Жизнь и страсть Анны Бонапарт

- Вивьен, помоги мне одеться!.. А вы, Ровиго, выйдите! В покоях наступило немыслимое оживление: Анна, укутанная в простыню, носилась от тумбочки к тумбочке, время от времени поторапливая несчастную служанку и бросая на пол предметы своего замысловатого туалета... Нет, она не позволит ему так легкомысленно умереть в первую же после свадьбы ночь! Нет... Хотя бы потому, что она теперь - законная жена этого корсиканского баламута! На скорую руку накинув на себя атласную ткань, что ранее составляла основной элемент праздничного одеяния, Великая Княгиня что-то невнятно пробормотала на русском и, так и не внемля мольбам камеристки остаться в изолированной безопасности, уверенно толкнула дверь навстречу неизвестности. В обширном, залитом факельным светом коридоре (помимо нервно теребящего левый рукав камзола герцога) столпились несколько охранников со штыками в руках; при виде императрицы солдаты выпрямили спины и опустили головы в официальных поклонах. - Жан, куда ушли Его Величество?- надорванным голосочком проглаголила Анна-Мари, сверкая фамильным перстнем, что слыл обрамлённым крупным, граненым, налившимся кровью рубином. - Ваша Императорская Светлость, я... Кхм... Ради Вашей безопасности... - Меня не волнуют Ваши переживания и домыслы, Савари. Я, ведь, задала вопрос! Эта пара секунд ознаменовала вечность для взволнованной до предела Романовой, что ныне силилась приобрести хотя бы долю того устрашающего величия, коим её муж орудовал в управлении не хуже, чем пером и шпорами. Герцог, замявшись, глубоко вздохнул, изнутри разрываясь вопросами долга и чести. Забавная штука выходит! Он вынужден исполнять приказ своей правительницы в любом случае, из присягал Короне её супруга, и, в одно и то же время... Может ли он позволить подвергнуть опасности жизнь Анны Павловны? Крики звонко слышались из глубины коридора, отбиваясь невыносимым эхом в ушах Анны-Мари...

***

- Он мертв и Вам, моя дорогая, больше нечего бояться. - Я не боюсь, но... На моих глазах... На моих глазах только что холоднокровно застрелили человека! И... и его кровь... Императрица сидела, поджав под себя ноги, в кресле у камина, словно маленький ребёнок, заливаясь слезами. В её невинном воображении все ещё всплывали образы окровавленной, простреленной головы того роялиста, Наполеона, усмехнувшегося прежде, чем всадить пулю в затылок бегущему преступнику, сумасшедшей улыбки, которая озарила лицо приверженца Бурбонов перед самой кончиной... О, в ней было нечто пугающее! Будто бы он хотел смерти более всех земных блаженств... Он чуть не убил её... Девушка стояла ближе всех к выходу, из тени которого он так резко появился и, если бы не своевременное появление её супруга... О, она бы распрощалась с жизнью точно также! Точно также лежала бы на полу, истекая кровью, что хлещет изо рта алой струёй!.. Господи, заслужила ли княжна такое мучение?.. - Если бы я этого не сделал, то он не повременил бы пожаловать пули нам обоим,- пояснил Бонапарт, кивнув сам себе, будто стараясь убедить собственную персону в правдивости только что сказанного. Его тон приобрёл стальную, непоколебимую циничность.- Он заслужил свою погибель. - Я... но...- слова бессвязным потоком слетали с набухших, пунцовых губ Романовой в такт с падением кристально-чистых слез на восхитительную, бархатистую ткань нежного бежевого цвета... Наполеон, тяжело вздохнув и поправив шейный платок, что казался в данный момент ничем иным, как удавкой, опустился рядом с ней на колени и его лицо озарила тёплая улыбка. - Послушай меня, mio dolce testolina*,- произнёс он, не отрывая пронзительного взгляда от заплаканного личика жены. На секунду ей подумалось, что не было мгновение назад той жестокой неумолимости, с которой он отчетливо трактовал убийство, что предотвратило его собственное...- Забудь обо всем случившемся. Считай, что ничего просто не было... Тише! Не перебивай меня!.. Я знаю, что ты наделена весьма чувственной душой, способной на сочувствие, нежность и гуманизм, но, тем не менее, ты должна привыкнуть к подобным происшествиям. Сложно осознать подобное... Но ты отныне - жена человека, которого Смерть сопровождает всю жизнь. На каждом шагу, за каждым поворотом... Каждую секунду. И это надо принять, как неотъемлемую часть жизней императоров и императриц. Пойми это и не плачь больше по пустякам. Ведь, всех нас, в конце концов, постигает одинаковая участь... Мари-Анн затаила дыхание... В словах супруга сквозила неудержимая горечь, что изо дня в день приносила мучения. Неужели, он может переносить такое постоянно? Неужели, его жизнь действительно вечно находиться под многочисленными прицелами? Но... но это же ужасно! Ведь, может ли человек справится с постоянным ожиданием расправы?.. Впервые Анна всерьёз задумалась над тем, что терпел Бонапарт. Бонапарт, который нагонял на своих врагов панический страх при одном толк о упоминании; Бонапарт, некогда бедный провинциал, какой смог взобраться на престол, обвив себя лучами славы; Бонапарт... Он ежесекундно вынужден был остерегаться кинжала в спину! Мари-Анн, едва ли сумевшая ощутить на себе "превратности" властвования... Не жалела ли она его теперь? Изящные мужские пальцы легонько коснулись подбородка девушки, заставляя её поднять взор на завоевателя Европы и, одновременно, обжигая кожу пламенными касаниями... - Но, несмотря на это... Обещаю, что сделаю все возможное, дабы оградить тебя от своих личных проблем,- он внезапно перешёл на шёпот, заставляя девчушку вздрогнуть уже по другой причине... "Какие у него ресницы... Почти как у девушки! А я, ведь, никогда этого не замечала..."- предательски прозвучало в затаенных уголках разума Романовой.- Не плачь... И все будет хорошо, обещаю... Ты же веришь мне?