Соседи

      Вчера он пил, много и долго. Вино — одна из немногих радостей, оставленных ему шлюхой-судьбой. Но вчера был повод. Фабианов день, будь он неладен. А перед тем Королевский Совет.       Он и сам не знал, зачем взял того мальчишку. Ведь видно же: Окделл его ненавидит. Ненавидит так, что аж зубы сводит. А он его всё равно взял. Зачем? Подразнить Людей Чести? Вон Катарина как головку-то опустила. А у самой глазки так и горели. Воистину, достойная сестра достойных братьев. Из всей семейки один Жермон — единственный порядочный человек. Может, он действительно не сын покойного графа? Ну не может такого быть, чтобы подлец на подлеце — и вдруг… Хорошо, что отец его выгнал. Не место нормальному человеку в этой своре закатных тварей.       А может, он взял мальчишку назло Дораку, который спит и видит, как бы ему передать Надор верным людям? Да, Надор остался непокорным, но это не повод убивать щенка. Он не дал это сделать после смерти Эгмонта, не даст и сейчас.       Мальчишка дулся, смотрел волчонком. Руку где-то умудрился поранить (сказал, крыса укусила) и так запустил рану, что ещё чуть-чуть — и всё, пришлось бы ампутировать. Вылечил. Хотя надо отдать Окделлу должное: не скулил, не ныл, зубами скрипел, но не кричал.       Вылечил и выпроводил. А сам стал пить.       «Ой, где это я? Ой, кто это я?!»       Зазвучавший в голове голос мигом прогнал сон и заставил подскочить на кровати. Что это? Откуда? Показалось? Алва схватился за голову. Неужели это случилось?       Его давно называли безумцем. Вообще-то герцог не исключал такого варианта. Но, во-первых, он всегда полагал, что безумие выглядит как-то иначе: шорохи, шёпоты, видения. Однако звучавший в голове голос был скорее удивлённо-восторженным. И, во-вторых, Алва не без основания полагал, что его безумие будет говорить с ним его собственным голосом. А тот голос, который он слышал, принадлежал девушке, молодой девушке.       «Эй, есть кто-нибудь дома? Ау-у!»       Молчать дальше было глупо.       — Добрый день.       «Ну, здравствуйте, хозяин ласковый. Давайте знакомиться. Вы у нас кто?»       — Рокэ Алва, Первый маршал Талига.       «Ёпт! Да ты гонишь!»       Нет, герцог никуда не спешил. Он вообще сидел на кровати, на которую его перетащил верный Хуан.       — Эрэа…       «Офигеть!... В смысле, я очень удивлена. Так это точно Талиг? Нет, кроме шуток. Это тот самый Талиг?! Ну зашибись…»       — Эрэа, — вклинился в поток восклицаний герцог, — не будете ли вы так любезны представиться?       «Тысяча извинений, маршал. Тина. Э-э, Валентина. Для друзей — Динь-Динь».       Нет, Рокэ не собирался заводить дружбу с собственным безумием.       «Нет, ну это же просто… Просто чёрт знает что! Покаталась на велике, называется. Я худею!»       — Эрэа воздерживается от пищи? — поинтересовался Алва.       «Да забейте, маршал».        — Забить что? — не понял Рокэ. Всё происходившее было настолько дико, что Повелитель Ветров едва ли не впервые в жизни растерялся.       «Ну… Так, — голос зазвучал решительно, — спокойствие, только спокойствие. Объясняю. Я живу… жила в другом мире. И там я пошла кататься на велосипеде. Ну, это конь такой… — голос старательно подбирал слова. — И упала с него. А дальше ничего не помню. Очнулась у вас в голове. Ну как-то так».       — М-м-м… — только и смог произнести герцог.       «Даже не знаю, как я туда попала. Может, — девица хихикнула, — вакуумом затянуло?»       — Эрэа, — с этим нужно было что-то делать, а Рокэ уже достаточно пришел в себя, — не могли бы вы покинуть мою голову?       «Нет, маршал. Пробовала, не получается. А может, оно и к лучшему, а?»       Ворон сильно сомневался, что случившееся к лучшему.       «Ой, да бросьте. У всех есть своя придурь. Ваша, по крайней мере, реальна. И вообще. Вы готовы спасать Талиг?»       — Кстати, о Талиге, — герцог попытался перехватить инициативу, — если вы из другого мира, то откуда знаете о Талиге?       «Да у нас книжки про этот ваш Талиг улетают, как горячие пирожки на ярмарке. Есть тут у нас один гений словесности, написала. Подробно так написала. В принципе нормально. Но с четвертого тома такой замес пошел… Мементо мори. Короче, все умерли. Если бы не душка Вальдес, фиг бы я читала».       — А при чем здесь Вальдес? — это становилось интересным.       «Да при всем! Как он этого Кальдмеера… А какие фанфы! Вах! Да вы не переживайте, о вас тоже очень много всего. Просто я флот люблю. Но там, где вы с Диком — это нечто!»       — О-о, так вы и про Окделла знаете? — всё-таки Рокэ не зря был Первым маршалом. Информация есть информация, даже если с тобой говорит твоё безумие.       «А вы уже взяли подсвинка в оруженосцы?»       — Вчера, — вздохнул Рокэ и задумался: не слишком ли дорого он расплачивается за вчерашнюю минутную слабость?       «Ну и где же наш горец?»       — Горец от слова «горы»? — зачем-то уточнил Алва.       «Горец — от слова «горе»! Готовьтесь, маршал. Вас ждут тридцать три несчастья. Кольцо продует, дуэль затеет, в королеву влюбится… Про Штанцлера я вообще молчу. Короче, полный звездец!.. Э-э… В смысле, всё очень плохо».       — Нечто подобное я и подозревал.       «Спокуха! — уверенно произнесла барышня. — Нас теперь двое. Мы всё выправим, как два пальца обос… Выправим, в общем».       Почему-то в этом Алва сильно сомневался.       «Да бросьте, маршал. Нам ли быть в печали?» — кажется, эрэа почувствовала его сомнения. — Всё в жизни тлен и суета. Ну если не выправим, так хоть развлечёмся. А скажите мне, маршал, — голос девицы зазвучал обманчиво доверительно, — как вы относитесь к любви по-имперски?»       Алва ожидал чего угодно, но не этого.       «Мне вот жутко интересно, у вас ведь есть опыт? Можете не отвечать, я знаю: есть. Вот только… Что это за друг такой был, а?»       Похоже, барышня и вправду много знала.       «Скажите, маршал, — зажурчала барышня дальше, — а кто из вас был сверху, а кто — снизу? Или вы монетку кидали?       А ведь ему ещё к кардиналу идти. Вчера Сильвестр прислал записку, в которой не просил — приказывал Первому маршалу явиться к нему в резиденцию. Рокэ знал, о чём пойдёт речь, и в целом был готов к такому разговору. Но сейчас идти не хотелось от слова «совсем». Герцог застонал.       Может, стоит попросить кардинала провести какой-нибудь экзорцистский обряд?       «Маршал, — не унималась эрэа, — так как вы смотрите на любовь по-гайифски?»       — Сударыня, — прорычал Алва, — вашим бы язычком, да овёс молотить. А ещё, если бы все кони в нашей кавалерии также быстро работали ногами, как вы языком, то, клянусь всеми святыми…       «Ой, знаю я ваших святых, маршал, — «Слёзы», «Кровь» и касера. Та ещё троица. Если не хотите слушать, могли бы и попросить».       — Да я лучше буду слушать, как коты по весне орут, чем вас.       Барышня обиделась, но замолчала.       Ворон приложил ладони к глазам и провёл пальцами от переносицы к висками. В висках заломило. Мало ему было проклятия, так теперь ещё это… Впервые в жизни Рокэ Алва задумался о самоубийстве.