Сказки наяву

      Арина уже неделю не писала ничего кроме сочинений по литературе, но старые рассказы продолжали проникать в её жизнь, иногда сильно портя ей кровь. После пережитого ужаса в заброшенной квартире маньяка, спустя два дня на выходных Гордиенко отправилась на прогулку в открывшемся по весне парке аттракционов с двоюродными сёстрами, Лейсан и Саримой, девочкой лет десяти с короткой стрижкой, раскосыми карими глазами, носящей джинсы и футболки, из-за чего её иногда принимали за мальчика.       В парке сёстры проехались на «Весёлых горках»; катаясь на лёгком аттракционе, маленькой девочке было весело, но недостаточно страшно.       — Хочу на «Торнадо»! — канючила Сарима.       — Тебе десять лет, Сарим, — осадила её Лейсан, — какой тебе аттракцион для взрослых?       — Лей, я хочу!       — Давай, мы её покатаем, — предложила купировать конфликт Арина.       — Нет, — настаивала на своём татарка, — а вдруг у неё сердце схватит? или нам не продадут билет на неё?       Лейсан оставила Сариму возле карусели плакать из-за невыполненной просьбы, купила билеты для себя на «Емелю» и «Торнадо», и Гордиенко заплатила за свои билеты на те же аттракционы; покатавшись и получив дозу адреналина, сёстры вышли довольными из карусели. Оглянувшись, они обнаружили, что младшая сестра пропала.       — Это ты виновата! — разозлилась Гордиенко. — Не дала ей покататься.       — Это аттракционы для взрослых! — настаивала на своём Шаймарданова. — Она должна понимать, что всему своё время. Ты бы разрешила ей смотреть фильмы для взрослых?       Арина призадумалась над словами сестры и понимала, что она права и криками и спором они не найдут Сариму, и кузины отправились искать по парку; её нигде не было, и девушки догадались, что младшая сестра могла уйти в рощицу поблизости и плакать от обиды на мир, сидя на пеньке. Девушки звонили девочке, но та не поднимала трубку.       Отправившись вглубь небольшой зеленеющей по поздней весне рощи, сёстры начали поиски, хотя участок небольшой, и потеряться на нём затруднительно. После долгих хождений кругами Арина с прискорбием констатировала факт:       — Её нигде нет — как сквозь землю провалилась, и на звонки не отвечает. — Крашеная девочка хотела сказать о том, что нужно было уступить, но сдержалась, ибо понимала, что с пустыми упрёками они не найдут Сариму.       Неожиданно раздался пронзительный крик; старшеклассницы побежали на него, чтобы помочь попавшему в беду человеку, судя по высоте голоса, ребёнка. Буквально подлетев к источнику звука возле теннисного центра, Арина и Лейсан увидели, что их младшую сестру пытается съесть здоровое плотоядное растение, предпочитающее преимущественно человечину; его ярко-зелёные щупальца обвивали ногу девочки и тянули её к огромному ярко-розовому цветку, в центре которого скрывался рот с хищным оскалом острых треугольных зубов.       Гордиенко вспомнила, что это эпизод из её очередного фанфика про Винкс, где Миэли отправилась на прогулку, и её чуть не съело кровожадное растение, благо, что её спасли Флора и Рокси, приехавшая посмотреть линфийские леса, радикально отличающиеся от Амазонии на Земле, и взять ингредиенты для зелья, чтобы расколдовать специалистов, находившихся под чарами ведьмы Маришки; фикрайтерша поняла, что нужно сделать — в её работе Рокси при помощи заклинания вызвала травоядного динозавра, который съел этот цветок. Вспомнив слова на татарском, которые вписала в качестве заклинания, Арина железным голосом сказала:       — Ашарга бу ерткыч чәчәге, динозавр !       Появился четырёхметровый утконосый динозавр с двумя тонкими передними лапами и чуть более толстыми задними; его хребет украшал небольшой гребень. В одно мгновение зверь съел цветок и исчез; пропали и стебли, обвившие ногу Саримы, лежащей в шоковом состоянии.       — Что это было? — удивилась Лейсан.       — Ты в порядке? — спросила Арина, подходя к лежащей кузине.       — Да. И, кстати, это получше этих ваших аттракционов! — улыбнулась, как ни в чём не бывало, Сарима, поднялась и отряхнулась.       Девушки шли из парка в смешанных чувствах: Лейсан не понимала, что произошло, Арина думала о том, что ей пора удалить все её фанфики, а младшая сестра радовалась и говорила:       — Я так ещё никогда не веселилась! Вот это впечатление!       «Может, это хорошо, что Сарима так воспринимает произошедшее», — размышляла Гордиенко.       — Как ты так вляпалась? — удивлялась Шаймарданова.       — Я на тебя обиделась, когда ты отказалась мне брать билеты на «Торнадо», и убежала от вас. Не хотела с вами разговаривать и пойти до остановки, чтобы поехать домой, и тут возле теннисного центра, докуда я дошла, на меня напал какой-то стебель, а потом пришли вы... Но это было прикольно! Почаще бы так веселиться...       — Прикольно... — проворчала Арина. — А если бы этот монстр тебя съел?       Сарима не могла ничего ответить на этот вопрос, поэтому перевела тему:       — Арин, купи мне мороженое.       — Ты уже ела. Будешь много мороженого есть — задница слипнется. Ну ладно, от двух стаканчиков не слипнется. — Гордиенко купила двоюродной сестрёнке в ближайшем киоске вафельный рожок с клубничным мороженым, чтобы успокоить ребёнка, пережившего стресс.       Дома после прогулки графоманка попыталась уничтожить свои фанфики, но перечитала их на компьютере и поняла, что всё равно хочет пережить некоторые моменты, поэтому удалила только те, где какая-то девочка её возраста и ещё кто-то из персонажей умирает, чтобы не подвергать опасности себя и своих близких.       Новый сюрприз ждал её в понедельник. После уроков Арина и «Winx Club без Блум» спустились на первый этаж; остановившись возле спортзала, Гордиенко, словно завороженная, зашла туда.       — Что с ней? — удивилась Маша.       — Пошли за ней, — предложила Светка, и девчонки впятером последовали за одноклассницей в надежде обнаружить что-то странное, происходящее с ней.       Место, куда зашли школьницы, не было похоже на футбольную площадку — это была большая тёмная сцена, над которой висел цветодиодный дискошар и освещал всё вокруг разными цветами.       — Что это? — удивились девчонки.       — Вы нарушили мой покой, и чтобы выбраться отсюда, вы должны спеть свою самую нелюбимую песню, — объяснила возникшая, словно из ниоткуда, светловолосая и кареглазая девушка в кипенно-белом длинном платье с нежно-розовым ремешком и с бежевыми пушистыми наушниками на голове, служащими как аксессуар.       — Кто ты? — поинтересовалась Соня.       — Я фея музыки Шарлотта, принцесса музыкального царства.       — Интересно, как она будет узнавать, какая у нас нелюбимая песня? — прошептала Лейла на ухо Нане.       — Я всё слышу! — Шарлотта скрестила руки на груди. — Вы или споёте, или останетесь здесь навеки! Как я узнаю, что вы не любите слушать? Прочту ваши мысли! Текст будет появляться у вас перед глазами, поэтому не переживайте, что не справитесь.       Приложив два пальца к виску, светлая фея окинула изучающим взглядом каждую пришедшую девочку, и те невольно затряслись; Арина вспомнила, что это материализовался её очередной фанфик, где избалованная принцесса, фея музыки Шарлотта, заманивала случайных прохожих к себе и издевалась над ними, заставляя их петь нелюбимые ими песни; девушка умела читать мысли, поэтому безошибочно называла ту песню, которая им не нравилась. Гордиенко забыла удалить это сочинение, поэтому неприятное для неё испытание воплотилось в жизнь.       — Куда мы попали? — спросила Маша, не дожидаясь ответа на свой вопрос.       — Это ты нас сюда втянула! — крикнула Света на Арину. — Если бы не ты, мы бы сюда не попали!       — Тихо ты! — осадила её Гордиенко, — Всё очень просто — нужно спеть, и она нас отпустит. Ничего страшного. — Крашеная девочка обратилась к Шарлотте. — Пусть будет по-твоему, только пусть девочки поют на родном языке или на том, который хорошо знают.       — Хорошо, так и быть, — сказала принцесса и начала вызывать по списку. — Гордиенко Арина, твоя песня — «Ла-ла-ла» Жанны Фриске.       Арина с детства терпеть не могла эту песню и сейчас, выходя на сцену, она смотрела на мелькающие перед ней буквы из пыльцы огненного цвета и под мелодию известного хита запела:       — Ла, ла-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла. За окном шумит высокая трава, и от радости кружится голова. Эта осень нас с ума сведёт опять. Позади остались грозы и дожди. Не грусти, а просто в гости приходи — мне тебе о многом нужно рассказать. Ху-ху-ху-е, я скучаю по тебе...       Девочки смотрели, как одноклассница поёт прокуренным голосом, и смеялись. Когда Гордиенко закончила петь, подошла к ним и обиженно произнесла:       — Я что, так ужасно пела?       — У тебя голос прокуренный, — заявила Маша, заправив иссиня-чёрную крашеную прядь за ухо. — Бросай уже курить.       Арина на выходных попыталась бросить курить, но из-за привычки и никотинового голодания нервничала и чуть не плакала; не выдержав, она утром перед школой купила сигареты и на переменах выходила с Денисом пускать дымовые кольца.       — У меня так папа курил, — вставила Света, — когда он хотел закурить, лузгал семечки, чтобы отвлечься. Получилось — курить бросил, но теперь щёлкает семечки.       — Джумаева Лейла, ты будешь петь песню «Лейла» Виктории Дайнеко.       — Хорошо, спою эту песню, которую уже задолбали петь, когда я представляюсь, — заявила таджичка и, выйдя на сцену, завела под приятную мелодию голосом контральто: — Босая вышла на аллею под солнце жаркое она. Непонимающе краснея, влюбила всех мужчин в себя. Она, как тёплая волна, накрыла с головой. Она пленила красотой. Из пены соткана. Лейла, не касайся ты, не касайся. Лейла, и в любви ты не признавайся. Лейла, словно с неба капельки дождя, синие, как море, её глаза...       Зрительницы восхищались пением Лейлы и подмечали, что у неё красивый голос, хоть и немного с хрипотцой.       — Красиво поёшь, Лейла, — похвалила Маша одноклассницу, когда песня закончилась. — Так приятно было слушать твоё пение.       — Когониа Нана, для тебя песня «Знаешь ли ты?» Макsим.       Грузинка смиренно вышла на сцену и под печальную музыку спела:       — Я так привыкла жить одним тобой, одним тобой, встречать рассвет и слышать, как проснёшься не со мной. Мне стало так легко дышать в открытое окно и повторять ей лишь одно. Знаешь ли ты? Вдоль ночных дорог шла босяком, не жалея ног. Сердце его теперь в твоих руках — не потеряй его и не сломай...       — Прикольно, — прокомментировала Мелодина.       — Песня нудная, но Нана отлично поёт — прям с чувством, — вставила свои пять копеек Лейла.       — ...И в январе пусть бьётся серый дождь к нему в окно. Пусть обнимает не меня, но помнит всё равно. И пусть случайно моё имя вслух произнесёт, и пусть молчит, что всё же помнит, — пела Нана и своим лёгким сопрано громко вытянула: — А за окном сжигает фонари проклятый дождь. Мой нежный мальчик, ты прости меня за эту дрожь. И пусть сквозь слёзы прошептала тихое «прощай». Не забывай, не забывай.       Одноклассницы заслушивались пением грузинки. Закончив петь, Когониа спустилась вниз и прошептала подругам:       — Песня напоминает мне об одном мальчике, который мне нравился, но он на меня внимание не обращал. Мне понравилось петь, пусть я не могла до этого момента её слушать.       — Отлично, Нанка! — обняла подругу Света. — Обожаю эту песню. Люблю слушать Макsим.       — Мелодина Мария поёт «Мы Ранетки» Ранеток, — продолжала мучить пленниц Шарлотта.       — Ненавижу эту группу, а эта песня у них самая мерзопакостная! — заявила крашеная брюнетка и, выйдя на сцену, начала петь: — Сегодня клёвый день, иду, «пишу» как по лыжне, за мною следом парень, Децл, нравится он мне. Ну-ну, ещё немного — я совсем не тороплю. Дойдём до поворота — я почти его люблю! — Отдышавшись на проигрыше украденной у группы Offspring музыки, продолжила: — Вот Лену любит Саша, а Женю Игорёк. Ну что там, у Наташи, так понять никто не смог. У Ани их четыре, у Леры может два. Стреляем словно в тире!       — Я Ранеток терпеть не могу, но некоторые попсовые песни — ещё больше. Даже у Ранеток больше смысла, — высказала мнение Арина.       — Мне тоже не нравятся Ранетки, — вставила Лейла. — Наворовали песни и перепевают, думая, что мы не догадаемся, что к чему.       — Фигня! — добавила Светка.       Когда бледнолицая девушка перестала петь, принцесса объявила:       — Солнцева Светлана поёт песню «Каждый хочет любить» Валерия Леонтьева.       — Педрильская песня, а я геев, кроме Трофимова, терпеть не могу, — заявила блондинка и на сцене под энергичную мелодию завела: — Югославский солдат и английский матрос поджидали у моста быстроглазую швейку. Каждый думал «моя», каждый нежность ей нёс и за ласковый взор, и за нежную шейку. И врагами присели они на скамейку — югославский солдат и английский матрос. Каждый хочет любить: и солдат, и моряк; каждый хочет иметь и невесту, и друга. Каждый хочет любить: и солдат, и моряк. Только дни тяжелы, только дни наши вьюга...       — Хорошая песня! — сказала Маша. — С чего она педрильская? Просто мужчины между собой общаются и нашли взаимопонимание, хотя до этого враждовали. Что за привычка видеть везде намёки на секс?       — Вот именно, — согласилась Джумаева с лучшей подругой. — Это любимая песня моей мамы.       — Моей тоже, — вставила Соня.       Когда Света допела свою песню, Шарлотта сказала:       — И Юдина София поёт «Выбирать чудо» Нюши.       — Эта песня меня так задолбала! — сказала коротко подстриженная девочка и на сцене спела под мелодию с закосом под электронную музыку: — Убегай, возьми меня. Я хочу туда, где ты дышишь. Это мокрая зима, и сквозь дождь ты меня не слышишь. Я обманывала день, я купалась в облаках, и в прочем, если ты моя тень, то куда же убегаешь ночью? Так-так... Можно терпеть силу, можно пить текилу. Можешь ждать утра, а я и дальше буду выбирать своё солнце, поднимать свои веки. Да, я и дальше буду выбирать своё чудо!       Когда все спели свои самые нелюбимые по разным причинам песни, Шарлотта повеселела и сказала им:       — Вы хорошо меня развлекли, поэтому я отпускаю вас! — Принцесса похлопала в ладоши, исчезла, и сцена превратилась в спортивный зал.       — Что это было? — удивлялись все, кроме Арины, которая была виновницей этого караоке-развлечения принцессы.       — Просто нам приснился сон, — утешала всех Светка, выходя в школьный двор, — и мы во сне пели самые неприятные нам песни.       Девочки согласились с ней, но не Гордиенко, понимавшая, что это была явь.       — Ужас какой-то! — заявила Маша. — Петь этих Ранеток...       «А петь Фриске прям такой кайф!» — подумала Арина и отправилась в «Чибис», не слушая разговоры одноклассниц о произошедшем.       Перед сходом Гордиенко вытащила из сумки блок сигарет и, посмотрев на них, выкинула их в урну; купив семечки, девочка щёлкала их с мыслями:       «А это неплохо — я отвлекаюсь от мыслей о том, что хочу курить. Спасибо тебе, Светка, за совет. Надеюсь, что он мне поможет».       Зайдя в подъезд, девочка заглянула в почтовый ящик и увидела там конверт; взяв его и уже дома, Гордиенко распечатала и обомлела — там лежал билет на концерт группы Rammstein, о котором девочка мечтала с того времени, как увлеклась этой группой, что произошло в шестом классе: из-за изучения немецкого она решила послушать песни на этом грубом языке, и её больше привлёк жанр Neue Deutsche Härte.       Наступил выходной, и Арина пошла на концерт любимой группы, но её не оставляло ощущение подвоха и предчувствия каких-то неприятностей, ибо это материализация её очередного фанфика, где она прокачала небезызвестных немцев до уровня магов; по сюжету они должны спасать Землю от зла, а музыка служит для них прикрытием.       На концерт пришла не только молодёжь со всех районов Новокузнецка — присутствовали и люди зрелого возраста, тоже любящие тяжёлый рок. На тёмной сцене в культурном центре СибГИУ была установлена пиротехника, настроен свет. Зрители находились в предвкушении предстоящего шоу — им не терпелось поскорее увидеть кумиров.       Появились музыканты: Тилль Линдеманн в кожаных штанах с подтяжками на голое тело и с горящей лампочкой во рту; Рихард Круспе с причёской-ёжиком в чёрных с красным митенках, кожаных брюках с двумя тонкими ремнями и жилетке; Пауль Ландерс в вязаной майке и кожаных штанах; Флаке Лоренц с волосами до плеч, заплетёнными в хвостик, в серебристом блестящем костюмчике; Оливер Ридель с бритой головой в безрукавке с капюшоном и брюках; и Кристоф Шнайдер с кудрями до плеч в золотистой жилетке и кожаных штанах с толстым ремнём. Участники встали по своим законным местам: Тилль в центре, Рихард и Пауль по бокам от вокалиста, Шнайдер сзади в центре устроился за ударные установки, и Оливер и Флаке устроились по бокам от драмера. Гордиенко заметила, что участники группы выглядят как-то молодо, но решила наслаждаться концертом, пока есть такая возможность.       Всё происходило именно так, как описывала Арина: под песню «Tier» на мезонине стояла маленькая белокурая девочка с бесстрастным выражением лица в ангельском одеянии и смотрела на зрителей; это была не Кира Ли, которая теперь уже является подростком, а незнакомая малышка. Rammstein пропели «Du hast», «Ich will», «Du Riechst So Gut», и каждый раз зрители замечали, что Тилль словно силой мысли вызывал огненные вспышки. Группа приступила к исполнению песни «Mein Herz Brennt».       — Nun, liebe Kinder, gebt fein Acht — ich bin die Stimme aus dem Kissen. Ich hab euch etwas mitgebracht — hab es aus meiner Brust gerissen. Mit diesem Herz hab ich die Macht die Augenlider zu erpressen. Ich singe bis der Tag erwacht. Ein heller Schein am Firmament... Mein Herz brennt! — Выкрикнув последние три слова, Линдеманн вытянул руку вперёд, и на его ладони возникло человеческое сердце, которое тут же вспыхнуло синим пламенем и превратилось в пепел.       Каждый раз, когда вокалист кричал «Mein Herz brennt», в его ладони возникало сердце, вспыхивало огнём и гасло.       — Как необычно, — удивлялись зрители. — Это лучшее шоу, что мы видели!       После песни о немецком Бабайке, немцы перешли к «Mein Teil»; Тилль и Флаке махнули руками и тут же исчезли; через мгновение Линдеманн стоял в колпаке и фартуке и облитый кровью, и его микрофон приобрёл снизу огромный нож; Лоренц оказался в котле, на котором с краю лежал синтезатор. Сделав вид, что отрезает себе причинное место, Тилль начал исполнение:       — Heute Treff ich einen Herrn, der hat mich zum Fressen gern. Weiche Teile und auch Harte, stehen auf der Speisekarte. Denn du bist, was du isst und ihr wisst, was es ist! Es ist mein Teil... Nein! Mein Teil... Nein! Da, dass ist mein Teil... Nein! Mein Teil... Nein!..       Рихард и Пауль хором выкрикивали «Nein!». После спетых куплетов Линдеманн вытянул руку и выстрелил огнём в котёл, и струя пламени обожгла его.       — Удивительно! Как он это делает? — поражались зрители.       Флаке выскочил из котла, и до самого окончания песни Тилль гнался за ним, напевая:       — Es ist mein Teil... Nein! Mein Teil... Nein! Da, dass ist mein Teil... Nein! Mein Teil... Nein!..       После песни об ротенбургском инциденте, где имел место быть каннибализм, участники группы махнули рукой и превратились в толстяков, кроме Флаке, в белых рубашках и под громкую музыку Линдеманн завёл:       — Ich hab' keine Lust! Ich hab' keine Lust! Ich hab' keine Lust! Ich hab' keine Lust! Ich habe keine Lust mich nicht zu hassen! Hab' keine Lust mich anzufassen! Ich hätte Lust zu onanieren, hab' keine Lust es zu probieren! Ich hätte Lust mich auszuziehen, hab' keine Lust mich nackt zu sehen!..       После исполнения композиции от лица человека, который пресытился и больше ничего не хочет от своей жизни, Rammstein при помощи магии переоделись в ту одежду, в чём выступали в начале. Началась песня «Sonne», и во время счёта Тилль махал рукой, и перед глазами представали огненные цифры и медленно растворялись, постепенно увеличиваясь.       Когда исполнение закончилось, концерт внезапно прервался появлением трёх размалёванных девиц: в синем обтягивающем костюме блондинки с платиновыми волосами, заплетёнными в высокий хвост; в фиолетовом костюме с расклешёнными брюками шатенки с распущенными волосами; одетую в малиновое платье и ярко-розовые лосины брюнетки с причёской в виде тучки со светлой чёлкой в форме молнии. Дамы были настроены решительно, и Айси тут же заморозила сцену.       Внезапно для зрителей, подумавших, что это очередная выходка группы, Шнайдер хлопнул в ладони, и у ведьм зазвенело в ушах.       — Хорошая попытка, Кристоф, — ухмыльнулась Дарси, с усмешкой произнеся нелюбимое драмером имя, и оглушила его, отчего ударник, зажмурился от нестерпимой боли, повалился на сцену и закрыл уши.       Тилль дрался с Айси с переменным успехом — ей не удавалось его заморозить из-за огненной защиты; в конце концов, маг окружил ведьму огнём, а та превратила вихрь пламени в лёд и, расколов его, заморозила вокалиста, и он стоял как статуя, покрытая блестящей снежной коркой.       Рихард играл на гитаре, пытаясь выручить товарищей и усыпить ведьм при помощи сонной мелодии, но иллюзионистка, не слушая гитарные рифы, вытянула руку к лицу лид-гитариста, отчего его глаза почернели, и он перестал видеть.       — Нет, только не это! Я не вижу! — Рихард закрыл глаза ладонями.       — Круспе, неужто ты надеялся, что твои фокусы на нас подействуют? — усмехнулась Дарси и, показав «Викторию», добавила: — Сладких снов!       В это же время Пауль вызвал силой мысли ураган, и Сторми купировала вихрь и ударила мага молнией, отчего тот лежал без сознания и искрился; Флаке смотрел в глаза ведьме бурь и гипнотизировал её; поначалу Сторми временно потеряла ориентиры, но иллюзионистка остановила магию, и очнувшаяся ведьма бурь вызвала ураган, который вертел клавишника из стороны в сторону.       Арина поняла, что сейчас должна сделать: она трансформировалась в фею в синих топике с тонкими бретельками, капри с подвязкой на поясе и сапогах, цвет её волос стал натуральным; её спину украшали четыре крыла как у чёрного шмеля — некогда фикрайтерша создала именно такой образ умеющей силой мысли снимать магическое воздействие и превращать человека в статую и обратно оживлять своей земной феи Арины, которая должна была стать восьмой Винкс по сюжету Гордиенко.       — Я что, фея? — удивилась новоявленная волшебница, оглядывая себя, и взлетела.       Чувствуя неудобство от непривычной для неё высоты, девочка подлетела к сцене, оккупированной Трикс, ощущающих себя безнаказанными.       — Гордиенко, неужели ты явилась вместо Рокси? — ухмылялась Айси. — Только ты не она — ты никогда не получишь Энчантикс, ведь ты не из нашего мира!       — Я знаю! — твёрдо заявила фея, приземляясь, — но вас я сотру в порошок! — С этими словами Гордиенко выстрелила в ведьм лучом, и те стояли как статуи и ничего не говорили; подойдя к Рихарду, смотрящему чёрными глазами в пустоту, Арина протянула руку и сказала по-татарски:       — Кайтырга, күр !       Рихард прозрел и при помощи музыки, сыгранной на соло-гитаре снял со Шнайдера чары, вызывающие у него головокружение и шум в ушах; драмер поднялся, держась за голову, и простонал по-немецки:       — Вот это да! Ведьмы нашли нас, но мы справимся! Они будут наказаны справедливым судом — их отправят в Светлый Камень.       Арина вытянула руки в строну наэлектризованного Пауля и летающего в эпицентре бури Флаке и потребовала:       — Яшерен !       Заклинания исчезли, и Лоренц чуть не упал на сцену, благо, что Шнайдер подхватил его, не дав согруппнику разбиться; Арина растопила лёд, в который был заключён фронтмен группы, при помощи заклинания:       — Боз, эрет !       Тилль освободился изо льда, и метал-группа с ведьмами испарились, словно ничего не было, и Гордиенко, приняв вид подростка в джинсах, футболке и жилетке из денима, стояла одна на сцене, и удивлённые зрители не могли понять, что же произошло. Кто-то снял всё на телефон и скоро выставит на YouTube, где увидят все, в том числе одноклассники Арины.       — Что это было? — спрашивали зрители уходящую Гордиенко.       — Я не знаю! — уклонялась от ответа девочка и быстро напечатала и отправила СМС отцу, чтобы тот забрал её домой.       Василий приехал быстро, хотя Арине казалось, что он двигался долго, и от неё зрители не отстанут, пока не узнают, что за шоу произошло, куда исчезли Rammstein и размалёванные проститутки, сорвавшие концерт, что за костюм на ней был.       «Наверное, из-за того, что всё пошло не по сценарию, концерт сорвался. Вместо меня должна была появиться Рокси, а я поторопила события. Должна была ещё по концовке появиться Небула и арестовать этих ведьм, а вместо этого всё пропало», — размышляла девочка, пытаясь убежать от назойливых и любопытных зрителей.       «Пежо» подъехал, и Гордиенко-старший, увидев, как какой-то накачанный парень пристал к его дочери, потребовал:       — Так, хлопец, отстань от неё! Арина, прыгай в машину!       Девочка послушно села, и автомобиль тронулся и поехал. По дороге Василий задавал ей вопросы:       — Как концерт прошёл? Ты взяла автографы?       — Я не знаю, что произошло, — путано объясняла дочь, — просто был концерт, и мы веселились, пока не напали какие-то три размалёванные шалавы и не начали буянить прямо на сцене. Я вмешалась, а потом всё пропало. Что это было?       Гордиенко чувствовала, что начинает сходить с ума от того, что написала сама. Ей перестаёт нравиться материализация даже того, что ей хотелось пережить. Она желала всё стереть и навсегда забросить хобби, которое раньше приносило ей радость, а теперь огорчает.       Когда отец и дочь приехали домой, Нигина зашла в комнату девочки и начала расспрос о пройденном концерте; Арина, включая компьютер, рассказала ей то же самое, что говорила отцу:       — Я не знаю, что произошло, — оправдывалась дочь, кривя душой, — но это какой-то бред. Rammstein на концерте выдавали странные трюки с огнём — Тилль создавал его силой мысли; на них, как на магов, напали ведьмы Трикс из мультика Винкс, а я спасла их, превратившись в фею, которую придумала сама.       — Неужели у тебя тоже открылся дар? — задала вопрос женщина, совершенно не удивившись услышанным. — Это у тебя давно происходит?       — С прошлой недели, — начала рассказывать Арина, ибо понимала, что не может больше скрывать, и мама является одним из тех людей, которые её выслушают и никому не скажут. — Меня чуть не похитил Пейн из мультика «АТОМ». Помнишь? В моём рассказе он так похитил Лайнесс и издевался над ней. Потом бежала по лестнице и упала так же, как убегавшая от Думана Блум в моём рассказе. Я хотела отомстить Таньке и написала про неё все гадости, а это на мне отразилось. Хотела излечить Дениса от голубизны и влюбить в себя, а он признался в этом одному рокеру. Оживила ради устройства личной жизни Акселя и Ривена, а они меня спасли, когда я оказалась запертой в квартире того урода, который ел людей; меня туда заманил призрак его мамаши, о котором я написала в своей страшилке. Помнишь, я рассказала, как гуляла с девчонками, и на Сариму напал монстр? Это воплотился в жизнь рассказ о том, как хищный цветок напал на младшую сестру Флоры, и она с Рокси её спасала. Потом я с девчонками после уроков пела самые нелюбимые песни. А сегодня вот это...       — У тебя открылся дар, Арина, — изрекла Нигина.       — Что за дар? — не поняла Гордиенко.       Нигина присела на кровать и рассказала семейную историю:       — Когда-то в твоём возрасте я ходила в художественную школу; мне нравилось рисовать, хоть и получалось иногда не очень. Потом всё, что я рисовала, воплощалось в жизнь — появлялись и потом исчезали нарисованные мной предметы, происходили события, которые были изображены на бумаге. Только всё происходило именно со мной. Однажды я нарисовала прекрасного принца, но он оказался призраком — бесследно исчез, и никто его не видел.       — Почему так происходит? — Девочке хотелось понять суть своей силы.       — Это наш дар, дочка, — изрекла мать, — он передаётся из поколения в поколение. Всё, что ты напишешь, материализуется.       — В чём заключается наша сила? Так я понимаю, мы можем менять свою жизнь с помощью писания или рисования, но при этом эффект от этого недолговечный, да и мы не можем влиять на других людей, приписывать что-то им.       — Мы можем это делать, но только ограниченно — по их усмотрению. Они — не наши персонажи, поэтому не могут нами контролироваться, — сказала мать.       — Всё это странно... — Арина с трудом воспринимала услышанную новость. — Мам, что делать, если этот концерт сняли на камеру, и скоро вся моя школа увидит меня в образе феи?       — Ты знаешь, — заговорщицки улыбнулась Нигина. — Только не забудь о логике и правдоподобности.       Гордиенко зашла в свою комнату, села за компьютер и, создав новый текстовый документ, начала печатать:       «После странного концерта Rammstein в Новокузнецке все, кто был на концерте, забыли о произошедшем. У них случился провал в памяти, словно они проспали то время, которое провели в культурном центре СибГИУ. С камер телефонов видеоматериалы с концерта, снятые на мобильный телефон, по неизвестным причинам удалились, и больше никто не вспоминает о случившемся. Организаторы забыли о появлении призрачных немцев, которые выступили с концертом».       Удовлетворённо вздохнув, Арина смотрела на выведенный на мониторе текст и облегчённо вздохнула — всё-таки, клин клином вышибают; сделав своё дело, девочка зашла в папку со своими фанфиками и удалила написанное; найдя свою тетрадь с фотографией щенка на обложке, где были записаны все её рассказы, она взяла зажигалку и, зайдя в ванную, сожгла заметки.       «Теперь я буду жить спокойно! — ликовала Гордиенко, — всё-таки наступит спокойная жизнь, безо всяких чудес».