Соседи

      Окделл проснулся до полудня, что уже было хорошо. А если учесть, что вчера он напился – то даже замечательно. Воспоминания возвращались, медленно выплывая из похмельного тумана. Что же вчера произошло? Он хотел поговорить с Робером. В крепости у них было не больше пары минут. Всё, что Дик успел, это сказать, что с Эпинэ и Надора сняты двойные налоги. Почему он сказал именно об этом? Тогда Ричарду показалось, что это очень важно. А ещё он сказал, что стал оруженосцем Ворона. Вот и всё. Роберу нужно было уходить, а Ричарду тоже стоило поискать монсеньора. Они расстались. Дикон думал, что навсегда.       И вот новая встреча. Агдемар во всем обвинил Робера, назвав его виновником всех бед Талига, но Алва решил иначе.       Сейчас Эпинэ был пленником Первого маршала. Что с ним сделает Рокэ? Казнит? Отвезёт в столицу? Ричард хотел поговорить с монсеньором, но прежде он должен был поговорить с Робером. Почему он оказался среди барсов, которые убивали ни в чем не повинных варастийцев и уничтожали поля, обрекая Талиг на голод? Бириссцы – враги, это Дикон знал твёрдо. Но Робер был другом… Так почему он среди врагов? А ещё юноша хотел спросить, что знает Робер о дуэли отца.       С этими мыслями он и пришел к палатке, в которой держали пленника, и стал невольным свидетелем разговора Алвы и Эпинэ…       Вот и поговорили. На негнущихся ногах Ричард вернулся в палатку монсеньора. В свете услышанного, становились понятны слова Оскара Феншо о предательстве и недопустимости решать внутренние вопросы Талига за счет внешнего вмешательства. Получается, отец был предателем?! И Робер тоже?! Это он привез деньги Агдемару! Это Он платил барсам, чтобы те убивали талигойцев!! Молчун, его семья, десятки, сотни таких семей – их нищету и смерти оплатили Альдо и Робер!!       Сама мысль об этом была невыносима! Всё, во что он верил, всё, чем жил, о чем мечтал – оказалось ложью и сейчас рушилось, под ударами реальности. А мир жестоко хохотал в лицо Дикону, высмеивая дурака, поверившего в красивый обман…       Просто чудо, что вместо отцовского кинжала первое, что он нашел, оказалась бутылка «Крови». Он пил не чувствуя вкуса, запивая вином пополам со слезами чужую ложь и собственную наивность.       Он плохо помнил, как пришел Алва. Кажется, Ричард что-то говорил ему о предательстве и о том, что они должны поговорить, а потом…       Оглянувшись, Окделл понял, что спал на постели монсеньора. Получается, Алва уложил пьяного оруженосца в свою кровать, а сам спал непонятно где. Ричард мучительно покраснел. Какой позор!       - Доброе утро, юноша, - донеслось от входа. Дик поднял голову и встретился с насмешливым синим взглядом. – Увы, юноша, отвара горичника у меня нет, но могу предложить это. – В руках Алвы появилась фляжка. – Как говорится, лечи подобное подобным. Желаете?       Ричард отчаянно замотал головой.       - Как пожелаете, юноша. Рад, что вы уже встали. Нас ждут.       - Кто? – обреченно спросил Окделл. Ему казалось, что единственным, кто мог его сейчас ожидать – была расстрельная команда.       - Премудрая Гарра. Если вы ещё не до конца воссоединились с реальностью – не переживайте, одного взгляда на эту даму хватит, чтобы очень быстро протрезветь.       Они пришли к какому-то древнему алтарю. По приказу старой ведьмы Алвы выплеснул на плоский камень ведро воды.       «Снип-снап- снуре- пуре- базелюре! Впервые на арене – Рокэ Кио и магическое ведро! Маршал, вы готовы? Ма-а-а-а!..»       В первую минуту Тине показалось, что наступила ночь. Тьма, непроглядная, душная, влажная и только сполохи лилового пламени мерцают то тут, то там. В этой тьме кто-то жил, дышал, таился и подкрадывался.       «Лабиринт! Маршал, это же Лабиринт!»       А потом тьму разрезала яркая вспышка, Лабиринт исчез, а на них обрушился дикий грохот. Реальность сменилась так быстро, что девушка успела только «охнуть». Что это? Степь? Подножие скал? Под ногами каменистая земля. А вокруг творится черт знает что – прорастали огненными деревьями гигантские молнии, свистел ветер и сбивал с ног, дрожала и трескалась земля, тугие струи ливня хлестали, как плети. И над всем этим – багровое небо, в котором распластал крылья черный силуэт птицы. А впереди рвётся к небесам черная башня, вся в золотом сиянии то ли заката, ли огненных сполохов молний. Башня была единственным островком покоя в этом сбрендившем мире, она звала, она ждала.       «Нет!!! – заорала Тина. – Маршал! Маршал! …в…на…с….! Вы там что?! Ох..... совсем!! Мир рушится, а вы …. чешете! А ну, прекращайте этот бардак! Кто здесь Ракан, а?! Чтоб вас…в…на… через… с прикрышкой!!!»       Девушка не знала, что сделал Алва, но мир вокруг стал меняться. Земля больше не дрожала, стал стихать ливень и молнии уменьшились в размере, и ветер начал успокаиваться. Мир возвращался к нормальной жизни и где-то там на горизонте появилась голубеющая полоска небес.       «Мы будем жить! Слава тебе, Господи! - Радостно закричала Тина. – Вот видите, маршал, можете, когда хотите!»       Мир снова качнулся, мигнул и …вернулся к реальности. Горы, ведьма, вождь, а рядом стонет в беспамятстве Окделл. Ворон, опустившись на колено, приподнял голову стонущего оруженосца.       - Камни..., - хрипло шептал Дик, - камни кричат… скалы… нельзя…. нельзя… там люди…       - Ричард, Ричард, - Рокэ похлопал по бледным щекам, - очнитесь, Ричард. Ну же, очнитесь, - шлепки стали сильнее. Юноша застонал и открыл мутные глаза. Он ещё не понимал, на каком свете находится.       - Мон…монсеньор... – с трудом произнёс Дикон.       - Он самый, юноша. Вы как?       - Ка…камни кричали и неслись вниз. А там люди… Нельзя. Я должен … их оста… новить.       - Остановите, - мягко улыбнулся Рокэ, - обязательно остановите, юноша.       - Вы мне верите? – с почти детским отчаянием спросил Ричард подаваясь вперёд всем телом.       - Конечно, верю, Дикон, - снова улыбнулся Алва. – Вы – Повелитель Скал. Кому, как не вам, слышать голос камня. Встать можете?       - Д-да, - неуверенно пробормотал Окделл и с помощью Ворона сумел-таки подняться.       - Вот и хорошо. Идёмте.       «Не ожидал, эрэа, что вы ругаетесь, как строевой сержант» - хмыкнул Рокэ.       «А я не ожидала, что окажусь в такой заднице без предупреждения, - без стеснения выругалась Тина. – А ещё не ожидала, что вам нужен волшебный пендель, чтоб начать действовать. Просто ужас какой-то. У меня даже дар речи пропал».       «Ну, не сказал бы, - ехидно улыбнулся Рокэ. – Особенно вот это - … через… с прикрышкой! – было очень убедительно».       «Знаете маршал, когда пропадает дар речи, на его месте неожиданно появляется дар мата. Между прочим, как показала практика, - ….в….на….с… - это самая распространенная команда к действию. Что вы с успехом и доказали. Ха!»       Рокэ хмыкнул – спорить было бессмысленно, барышня была права. Именно присутствие рядом ещё одного живого существа помогло ему быстрее сориентироваться в происходящем и начать действовать.       «И вообще, при хорошей женщине, маршал, и мужчина способен стать человеком. А учитывая вашу наследственность, вы показываете просто отличные результаты».       Рокэ промолчал. Вот и спорь с ней после этого! Будешь ходить, как оплеванный.       «Как там наш мальчик, - вернулась в привычное для себя, благодушное, настроение Валентина, - жив - здоров? Вы уж присмотрите за ним, маршал. Ему ж с детства внушали, что все эти древние тайны – от Леворукого. Он себя сейчас небось одержимым считает. Так вы поддержите ребёнка. Не бросайте на произвол судьбы».       В глубине души Рокэ и рад был бы бросить всё это и не превращаться в няньку для Повелителя Скал, но понимал - если он это сделает, то у него останется только один выход – застрелиться. Валентина его живьем съест.       - Монсеньор, вы мне верите? – снова и снова спрашивал Дик.       - Верю, - спокойно и твёрдо произнёс Алва.       - Но… почему?       - Почему верю? – не понял Ворон.       - Нет. Почему я… слышал камни? - последние два слова Дик произнёс тише, словно признавался в чем-то постыдном.       - Вы – Повелитель Скал. Что в этом необычного. Это ваша суть, ваша судьба – слышать камни, повелевать ими.       - Но.., - Дикон замялся, - матушка говорила… и отец Маттео тоже… это всё от Леворукого.       - Дикон, кошку можно назвать как угодно, но мяукать от этого она не перестанет. Вы можете принимать или не принимать это, считать проклятьем Леворукого или даром Создателя, но избавиться от этого вы не сможете. Разве что – умереть. Вы – потомок Литта, хотите вы этого или нет. Это у вас в крови. И по-другому не будет. Вы слышите скалы, а скалы слышат вас. Ваши мечты и желания, ваши клятвы и обещания, всё. Они слышат и помогают или наказывают, в зависимости от того, что вы делаете.       - Наказывают? – вопрос о наказании, похоже, был животрепещущим.       - Да. Если вы нарушаете свои клятвы. Особенно клятвы крови. Это одна из причин, прочему Люди Чести предпочитают клясться честью, добрым именем и прочей ерундой. Всё это весьма неопределённые понятия и потеря оных ничем нарушителю клятвы не грозит. А вот если бы они клялись кровью, тогда – другое дело. Отвечать пришлось бы жизнью и не только своей. Стихии не прощают обмана. А если учесть, как часто благородные эры лгут и подличают, то клянись они кровью, и в Талиге бы не осталось Людей Чести вовсе.       Окделл молчал, сосредоточено кусая губу.       - Решать, конечно, вам, юноша, но согласитесь – глупо иметь силу и не пользоваться ею. С таким же успехом можно прицепить шпагу и таскать её, даже не зная, как она вынимается из ножен. К тому же, если вы помните, Литт был одним из сыновей Создателя, так что ничего греховного в том, чтобы быть потомком Творца – нет.       - Монсеньор, - серьезно начал Окделл, - я ещё вчера хотел с вами поговорить.       Рокэ не стал перебивать оруженосца, лишь ободряюще кивнув.       - Я хотел вам сказать… - Я видел Робера Эпинэ в Барсовых Вратах, - выпалил на одном дыхании Ричард, словно признаваясь в преступлении.       «Съехидничаете и пеняйте на себя, маршал», - сердито произнесла эрэа.       - Вы о чем-то говорили? - подавив желание сказать колкость, спросил Рокэ.       - Да. Я рассказал Роберу, что я теперь ваш оруженосец и про налоги. Я… вчера я шел к нему, чтобы ещё раз поговорить. Про отца и про то, почему он с барсам. Я слышал… ваш разговор. Монсеньор, - Ричард судорожно вскинул голову, заглядывая Алве в глаза, как щенок, - это правда? Ну, про отца? Он… он, правда, договорился с дриксами?        Ворон прикрыл глаза руками и знакомым жестом провел от переносицы к вискам.       - Видите ли, юноша, любому восстанию нужны деньги. Оружие, амуниция, лошади – всё это не дается даром. Нынешняя война – яркий тому пример. Ну, а поскольку платить из своего кармана Люди Чести не привыкли, они ищут тех, кто эти деньги им даст. Наши добрые соседи всегда готовы помочь любому, кто сеет смуту в Талиге. Вот только под «честное слово» они не ссужают. И Дриксен, и Гайифа, да и остальные тоже всем высоким словам предпочитают что-то материальное. Вот и приходится обещать им то, в чем они заинтересованы. Лично с дриксенскими эмиссарами ваш отец не договаривался, но он одобрил решение того, кто вел эти торги.       - А кто вел торги? - с дрожью в голосе спросил Дик.       - Ваш дражайший эр Август. У него в Дриксен вся родня, ему это было проще сделать. Прямых доказательств у меня нет, иначе этот старый мерзавец уже давно болтался бы в петле.       - Эр Август не мог… - пролепетал Ричард. – Не мог. Он же друг семьи…и … - Так бывает, когда разум отчаянно не хочет принимать то, о чем он уже догадывался, но догадка была слишком болезненной. – Это не может быть правдой, - отчаянно прошептал Окделл. – Ведь это же не правда, монсеньор?       Алва молчал.       «Маршал, нужно ковать железо, не отходя от кассы».       «О чем вы?»       «Вот об этом. Подвиньтесь».       - Считать это правдой или нет – решать вам. Я уже сказал, прямых доказательств у меня нет. Но объясните мне одну вещь, Дикон. Вы называете этого человека «другом семьи». Скажите мне, что такого для вашей семьи сделал этот друг? Он помог вам финансово, когда ваша семья испытывала нужду? Или может он нашел вашей сестре достойного мужа? А может быть, это он решил поддержать вас вопреки воле кардинала? Всё, что сделал сей достойный муж – это бесконечное сравнение вас с отцом. Ни на минуту он не давал вам забыть, что вы – сын Эгмонта, а значит должны поступать так же, как он. Добрейший эр Август фактически лишил вас возможности выбрать свой путь и при этом лгал и о вашем отце и об остальном. Мерзавец Оллар заботится о мире и процветании государства. А добродетельный Ракан нанимает бириссцев, которые разоряют Талиг, убивают его жителей, грабят его земли. И это ваша Великая Талигойя? Неужели цель оправдывает такие средства? Если – да, то эта цель отвратительна. Ещё даже не став королём, господин из Агариса уже торгует землями и жизнями своих подданных. А что же будет, когда он на трон усядется? Вы не задумывались об этом, Ричард? Почему же ваш драгоценный «друг» не рассказал вам об этом? Или он тоже считает, что любые средства хороши, лишь бы были барыши.       Знаете, юноша, из всех бед, постигших Талиг в последние пять лет, очень явственно торчат уши господина Штанцлера. И при этом ему всё время удается выйти сухим из воды, в отличие от его «друзей», которые почему-то расплачиваются за всё в одиночку. Вот уж точно - гусь дриксенский. («А ещё кто-кто, не будем говорить кто, хотя это был Ворон, балду пинал, вместо того, чтобы серьезно взяться за дело»).       Так что вы уж определитесь, юноша, кем желаете быть – вторым Эгмонтом, которым руководит какой-то господин Штанцлер, со всеми вытекающими. Либо Ричардом Окделлом, герцогом Надорским и Повелителем Скал.