Соседи

      - Что. Вы. Делаете? – сказать, что Сильвестр был удивлен, значит, ничего не сказать.       - Могилу граблю, - ничуть не смутившись, произнес Рокэ.       Сказанное Алвой, а ещё больше тон, каким это было сказано, вогнали Сильвестра в ступор. Кардинал не просто не находил слов, в голове было пусто до звона. А первая мысль, которая появилась, была - «Он все-таки сошел с ума». Вторая - «Что теперь делать?» Дорак не знал, как общаться с помешанными. А если Алва к тому же буйный...       Между тем, герцог взял факел и посветил в открывшийся провал саркофага.       - Зачем вы это делаете? – наконец разродился мыслью кардинал.       - Мне надоело, что тайны мертвых держат за горло живых, - спокойно произнёс Алва. - Вам не кажется, Ваше Высокопреосвященство, что ситуацию пора менять.       - И это как-то поможет? – кардинал брезгливо кивнул в сторону склепа.       - А как же, - Рокэ совершенно не выглядел смущенным. – Идите ближе. Вот.       Сильвестр, внутренне содрогаясь, подошел к саркофагу. В свете факелов была видна скелетированная кисть, сжимавшая потускневший от времени футляр.       - И вы знаете, что это? – Поинтересовался Дорак, не без ужаса глядя, как Рокэ запускает руку в гроб, а потом вытягивает обратно, уже с футляром.       - Это – отречение Эрнани, за себя и своих потомков.       - Откуда вы знаете?       - Древние манускрипты…       «Эй, маршал, я не манускрипт, и уж точно не древний», - возмутилась девушка.       - Старинные летописи, - издевательски продолжил Алва, нагло игнорируя возмущение соседки.       - Так вы ради этого просили… - наконец-то сообразил потрясенный Сильвестр.       - Конечно. Я же сказал, что каждый из нас спасает Талиг, но по-своему. Думаю, оглашение этого документа изрядно подпортит настроение господина Ракана. А если к тому же вы получите исповедь Эрнани, того, который перенёс столицу из Гальтары в Кабителу, у всех, желающих возродить Талигойю не останется ни шанса.       - Исповедь Эрнани? Я слышал о ней. Вы знаете, где она?       - После смерти Адриана её хранит кардинал Левий из ордена Милосердия.       - Воистину, неисповедимы пути Создателя.       - Не желаете ли продолжить разговор в более подходящей обстановке?       - Желаю, и как можно скорее.       Начало торжеств было назначено на день Святой Октавии. Горожане ждали праздника, Фердинанд был в восторге, комендант в мыле. Алва нещадно гонял графа ур-Ломбаха, требуя обеспечения в столице порядка и покоя. Ещё до начала торжеств была открыта гробница Франциска Великого. Отслужен торжественный молебен в память об основателе династии. А у дверей гробницы стоял караул из кэналлийских стрелков.       Первый маршал поспевал везде, он носился по столице, успевая проконтролировать цивильного коменданта, стоящие рядом со столицей войска, которые были призваны для избежания смуты, буде у кого-то появится мысль испортить праздник, а Сильвестр всё никак не мог понять – ради чего всё это. Его шпионы доносили о каждом шаге герцога, но как Дорак не старался, он не понимал сути затеи.       Не понимал ровно до тех пор, пока ему не донесли, что Ворон отправился в гробницу. И всё бы ничего, если бы не время. Зачем Первому маршалу посещать гробницу ночью?       Стрелки у входа пропустили Его Высокопреосвященство. Когда же Дорак спустился вниз, то едва не улегся рядом с великим королём. Двери склепа были открыты, а крышка королевского саркофага сдвинута. В свете факелов фигура Алвы казалась ожившим духом покойного Франциска.       - Отойдите подальше, господин кардинал. Кто знает, что хранится в этой шкатулке, кроме бумаг. - Алва обмотал нижнюю часть лица шейным платком. К тому же, герцог не стал снимать кожаных перчаток. Тонкое лезвие стилета проворно скользнуло в замочную скважину. В глубине футляра что-то тренькнуло и крышка откинулась. Кардинал с болезненным любопытством заглянул внутрь. Ворон уверенно завладел бумагами.       - Ну, вот и оно, прошу вас, Ваше Высокопреосвященство. – Алва протянул кардиналу пожелтевший свиток.       Дорак взял старинный пергамент. По мере того, как он читал написанное, его лицо приобретало все более и более довольное выражение. О да! Какой сюрприз господину Ракану! Отречение Эрнани! Не было никакого узурпатора! А живущие в Агарисе не имеют никакого права на трон! Ради этой бумажки можно было разворотить не только гробницу Франциска, но и полстолицы.       - А что во втором документе? – спохватился кардинал.       - Это личное, - спокойно ответил Алва, пряча документ под колет. – Письмо Октавии Франциску. – Покойный так любил свою жену, что и на пороге смерти не пожелал расстаться даже с этой малостью.       - Прекрасно, прекрасно. Однако, как нам объявить о находке?       - Очень просто. В гробницу пытался залезть вор.       - Это мимо ваших-то стрелков?       - Негодяй переоделся священником и подделал ваш приказ. Мои люди пустили его не задавая вопросов. Однако сделать всё тихо он не сумел и, привлеченные странными звуками, стрелки спустились вниз. Каково же было их изумление, когда они обнаружили вскрытую гробницу, а рядом труп.       - Труп?       - Конечно, труп, Ваше Высокопреосвященство. Какой-то летучий яд. А скорее – отравленная игла или что-то такое. Иначе как я попал в склеп.       - Да, да. Но… - Дорак замялся, - вы уверены, что труп будет?       - Хуан этим занимается, - спокойно бросил Алва.       Кардинала передёрнуло. Он видел герцогского домоправителя, а ещё больше слышал о нём. Да такому горло перерезать, что иным воды выпить. Рокэ изволил заметить реакцию Сильвестра и улыбнулся. Ну, попытался улыбнулся. От этой, с позволения сказать, улыбки Дораку стало ещё хуже – нет, нормальные люди так не улыбаются.       - Не беспокойтесь, Ваше Высокопреосвященство, ничего криминального. Всего лишь пойти на кладбище для нищих. Туда каждый вечер свозят покойников со всей столицы.       У кардинала отлегло от сердца.       - И так, ваши люди обнаружили труп и, естественно, позвали вас.       - Само собой. Осматривая труп, я обнаружил в руках святотатца странный футляр, который мы и вскроем в присутствии свидетелей. Господина Штанцлера позовем в первую очередь.       - А ваши люди подтвердят достоверность случившегося?       - Клятвенно.       - Всё именно так и было, - торжественно произнёс Дорак. – Это просто промысел Божий. Создатель и вправду хранит Талиг и его короля.       «А самое главное, маршал – слухи. Им верят особенно охотно. Немного правды, немного вымысла – и вуа-ля, вы опомниться не успеете, как народ признает подлинность документа. А против народа не попрешь».       «Нам мало признания народа. Нам нужно, чтобы подлинность документа признали иноземные послы».       «Ну, кто-то признает, кто-то – нет. Это нормально. Главное – посеять сомнение в правах Альдо на трон».       Алва удовлетворённо хмыкнул.       «А как вы собираетесь явить миру сей документ? - поинтересовалась Тина, когда Рокэ сообщил, что сегодня вечером они отправятся в гробницу Франциска. – Маршал, честным мало быть. Честным нужно выглядеть в глазах других. Это что ж получается – хранили, хранили Алва четыреста лет бумажку молча, а тут на тебе – достали из запасников и любуйтесь все на отречение? Не пойдёт».       «У вас есть предложения?»       «Само собой, - радостно воскликнула девушка. - Будем врать».       «Ну, это и так понятно».       «Не-ет. Врать имеет смысл только по-крупному. Это будет не просто какое-то дешёвое вранье. Это будет Ложь, именно так, с большой буквы. И чем фантастичнее Ложь, тем охотнее в неё верят. Например, в склеп пробрался вор… »       С самого утра по городу начали бродить слухи. Рыночные торговки, с круглыми от ужаса и восторга глазами, передавали друг дружке невероятную историю какого-то безумца, решившего ограбить склеп великого короля. А в результате, нашедшего какой-то старинный документ и в придачу к нему - свою смерть. К обеду сплетня обросла невиданными подробностями.       Если бы кто-то задался целью вслушаться в тот бред, что гулял по столице, то можно было подумать, что в городе проводили войсковую операцию, не меньше. Просто странно, что никто не слышал грохота канонады.       В три часа пополудни собрался срочный Королевский Совет. Фердинанд был зол, Сильвестр – расстроен, Алва - непривычно тих, Манрик и Колиньяр с трудом скрывали любопытство, Люди Чести во главе с кансилльером выглядели озабоченными. Исключение составляли Супрем, для того, чтобы вывести Спрута из себя требовалось нечто большее, чем взлом королевской усыпальницы, и экстериор – граф Рафиано был матёрым дипломатом, давно научившимся называть кошку кошкой, даже тогда, когда она неожиданно кидается тебе под ноги.       Фердинанд потребовал объяснений. Алва их дал. Сильвестр, попеременно сокрушаясь и возмущаясь тем, что какой-то мерзавец подделал его подпись для того, чтобы попасть в склеп, дополнил рассказ Первого маршала. Вызванные по требованию короля стрелки, дежурившие ночью у входа в склеп, клятвенно подтвердили правдивость случившегося. А Ворон предложил всем желающим спустится в склеп и осмотреться, так сказать, на месте. А на труп незадачливого грабителя можно было полюбоваться в подвале Багерлее, куда он был доставлен ночью из гробницы по приказу герцога Алвы.       - Он что-нибудь похитил из могилы Франциска Великого? – Оллар немного успокоился, но всё ещё был раздражен. – зачем он вообще туда полез?       - Сокровища, - произнёс Ворон. – Негодяй наверняка рассчитывал найти что-то ценное.       - И нашел? – не утерпел Манрик.       - Возможно. Когда я его осматривал, в руке он держал вот это, - Алва небрежно кивнул на лежащий посередине стола поднос с футляром.       - И что там? – как бы невзначай поинтересовался Манрик.       - Понятия не имею, - пожал плечами герцог. – Эта вещь принадлежала Франциску Оллару и только его потомок имеет право знать, что там находится.       Все уставились на футляр так, словно ожидали, что он сейчас откроется и оттуда появится сам Леворукий, не меньше.       - Ваше Величество, - начал кардинал, - позволите ли вы вскрыть эту вещь?       - Д-да, - глаза Оллара лихорадочно светились.       - Ваше Высокопреосвященство, - тут же вмешался кансилльер, - разумно ли открывать эту вещь здесь и подвергать риску жизнь Его Величества и членов Совета?       «Как мы свою шкурку-то ценим», - поцокала языком Тина.       - Вы правы, граф, это неразумно. Похоже, это гайифская работа, а тамошние мастера знают, как защитить содержимое таких шкатулок.       - Вы позволите, Ваше Величество, - в том, что Рокэ вызвался открыть шкатулку не было ничего удивительного, все знали, что Алва любит играть со смертью.       - Не думаю, что мы можем позволить вам рисковать своей жизнью, герцог, - тут же вмешался Штанцлер.       «Всё, маршал, - потрясенно выдохнула девушка, - тушите свет, бросайте гранату. В Багряных землях снег пойдёт! Это ж надо, эр Август озаботился вашей безопасностью!»       «Он просто боится, что я что-нибудь подложу в шкатулку».       - Я готов рискнуть вместе с вами, господин кансилльер. – Ворон сделал небольшую паузу, позволив себе полюбоваться побледневшей физиономией графа Штанцлера. – Или любым другим, кто готов разделить со мной этот риск.       - Не будет ли лучше поручить вскрыть этот футляр капитану Королевской гвардии? – произнёс Придд. – Безопасность Его Величества – его прямая обязанность.       - Пригласите графа Савиньяка, - велел Фердинанд.       - Ваше Величество, - произнёс кардинал, как только пришедшему Лионелю Савиньяку объяснили, что он должен сделать, - я думаю, будет правильно, если вы покинете зал Совета. Мало ли, что может быть внутри футляра.       - Да, да, Ваше Величество, - тут же поддержал идею Манрик.       - Граф, - Ворон взглянул на Лионеля, – мой вам совет, оберните лицо шарфом и не склоняйтесь слишком низко над футляром.        Фердинанд Оллар покинул зал Совета. Ворон даже не стал вставать со своего места, принуждая остальных членов Совета так же остаться в зале.       - Не беспокойтесь, господа. Даже если там есть что-нибудь, - спокойно произнёс Рокэ, внимательно глядя, как Лионель шурует кинжалом в замочной скважине, - отравы не может быть много и вряд ли она будет представлять серьезную опасность для тех, кто не находится достаточно близко от футляра.       Лионель бросил на Ворона, сидящего как раз рядом со шкатулкой, короткий взгляд. А в следующий момент что-то тихонько тренькнуло и крышка откинулась, открывая всем желающим содержимое футляра.       Граф аккуратно взял старинный, пожелтевший от времени пергамент и развернул его.       Сначала вверх поползли брови капитана Королевской охраны, а следом за ними широко раскрылись глаза.