассмеялся и сказал, что просто снимет её, а после схватил и поцеловал взасос Джинни Уизли прямо у него на глазах. Драко был потрясен до глубины души, но весело усмехнулся и ушёл от них. — …ако? Кто-то говорил с ним, но он правда не хотел слушать. Драко посмотрел вниз на стакан в руке. Пусто. Неужели он уже всё выпил? — Драко! — голос снова привлек его внимание. Он неохотно обернулся и увидел Панси, которая впилась в него взглядом. — Ты вообще меня слушаешь? — Честно сказать, нет, — ответил он и поставил стакан на стол неподалёку. Она пробурчала что-то вроде «мудак» и отпила из своего бокала. Что ж, ничего не поделаешь. Может быть до неё дойдет тот факт, что ему сейчас не интересно то, что она хотела сказать. По правде говоря, он только однажды был заинтересован в её словах — когда она скакала на нём и нашёптывала непристойности ему на ухо. Хм. Это было даже приятно. Может, стоит предложить… — Почему мы всё ещё здесь? — это был Грегори Гойл, возвращая Драко из фривольных мыслей. Гойл оглядывал комнату, ёрзая в своем кресле, суетливо заламывая руки на коленях. Драко закатил глаза. Он уже объяснял это тысячу раз. — Мы здесь, чтобы помочь с восстановлением. Мы должны хорошо выглядеть в глазах министерства. — Нет, это я понимаю, — ответил Гойл отстраненно. — Я имею в виду, что мы делаем здесь со всеми чёртовыми Гриффиндорцами? У Драко не было хорошего ответа на этот вопрос. В последнее время он не слишком-то задумывался о других факультетах. Он был слишком занят, вытаскиванием своего имени из болота. — Бесплатная выпивка? — пожал плечами Драко. Теодор Нотт, что стоял рядом с Панси, усмехнулся. — Так мы здесь, чтобы ты смог выпить? — спросил Блейз, потирая виски. — Да, в конечном счёте так. Такая причина устроила остальную часть компании, и они получали удовольствие, но Блейз пристально смотрел на Драко. Предоставьте Забини замечать все детали. — Драко, тебе не кажется, что в последнее время ты слишком много веселишься? — спросил он тихо, когда Драко выхватил запечатанную бутылку огневиски у ничего не подозревающего студента. — Вовсе нет. Паренёк заметил пропажу и завопил: — Эй, это моё! — Больше нет, — ответил Драко, вставая с места, посмотрел на шестикурсника так сердито, что тот удрал без оглядки. Он повернулся к своим однокурсникам: — Простите, я отойду ненадолго. — Постарайся вернуться в комнату живым, если сможешь, — крикнул ему вслед Блейз. Драко проигнорировал его и вышел за дверь. Снова никто не понимал, что ему нужно отвлечься, даже Блейз. Ну и ладно. Драко не ждал от них сочувствия. Он мог справиться со всем сам. Честно говоря, он предпочитал быть один. Так никто не увидит его позор. Он ещё не был пьян, но впереди была целая ночь. Драко сходил в туалет и собирался вернуться обратно в комнату, когда услышал чьи-то вопли. Он тут же узнал этот голос. — О, ты развлекаешься, не так ли? Флиртуя с шестикурсницей? Тогда прости, что прервала тебя! Грейнджер? Он прошёл по коридору на её голос. Похоже она закатывала скандал Уизли. — Это ничего не значило. — сказал Уизли. Судя по его голосу, он был пьян в стельку. — Что же, прости, что я подумала иначе. Драко был почти возле них. Он встал позади колонны и наблюдал за ними. Не каждый день увидишь, как заучка и рыжий ублюдок ссорятся, и он хотел посмотреть, что будет дальше, но Уизли пихнул её к стене и поцеловал. Хотя нет, если хорошо подумать, это Драко не хотел видеть. Он не настолько отчаялся. Драко собрался было развернуться и пойти по своим делам, как услышал её крик: — Перестань, Рон! Драко удивился, что тот не остановился. Потом он увидел, как Уизли сильнее прижал её к стене. — Отстань! — завопила Грейнджер. Она протестовала не очень-то громко, но его желудок всё равно сжался от этих звуков. Сколько ночей эти крики изводили его. Он никогда бы не хотел бы слышать их снова, по возможности. Что, чёрт возьми, творит Уизли? Драко почти вышел из тени, не чтобы вмешаться, а только остановить чертовы вопли, но замер, когда увидел, как она пихнула палочку в лицо рыжему. Он почти забыл, что она ведьма, а с этим не шутят. — Рон, ты пьян! Но это не дает тебе права… так поступать! —Тебе же это нравится. А вот это было не очень похоже на Уизела. Плаксивость — да, но не нахальность. Особенно не к Грейнджер. Драко замутило. Он сказал себе, что подслушивал только чтобы получить пару компроматов, а позже шантажировать их, но у него появилось сильное подозрение, что сейчас он врёт сам себе. Это из-за Грейнджер он не мог сдвинуться с места, из-за её голоса и боли на лице. Драко не мог пошевелиться. И он остался там, где был, скрытый из вида, как чёртов маньяк. В её голосе появилось отчаяние: — Ты знаешь, каким ты становишься, когда пьян, Рон. Я должна останавливать тебя. — Нет, не должна. Потому что ты не мой босс и не моя мать. Это тебя не касается, — Рон наклонился к ней. — Я устал от твоего проклятого нытья. Я могу делать всё что хочу и, на самом деле, с кем хочу. Раз ты решила не снисходить до меня… Думаю, мне стоит поискать что-то другое. Драко растерянно моргнул. Он правильно расслышал? Уизел бросает её? — Рон, подожди! — Отвяжись! Я слишком пьян, чтобы разбираться сейчас в твоих заморочках, — прошипел он. — Великий Годрик, иногда ты чертовски много болтаешь. Она спросила его о чём-то ещё, — Драко не смог расслышать, — но ответ Уизела прозвучал как гром посреди пустого коридора. — Как я могу расстаться с тобой? Как можно называть отношениями, то, что между нами происходит? Это больше похоже на войну. С тобой я всегда как на войне, — он побеждённо вздохнул. — И мы никогда и не были официально вместе. Я с трудом могу вспомнить несколько поцелуев, если их можно так называть. Ну, это был удар ниже пояса, даже из его уст. Драко осознал, что пялится в недоумении, как Уизли уходит из холла. Он глянул на Грейнджер, которая осталась стоять там, её плечи дрожали, когда она засовывала свою палочку в карман. Если она и плакала, то он её не слышал, спасибо Салазару. Драко понятия не имел, почему его волнует, плачет она или нет, но, кажется, Уизли его бесил не только из-за статуса предателя крови. Он предпочел игнорировать тот факт, что может злиться потому, что Уизли только что оставил плакать Грейнджер одну в пустынном коридоре. Он что, совсем псих? Тут же полно пьяных дураков. Включая его самого. *** Гермиона соскользнула на пол, схватившись за голову. Она выше этого. Она выше эмоций. Она уже доказывала это тысячу раз. Ссора с Роном не должна была довести её до грани срыва, но вот она, тонет в жалости к себе и сомнениях, как ребенок. Она пыталась задавить свои чувства, чтобы тщательно всё обдумать. Должно же быть объяснение, причины. Иначе почему так всё обернулось? Они с Роном должны были быть счастливы сейчас. Они были героями войны, Годрика ради! Разве герои не всегда получают счастливый конец? Может в этом часть проблем? Геройство, вся эта слава, должно быть стукнули ему в голову. Его характер немного изменился, не говоря уже о приступах гнева, которые стали чаще. Рон думал, она не знает. Он думал, она не видела его выражение лица, когда он убивал Пожирателей Смерти той ночью. Но она видела. Гермиона видела чистое наслаждение от убийства. Ей это не нравилось, но Рона она из-за этого не разлюбила. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Так что она забыла об этом. Он имел полное право злиться и мстить. Гермиона любила его, любила так сильно. Отчасти поэтому она командовала Роном и беспокоилась о нём. Она считала, он поймет, почему она делает это, — не хочет терять его, — но очевидно Рон не понял. Гермиона думала, он любит её, но Рон почти не обращал на неё внимания, кроме тех случаев, когда ему что-то было нужно. Может быть, ей следовало сильнее стараться? Может, стоило меньше волноваться о том, как поздно он пришёл, и уделять больше времени отношениям. Даже если всё это было просто пьяной выходкой, было больно думать, что она больше не нужна Рону. Адски больно. Она не могла больше сдерживать слезы, не могла перестать любить его. Гермиона устала. Устала натягивать фальшивую улыбку, устала от одиноких ночей, устала переживать из-за характера Рона, устала быть сильной, устала быть гением в Золотом Трио, устала лгать себе, устала притворяться, что всё нормально. Она так измотана… так что сейчас даст себе поплакать. Ей это нужно. Гермиона была так погружена в собственные мысли, что не услышала приближающиеся шаги до тех пор, пока они не оказались прямо перед ней. Она почувствовала, как чья-то рука задела её, и кто-то присел рядом на пол. Гермиона ожидала, что это Гарри, Джинни или даже Луна пришли посмотреть, всё ли с ней хорошо. Чего она не ожидала, так это мягкого хрипловатого вздоха: — Ты такая страшная, когда плачешь, Грейнджер. Её глаза распахнулись, и она нахмурилась. Отлично. Просто отлично. Гермиона уже чувствовала себя неудачницей из-за рыданий в коридоре. Но еще больше её задело то, что он увидел, как она плачет. — Малфой. Чего тебе нужно? — спросила она со злостью в голосе, готовая применить силу. — Да брось ты, Грейнджер, — он горько усмехнулся. — Я не собираюсь обижать тебя. Гермиона вытерла лицо рукавом и с недоверием посмотрела на Малфоя: — Тогда зачем ты здесь? Он несколько минут помолчал: — Я слышал твою ссору с Уизелом. — Не называй его… — начала было она, но Малфой продолжил, поднимаясь. — И так как Поттер слишком занят поцелуями с сестрой Уизела, чтобы заметить твоё отсутствие, я решил посмотреть в порядке ли ты. — Как будто я тебе поверю, — ответила Гермиона и полезла в карман пиджака за волшебной палочкой. Малфой заметил её действия и закатил глаза. — Серьезно? Если бы я хотел навредить тебе, ты не думаешь, что я бы помог своей дорогой тётушке Беллатрисе, тогда, в мэноре? Гермиона судорожно вздохнула при упоминании имени ведьмы. — Кроме того, у меня нет с собой волшебной палочки. — В подтверждение своих слов он покружился, чтобы показать ей. — Как будто это что-то значит, — прошипела Гермиона. Она чертовски хорошо знала, что он может воспользоваться магией без палочки. Малфой вздохнул и скрестил руки: — У меня нет злых намерений, если ты об этом подумала. Знаю, у меня не самый чистый послужной список, но ты выглядишь так же жалко, как и я. Кроме того, я безусловно считаю, что мы можем сравняться в беспалочковой магии, — он ухмыльнулся. — Возможно. — Я… я не понимаю… если ты здесь не для того, чтобы высмеять меня, то для чего? Он наклонился к месту, где они сидели, и показал ей бутылку огневиски. — Мне просто интересно, вдруг ты захочешь объявить перемирие на эту ночь. Выяснить наши разногласия за выпивкой, — Малфой одарил её улыбкой. — Похоже, после этого представления тебе чертовски это нужно. Гермиона лишь с сомнением приподняла бровь. — О, ради Цирцеи, я не волк, который ждет, чтобы проглотить тебя, — выплюнул Малфой, устав ждать, судя по его виду. Её карие глаза сузились. — Нет, бывший Пожиратель Смерти намного хуже. Его губы чуть приоткрылись, но он мрачно кивнул, соглашаясь. — Ладно. Я заслужил этот комментарий. — У меня ещё много такого в запасе. Гермиона испытывала его терпение. — Послушай, я ничего не задумал и не пытаюсь разыграть тебя. Мы оба взрослые люди. И мы оба знаем наши позиции. Ты ненавидишь меня, я ненавижу тебя, и это нормально, но не обязательно вести себя так всё время. Это довольно скучно, ты так не думаешь? — спросил Малфой. Гермиона продолжала молчать. Он побеждено вздохнул: — Я просто подумал, что тебе захочется чьей-нибудь компании. Нет ничего плохого в том, чтобы повеселиться время от времени, Грейнджер, — он предложил ей бутылку. — И судя по тому, как ты смотришь на меня, тебе это нужно. Гермиона взглянула на бутылку в его руке и потом снова на него. Разум кричал убираться от него подальше, но внутренний голос говорил послушать его. Несмотря на то, что Малфой сказал о ненависти к ней, в его серебряных глазах больше не было злого умысла, как в прошлые годы. Гермиона вспомнила его в ту ночь в мэноре. Малфой виновато смотрел на неё. Может, он говорил ей правду и хотел отложить их разногласия, пусть даже на вечер. Гермиона медленно потянулась и приняла "трубку мира". Она оглянулась в сторону вечеринки, где, как она знала, весело смеялись друзья, а Рон, вероятно, уже целовался с кем-то. Эти мысли разозлили её, Гермиона открутила крышку и сделала большой глоток, позволяя пламени скатиться в желудок, немедленно согревая её. Она кашлянула, но сделала ещё один глоток прежде, чем возвратить бутылку Малфою. — Как ты пьешь эту дрянь, Малфой? Он тихо рассмеялся: — Не так уж и плохо. Она уже чувствовала жжение в желудке. Теперь Гермиона понимала, почему люди говорят, что от алкоголя храбреют. Она уже чувствовала смелость. — Не так плохо, как я полагала, но я все ещё предпочитаю настойку из маргариток, — ответила она, стараясь привыкнуть к вкусу во рту. Малфой покачал головой и поцокал: — Печально, Грейнджер. В знак неповиновения Гермиона выхватила бутылку из его рук и отхлебнула, не поперхнувшись на этот раз. — А теперь? — Чуть получше. Но тебе еще есть к чему стремиться, если собираешься не отставать от меня, — он подмигнул ей. — Ты ведь попробуешь, правда? Она всё ещё не знала, чего Малфой добивается; вернула ему бутылку и одарила его любопытным взглядом. Всё, что она хотела сейчас — отвлечься от мыслей о Роне. Хотя напиваться с Малфоем определенно плохая идея, Гермиона поймала себя на том, что согласна. — Я приму твоё предложение, Малфой, но я всё ещё не знаю, доверяю ли я тебе. — Я не набиваюсь тебе в чертовы друзья, Грейнджер, — ответил он, поднося бутылку к губам, сделал глоток перед тем, как вернуть ей. — Это просто пьянка. Гермиона взяла бутылку и кивнула: — Да будет так.