Ловушка

Суббота, 5 сентября, 1998 год. Последние пять дней для Драко были кошмарными. Ладно, возможно не настолько кошмарными, как конец света или надвигающаяся война с Тёмным Лордом, но легче от этого не становилось. Во-первых, Панси, с её проницательным взглядом и стремлением добывать информацию и среди прочего набрасываться на него с вопросами. И если он услышит хоть ещё одно слово о его долбанном поцелуе с Грейнджер или о том, как они с Панси должны вернуться ко внеклассным занятиям, он проклянёт её. Любой другой человек уже бы понял, что означает поведение Драко. Панси не нравилась ему так же сильно, как он нравился ей. Он ясно дал ей понять, еще когда они начали крутить друг с другом примерно на четвёртом курсе. Раньше она была управляемой, но в последнее время стала приставучей. Драко даже не мог стоять в десяти футах от неё. И почему она всё еще думает, что клеиться к нему как банный лист — это нормально? О, так и есть, потому что она могла быть чертовски твердолобой, когда всё идет не так, как ей хочется. Панси Паркинсон жила в стадии отрицания. Драко не мог винить её за стремление и не мог просто выкинуть её из своего маленького круга общения. Всё ещё было важно сохранять свой имидж или то, что от него осталось. Он ничего не мог поделать с тем, что она сохла по нему, разве что игнорировать. Две недели назад он бы подавил своё отвращение к ней ради секса. Несмотря на то, что она раздражала его, трахалась она неплохо. Но это было до тех пор, пока Драко не столкнулся с Грейнджер. Сейчас он даже представлял, как до него дотрагивается Паркинсон, не говоря уже о том, чтобы спать с ней. Во рту появился кисловатый привкус. Неужели у него на самом деле не было принципов? Как-то он взглянул на стол Слизерина и мрачно покачал головой. Он спал, по крайней мере, с шестью девушками оттуда, поэтому нет, у него не было никаких принципов, и, если вспомнить, у прежнего Драко было только одно правило, когда дело доходило до секса с женщинами. Никаких грязнокровок. Как иронично, учитывая, что теперь она единственная, кого жаждало его тело. После той ночи в его комнате, всё, что он хотел — погрузиться в её узкое горячее тело и затеряться под её горящим взглядом. Но эти глаза не очень-то смотрели на него в течение двух дней после случившегося. Драко знал, потому что его глаза не могли перестать смотреть на неё. А что если секс с ней правда был в последний раз? Эта мысль разочаровывала, но такой финал был вполне возможен. Грейнджер не подавала никаких признаков того, что хочет большего. У них были два совместных урока, она только пробормотала приветствие один раз, а затем быстро побежала на своё место. Он начал думать, что она собирается сдержать своё слово. Чёртовы гриффиндорцы, с их обещаниями и преданностью. Захотелось сплюнуть. К среде он решил, что вполне может распрощаться со своими мечтами о повторном сексе с Грейнджер. Это привело его к довольно скверному настроению, поэтому Панси, вместе с некоторыми из его сверстников, только раздражали его лавиной бессмысленных вопросов и несвоевременных заигрываний, на которые он, заметьте, не отвечал. Черт возьми, пять дней пыток с перевозбужденными девочками, скучными уроками, не говоря уже о проклятых ночных кошмарах. Даже сны были безжалостны, и Драко будто не мог избавиться от чувства страха, с которым просыпался каждое утро. Казалось, что его дни всегда были очень тяжелыми, и от Блейза не было никакой помощи. Всё, что тот делал — улыбался и шептал пошлые намеки о Грейнджер на ухо Драко. Чёртов мудак. Будто и без его дурацких комментариев недостаточно сложно. Было обидно ничего не делать, кроме как ждать, планировать, строить козни и ожидать чего-то большего. Грейнджер, наверное, нарочно его мучила. Эта мысль заставила его последовать за ней в библиотеку. Он устал от того, что ничего не происходит, поэтому взял инициативу в свои руки. И она окупилось. Сегодня Драко получил то, чего ждал в течение всей чёртовой недели. Отдушину. Красивое отвлечение между двумя стройными, молочно-бледными бёдрами. Бёдрами, которые принадлежали некой Гермионе Грейнджер, принцессе Гриффиндора. Конечно, он не ожидал, что всё получится именно так, но не жаловался. Он потер заколдованный галлеон между большим и указательным пальцами, ощущая гладкие выступы и впадины на его холодной поверхности. Ухмыльнулся про себя и пошёл дальше по длинному коридору, который вёл от библиотеки, сунув монету в карман брюк. Блин, это был блестящий ход с его стороны. Драко не пользовался монетами уже долгое время, и теперь был рад использовать их для чего-то другого, чем замышлять убийство. Теперь, когда Драко почувствует тепло, исходящее от монеты, он будет в восторге, а не отвращении. Будет знать, что грядет хорошее. Ну, хорошее в смысле секса, по крайней мере. Он снова усмехнулся, не мог сдержаться, всё из-за Грейнджер. Она была просто полна маленьких сексуальных сюрпризов, и он хотел вернуться еще. Чёрт. Он только ушел от неё, но уже был готов к новому раунду. Должно быть, в нём говорит Малфой. Или так было с каждым юношей, которому посчастливилось переспать с какой-нибудь девушкой? Неважно, могли ли другие состязаться с ним, он знал, что собой представляет, но знала ли Грейнджер? Возможно. Но её не так легко приручить. Гордость и эмоции всё ещё связывали её. Это нормально. Драко терпеливый. Он ждал долго и уже получил то, что хотел. Её содействие. Он был уверен, что они будут очень часто видеться, незаметно, разумеется. Они не могли допустить чтобы кто-то узнал об их встречах, неважно, насколько их отношения были чисто сексуальными. Это слишком щепетильный вопрос. Не говоря уже о том, что если кто-то узнает, то это подпортит его репутацию, как Малфоя, и её, как одной из Золотого Трио, героини войны, Боже упаси. Конечно, был кое-кто, кто знал. Но он понимал, что Блейз не будет бегать и кричать об этом на весь коридор. Его лучший друг знает, что произойдёт, если он всё же так поступит, и Драко был уверен, что у Блейза нет желания умирать. Драко направлялся в другой класс пружинящей походкой. Он достаточно давно не чувствовал себя так хорошо. Сегодня был первый день, когда он не хотел тупо пить до обеда. Надо признать, что его план затащить Грейнджер в постель и отвлечься, был одним из лучших. Грейнджер была, во всех смыслах слова, очаровательной. Из-за неё он чувствовал и говорил то, чего обычно не стал бы. С ней не нужно было сдерживаться. Она ничего не ждала, кроме его «услуг», конечно же, и один Бог знает, как она хороша в постели или прижатая к стене, или где-то ещё. Безусловно, у него хватало времени и воображения иметь её тем способом, которым хотел. И Драко знал, что она согласится. За орехово-карими глазами и вьющимися волосами скрывалась чертова бестия. Дикая. В её взгляде, когда он её трахал, пробуждались животные инстинкты, и ей хотелось всё больше и больше. И так уж случилось, что он был очень даже готов дать ей это. Драко вошел в класс Трансфигурации с десятиминутным опозданием и устроился на задней парте. Новый парень, профессор Прикет или Паттерсон, он точно не запомнил, прочитал ему лекцию о том, как важно быть пунктуальным. Драко закатил глаза и перестал слушать. Не очень-то ему и важен этот предмет. Он учился в Хогвартсе, только чтобы улучшить свою репутацию, а все необходимые «Превосходно» он уже получил. Таким образом, Драко провел остаток занятия бормоча заклинание Конфундуса, из-за которого профессор П. — да, именно так он теперь будет звать его — забывал то, что говорил, и начинал всё заново. Да, секс с Грейнджер определенно чудесным образом повлиял на его характер. Иначе бы Драко не ухмылялся как дьявол.

***

Луна наблюдала, как Джинни пролистывала страницы учебника по Древним Рунам. Они занимались учебой, и Джинни теряла терпение. Вскоре она бросила поиски и отодвинула книгу, протирая глаза. За десять минут Луна даже не взглянула в свою книгу. Джинни заметила, как Луна задумчиво поглаживает свой подбородок, и спросила: — Тебя что-то тревожит, Луна? — Тревожит? — переспросила она. — Нет, ничего. Я просто увидела кое-что странное сегодня утром. — Что ты видела? — Я точно не уверена, но думаю, я видела, как кто-то занимается сексом в пустом проходе библиотеки. Джинни усмехнулась. — Ты серьезно? Луна молча кивнула. — Ты видела, кто это был? — Думаю, это был Малфой. У него были светлые волосы. У рыжей открылся рот от изумления. — С кем он был? Луна задумалась на мгновение. Точно она не могла сказать, так как Драко загородил ей обзор, но у девушки волосы были, как у Гермионы. Луна сначала подумала, что это она, но ведь это было невозможно. Все знали, что Гарри, Рон и Гермиона ненавидели Малфоя. Хотя Луна видела, как они смотрели друг на друга на Астрономической Башне… прямо перед тем, как он спас ей жизнь. Но это же ничего не значит, так? Она подумала, что лучше держать свои подозрения при себе. — Я не знаю. Я не видела её лица. — Вау. Просто вау. Не могу поверить, этот козёл думает, что ему может сойти с рук секс в библиотеке, — Джинни обратно села на стул, качая головой. — Да ещё средь белого дня. — Может он был в порыве страсти? — предположила Луна. — Серьезно? Когда Малфой что-то делал в порыве? Все знают, что он хитрый, расчетливый придурок. Луна вздохнула и отвела взгляд. — Я думаю, его крайне недооценивают. Джинни нахмурилась. — Серьезно? — О, да. За ним следует много индералов, — ответила Луна как ни в чём не бывало. — Они имеют свойство следовать за людьми, которые страдают от боли. Джинни просто покачала головой. — Как скажешь. Луна встала и стала обходить Джинни. — Знаешь, возле у кого ещё крутятся индералы в последнее время? — спросила она. — Возле кого? — спросила Джинни. — Возле Гермионы, — ответила Луна, и развернувшись, покинула Зал.

***

Гермиона удобно расположилась в любимом кресле с новым изданием Истории Хогвартса на коленках, хотя в действительности она его не читала. Из-за своих авантюр, она сегодня мало что успела прочитать. Она не смогла скрыть улыбку на лице, даже когда закончила занятия и устроилась в Гриффиндорской гостиной, у неё было отличное настроение. На самом деле она должна быть разочарована собой, учитывая то, что она показала Малфою насколько слаба, но нет. Гермиона чувствовала себя свободной, в некотором смысле, и просто не могла уложить это в голове. Их встречи — это ведь неправильно, но почему она чувствует себя так чертовски хорошо? Скорее всего, из-за него. Малфой сделал что-то с ней. Теперь она чувствует себя живой, желанной, более привлекательной. Хотя последнее было не совсем понятно. Она никогда особо не заботилась о своей внешности. Гермиона была слишком занята, спасая всяких идиотов и получая хорошие отметки. Её волосы, хотя и стали более послушными, чем первые годы, но всё же были слишком густыми, а её карие глаза выглядели тускло, но по всей видимости, Драко это не мешало. Каждый раз, когда они были вместе, он говорил, какая она сексуальная. Поэтому Гермиона не могла не поверить, что почему-то она ему нравится. Жаль, что Рон не видел этого. Если бы увидел, то возможно она не была бы в этой неразберихе с Малфоем. Гермиона хотела думать, что ненавидит его за то, что из-за него она чувствует себя уязвимой, но она не могла заставить себя ненавидеть его. Она видела его с совершенно новой стороны, и её это заинтриговало. Малфой оказался гораздо сложнее, а ей, с ее характером, хотелось непременно узнать о нем больше. Гермиона понимала, её поступки опасны, но она уже переступила черту невозврата со слизеринцем. Она уже была не прочь продолжить их дружбе с преимуществами. Секунду… а разве люди не должны быть друзьями, чтобы это работало? Да, определенно должны. Так как же называть то, что они делали? А, к чёрту. Ей не нужно как-то это называть. Гермиона только знала, что не хочет прекращать. Её сердце стало биться сильнее, и она протерла монетку в своем кармане. Она знала, когда монетка начнёт жечь, означает, что она отправится на седьмое небо, ну или попадет в ад, да какая разница. Не особо важно, учитывая то, как хорошо ей будет. Она усмехнулась. Никогда не замечала за собой тягу к сексу, но, как оказалось, она любит секс. По крайней мере, ей нравится секс с Малфоем. Даже если он заносчив и язвителен. Гермиона услышала скрип открывающейся двери и оторвала взгляд от книги, мысли прервались. Джинни плелась, на вид она была измученной. Она села рядом с Гермионой и положила руку под голову. — Что делаешь? — Читаю, — ответила она, вернувшись к книге. Джинни какое-то время молчала. — Гермиона, всё хорошо? Она внимательно изучала подругу. — Да, конечно, — ответила Гермиона, пытаясь понять, что не так. Миндальные глаза Джинни не верили. — Ты уверена? — Я в порядке, Джинни, — настаивала Гермиона, вернувшись к книге. — Правда. Джинни сложила руки на груди и уставилась на неё. Гермиона чувствовала, как пара глаз пристально её обследует, но не повернулась к подруге. Лишь услышала, как та вновь спросила: — Ты всё ещё расстраиваешься из-за Рона? Серьезно? Да не хочет она сейчас говорить о Роне. — Нет. Не расстраиваюсь. — Не лги мне, Гермиона. Никто не лечит разбитое сердце за неделю. — А я и не вылечила, — ответила она, захлопнув книгу и встретилась взглядом с рыжеволосой подругой. — Но я приняла решение не зацикливаться на этом. Иначе будет больнее. — Может и нет, если бы ты поговорила с кем-нибудь. — С кем? — спросила Гермиона, наклонив голову в сторону. — С тобой, с его младшей сестрой? Ты правда хочешь слушать, как твой брат разорвал моё сердце на тысячи маленьких кусочков и разбросал их повсюду? — спросила она, повышая голос. Несколько студентов бросили на них взгляды, но ей было плевать. — Ты хочешь услышать это? Хочешь знать, что я каждое утро просыпаюсь, чувствуя одиночество? Ощущая, как Рону плевать на меня? А может быть, и всегда было плевать? Это ты хочешь услышать? Голос Гермионы был пропитан ядом, а выражение лица — сердитым. Она не хотела заводить этот разговор прямо сейчас. У неё было хорошее настроение, а Джинни решила вытащить наружу все проблемы, которые она недавно похоронила. Джинни выглядела взбешенной, её взгляд был суровым, но она спокойно ответила: — Если тебе от этого полегчает, то да. — Да ладно, — Гермиона фыркнула. — Ты так сейчас говоришь, Джинни Уизли, но в конечном итоге он все ещё твой брат и, если выбирать, ты всегда выберешь его. — Это неправда, Гермиона, — лицо Джинни побагровело, но голос не дрожал от злости, которую она испытывала. — И ты это знаешь. Гермиона подняла бровь. — Разве? — Должна, если вообще меня знаешь. Гермиона вздохнула и опустила лицо в ладони. — Прости… прости меня, Джинни. Я знаю, ты беспокоишься обо мне, и твоя забота льстит мне, правда, но я не хочу говорить о Роне. Можешь просто… просто оставить мне самой разобраться со всем этим? — Не думаю, что это на пользу. — Плевать, — прошипела Гермиона, заставив подругу замолчать. — Забудь об этом, Джинни, — затем добавила: — Пожалуйста. Джинни посмотрела ей в глаза и увидела в них болезненную решимость. — Прекрасно. Больше не подниму эту тему. Гермиона улыбнулась и, дотянувшись до её руки, сжала её. — Спасибо. Джинни сжала её руку в ответ и усмехнулась. — Ну, на этой легкой ноте, у меня есть для тебя одна интересная информация, которая подбодрит тебя или, на худой конец, развеселит. — Правда? — спросила Гермиона удивленно. — Что же это может быть? — Луна рассказала мне, что видела сегодня Малфоя, занимающегося сексом в библиотеке. Если бы Гермиона сейчас что-то пила, то точно бы подавилась. — Что? Этого не может быть. Луна их видела? О, нет! Она видела её? — Ты серьезно? — она притворилась, что не в курсе. Это был единственный способ, чтобы убедиться в том, что её подруга не знает правду. — То есть, с кем он был? — Кто знает? — пожала Джинни плечами. — Наверное, кто-то из его поклонниц. Хотя не могу поверить, что он уговорил сделать это в библиотеке. Довольно смело, даже для него. Гермиона почувствовала себя плохо, но попыталась справиться с этим. — Ну, возможно, я могла бы перепихнуться ночью в запретной секции, но черт. Средь белого дня? Кто угодно мог их видеть. Кто бы это не был, ей явно следует пересмотреть свои взгляды, во-первых, не трахаться с Малфоем, а во-вторых, не делать это в библиотеке. Их могли исключить за эту хрень. — Да, — произнесла Гермиона, после того переварила весь этот шок. — Думаю, им повезло, что их не поймали… или не исключили. — Не скажу, что была бы против исключения Малфоя, но всё же. Знаешь, он всегда словно появляется из воздуха, создавая проблемы. И ему правда стыд не ведом, — продолжала Джинни, не обращая внимания на беспокойство подруги. — И всё ещё не могу поверить, что девушки вешаются на него, — она остановилась, наконец заметив изменившийся цвет лица Гермионы. — Ох, прости. Я совсем забыла о том поступке на спор, но это другое. Ты целовала его не потому, что хотела. — Да… ты права, — пробормотала Гермиона, сильно желая провалиться сквозь землю. Джинни продолжала говорить, но она не слушала. Её мысли были в другом месте. Их почти поймали. С одной стороны, было волнующе, но теперь, когда кто-то знакомый видел их, немного её напугало. Не так сильно, как если бы её друзья узнали бы о них с Малфоем… что ж… она думать не хотела, что они скажут. Джинни почти ясно выразила своё отношение к парню, сама не зная того, ясно выразила свои чувства к Гермионе, которая трахается с ним. Хорошее настроение пропало и только превратилось в горечь во рту. Гермиона молила Годрика, чтоб Джинни замолчала. Её голова начала раскалываться от боли.

***

Воскресенье, 6 сентября, 1998 год. Смеркалось. Территория школы была покрыта мраком, и студенты оседали в своих комнатах и общих гостиных. Драко только что вернулся с довольно неприятной дискуссии с Панси Паркинсон. Она хотела зайти к нему, чтобы немного повеселиться, но он отверг её… снова. Панси не принимала отказов. Очевидно, у неё не хватало пары винтиков в голове. В десятый раз подряд он велел ей проваливать. Драко даже не было стыдно, когда она умчалась в бешенстве, проклиная его на чем свет стоит, после того как он сказал, что предпочёл бы получить заклятием по яйцам, чем снова с ней переспать. Да. Скорее всего, он потом получит за это. Драко вздохнул и бросил свои книги на тумбочку у кровати. У него было много домашнего задания, но в данный момент не было никакого желания заниматься. Он только что прилег и собирался читать книгу, когда услышал стук в окно. Стало интересно, и он встал, чтобы посмотреть, что это было. — Что за..? Он открыл окно, и филин влетел в комнату, бросил письмо на его тумбу и улетел. Драко медленно подошел к тумбочке, взяв письмо, и осторожно начал рассматривать его. Штемпель Азкабана. Четыре дня назад. Его сердце дрогнуло в груди. Что ж, конец тихим ночам. Драко распечатал и начал читать про себя. Сын, Я приношу извинения за то, что не писал тебе раньше, хотя вероятно ты не заметил спада моих писем. Ох, Драко заметил, и это было большим облегчением. Я был занят в последнее время, готовлюсь к повторному пересмотру своего дела. Повторному пересмотру? Что, черт возьми, он несёт? Не могло же Министерство ему позволить повторно рассмотреть дело? Все мои усердия окупятся, я так считаю, потому что оно назначено на шестое в полдень. Я очень верю, что выберусь отсюда и вернусь в мэнор к утру понедельника. Что же, зашибись, блин, — подумал Драко, быстрее дочитывая письмо. Хотя моё возвращение домой произойдёт раньше, чем планировалось, я буду счастлив восстановить свою репутацию в обществе. Один из чиновников в Министерстве согласился на важные переговоры со мной, поэтому по возвращении у меня будет много дел, и нам с тобой многое нужно будет обсудить во время твоих каникул. Прошло слишком много времени с нашего последнего разговора. Я верю, что ты хорошо учишься и на хорошем счету у своих профессоров? Надеюсь, что так. Для нас это было бы к лучшему. Я не ожидаю ответного письма, раз до сих пор ты не написал мне. Я бы сказал, что мне очень больно осознавать, что мой сын ни одной весточки даже не послал своему любимому отцу и не ответил ни на одно из его писем, но ты же меня знаешь лучше, не правда ли? Тем не менее, я жду твоего возвращения в мэнор, как только тебе будет дозволено. Может ты и вырос, но ты всё ещё мой сын и к тому же Малфой. У тебя есть обязанности перед своей фамилией, и ты будешь уважать её и меня тоже. И да, никому не рассказывай о моём возвращении. Они сами скоро всё узнают. Подписываюсь, Твой отец. Гнев закипал в груди, пока Драко сжимал пергамент в кулаке. Он привык к холодной, равнодушной манере отца разговаривать с ним, но его всегда удивляло, как он мог передать это всё через гребанное письмо. Какого хрена? Отец выходит? И суд состоится сегодня? Невероятно, блять. Они что, не понимают, какого человека отпускают? И с каким чиновником из министерства были «переговоры» у его старика? Не с адекватным человеком. Нужно быть сумасшедшим, чтобы думать, что ему можно доверять. Люциус, возможно, корчился от страха перед Темным Лордом, но теперь, когда тот сгинул, Драко был уверен, что отец вернется к своему прежнему состоянию. Приятного было мало. Не то, чтобы он плохо относился к своей семье, о матери он заботился. Всю жизнь она старалась компенсировать Драко то, чего не хватало, нянчила и баловала его, пока его отец… ну скажем, в ближайшее время Драко не собирался прыгать под непростительные заклинания ради него. Для Люциуса Драко был просто средством достижения цели. Ему нужно было продолжить свой род, завести наследника и марионетку, которая будет выполнять его приказы. Он приложил большие усилия, чтобы обеспечить преданность Драко ему и семье. Так что в течение многих лет Драко слепо следовал за своим отцом, впитывая всё то дерьмо, которым Люциус кормил его, и выплёвывая его тем, кто, по его мнению, не особо достоин. Ему понадобилось по крайней мере половина этого времени, чтобы понять — то, во что он действительно верит, и то, о чем говорит, — это две разные вещи. К несчастью, к тому времени, пока Драко это понял, было слишком поздно. Он уже был под полным контролем отца, а затем Тёмного Лорда. Драко уже больше не волновался о нём, но знал, на что еще способен его отец. Хотя он здорово научился Тёмным Искусствам, он не знал, было ли у него достаточно решимости противостоять своему отцу, и не тонка ли кишка использовать магию против него. Годы под проклятием Круциатуса заставили бы сомневаться кого угодно. Когда его отец говорил «прыгай», Драко автоматически спрашивал «как высоко»? Он все еще был запрограммирован на желание угодить, часть его все еще хотела, чтобы отец гордился. Мысль, что он склонится перед отцом, вызывала отвращение в его душе, но была в его крови. Он не может пойти против него… или, по крайней мере, раньше не мог. Драко задумался, что его отец хотел обсудить с ним во время каникул. Хорошему не быть. Люциус не делал ничего хорошего. Если не считать экстравагантные званые вечера. Но кто их считает? Если бы в письме было указание, Драко мог бы ожидать что ему дадут роль. У отца, несомненно, было что-то запланировано, и он, скорее всего, нуждался в его помощи, чтобы привести свои планы в действие. В конце концов, он ведь всегда участвовал в планах своего отца? Он только надеялся, что они не так ужасны, как вырисовывал его мозг. Хотел бы он думать, что речь шла о долбанной помолвке или о чем-нибудь столь же скучном. С чем он мог справиться. Он уже знал, что должен жениться на чистокровной. Также он знал, что это вовсе не означает, что он должен любить её или даже симпатизировать. Ему даже не обязательно было хотеть секса с ней. Предполагалось, что он произведет на свет наследника, который наверняка поддастся тому же злобному воспитанию, которое было у него, если у отца будет какое-либо право голоса. Он уже смирился с этим и приготовился быть прелюбодеем, потому что, давайте будем честны, Драко Малфой не может кого-то любить. Просто это не в его крови. Как бы он ни хотел верить, что его отец говорил об помолвке, он понял темные намеки, которые содержало сообщение. Оно не сулило ничего хорошего. Иначе отец не стал бы говорить о занятиях или о хороших отношениях с учителями. Да. Люциус что-то замышляет. Чертовски очевидно. Драко лишь надеялся, что достаточно силен, чтобы противостоять ему. Он не хотел давать больше поводов своим ночным кошмарам. Он только начал их забывать. Он уже чувствовал нарастающую боль, возникавшую в затылке. Он знал, что руки вскоре начнут дрожать, дыхание замедлится, в желудке начнет жечь и всё потускнеет. Так всегда происходило, когда он начинал думать о прошлом. Об отце. О войне. Недолго думая, Драко сунул руку в карман, осторожно потерев монету, а его взгляд упал на полупустую бутылку, стоящую на столе. Он всегда мог утопить свою тревогу в этой топазной жидкости, но альтернатива была намного предпочтительнее. Он хотел увидеть Грейнджер.

***

Гермиона почувствовала, как нагрелась монета в её кармане. Она оглядела комнату, чтобы убедиться, что никто не смотрит на неё. Никто не смотрел. Она повернулась на своем стуле и достала галеон, прочитав слова, сверкающие золотом на его поверхности. В моей комнате. Желательно сейчас. Он совсем из ума выжил? Их уже видели. Ну его по крайней мере. Он об этом не знал, но она-то знала. Гермиона всё ещё не могла поверить, что те шаги, которые она слышала вчера, принадлежали Луне. У неё до сих пор скакало сердце. Она посмотрела на монету. Стоит ли отвечать? Должна ли она идти? Вроде бы они не договаривались бросать всё, чем занимались, когда другой позовёт… Гермиона подняла глаза и снова оглядела комнату. Не похоже, что кто-то заметит её отсутствие, если она уйдет, тогда, может, она могла бы сказать ему, что они должны быть более осторожными, что их почти исключили, и что она не будет бегать каждый раз, когда ему приспичит. Да. Она встретится с ним, чтобы обсудить правила, который согласуется с этим… договором, и тогда, возможно, она переспит с ним. Возможно. Она встала и направилась к выходу. Никто не остановил её или даже не заметил её движения, но вдруг дверь снаружи открылась, и она увидела злого Гарри. Гермиона чуть не врезалась в него. — Куда это ты собралась? — спросил он. — Эм, никуда, правда… а что? — Мне нужна твоя помощь, — ответил он, показывая на свою книгу по Трансфигурации. — Серьезно, Гарри, ты беспокоишься из-за домашнего задания? Ты уже получил работу, — сказала Гермиона, пытаясь пройти мимо него. Он задержал её. — Не имеет значения. Они хотят, чтобы я хотя бы пытался делать уроки, и, честно говоря, я ленюсь. Гермиона вздохнула. — Итак, полагаю, надо бежать и спасать тебя? — Да, — Гарри улыбнулся и кивнул. — Пожалуйста? — добавил он для приличия. — Мне кое-куда нужно, — она снова попыталась обойти его. — Так что, пожалуйста, подвинься, Гарри. — Ты сказала, что никуда не собираешься. — Я не… — Тогда помоги мне, — надулся он, — пожалуйста. Гермиона почувствовала, как монета снова нагрелась в кармане, но не сводила взгляда с Гарри. Он был её другом, одним из её лучших друзей. Было бы неправильно отдать предпочтения сексу, а не помогать другу. Она решила, что Малфой может подождать, жестом предложила Гарри сесть. Он поймет… правда ведь?