Жизнь и страсть Анны Бонапарт

- La mazurka, Mesdames et Messieurs!* Скрипки жалостливо ныли пол смычками знаменитых французских музыкантов, заполняя огромный бальный зал затейливыми ритмическими фигурами. Они звучали в странном, причудливом ладу с увеличенной секундой, что не напоминала своим подобием ни мажор, ни минор. Анну еще в Царском Селе весьма удивлял тот факт, что столь "занятные" мелодии встречаются в польской музыке... В завершении внезапным forte следует блестящий рефрен; на заднем фоне слышен пронзительный гул контрабасов... По правде сказать, императрица пропускает музыку сквозь уши, сосредоточив все свои обременяющие мысли на невыносимой скуке, разящем одиночестве, уязвлённом сознании... и ревности. Ещё пару часов назад она утонула в амурных объятиях, забыла своё собственное имя, судорожно шепча "Наполеон... Наполеон...", а сейчас... О, она, представительница знаменитейшего рода Романовых, сестра императора России, Великая Княжна, вынуждена лицезреть ухаживания этого Корсиканца за некими парижскими куртизанками! Только подумать!.. Как он смеет приглашать их на страстные танцы, как смеет развлекать их разговорами, как смеет исчезать с ними из виду куда-нибудь в более потаенные уголки этого грандиозного дворца?! Ах, это было обидно едва ли не до слез... Сердце Мари-Анн больно кольнуло, заставляя кровь циркулировать по изнеможенному телу намного быстрее. В голове девушки роились тяжелые думы, провоцирующие учащённое дыхание и сдавленность в районе груди. Казалось, она боролась с достоинством и чувствами, и эта, безусловно, жуткая бойня доставляла Марие-Анне немало беспокойств... И, все же... Помимо надвигающейся головной боли и умопомрачительно обида у неё ещё оставалась ещё царственная гордость! Если Бонапарт позволяет себе такое компрометирующее поведение... будет ли недостойно ответить ему тем же? Как-никак, из брак ещё не был доведён до определенной "привязанности" и она вполне может позволить себе вольности... Аннушка мысленно отдёрнула себя. Неужто, она бы смогла уподобиться бывшей жене этого Узурпатора, слава о любовных похождениях вне супружеской постели которой разлетелась по всему миру? Или сумела бы опозорить свой род точно также, как с большим успехом это делали распутные "сестрички" её мужа? Нет, нет, это подобно клейму аморальности... А нарушение душевных принципов и угрызения совести, что немедленно последовали бы за ним, никоим образом не помогли бы Анне Павловне избавиться от внутреннего жжения ретивости... - Изволите скучать, Ваше Величество?- незнакомый вкрадчивый, слегка натужные голос заставил императрицу обернуться. Пред её очами предстал высокий, худощавый, седоволосый человек лет шестидесяти, всем телом опирающийся на изящную, но все же довольно увесистую трость и на мгновение склонившийся в поклоне.- Позвольте мне представиться,- Шарль Морис де Талейран-Перегор, князь Беневентский. - Enchantée, monsieur Talleyrand**. Я наслышана о Вас,- наигранно улыбнувшись, ответила Мари-Анн, протягивая князю руку для приветствия. Значит, это и есть тот "искуснейший" дипломат, что занимался вопросом её брака с правителем Франции... Он был противен ей одним своим существованием. Подсознательно Морис Перегор напоминал девушке извивающуюся в "орлиных" когтях её муженька гадюку... Могло ли то быть связано с его репутацией предателя и заядлого льстеца, речь коего соткана из непрерывной лжи? Возможно... И, однако, всем своим внешним видом он салютовал правительнице также ничем необъяснимой неприязнью. - Это большая честь для меня, Ваше Величество,- с крайней серьезностью и напыщенностью заверил министр Иностранных дел.- Позволите ли спросить, как удалось Ваше путешествие? - Достаточно легко за исключением дороги из Булони. Видите ли, по пути мы угодили в дождь, что стало немалым препятствием...- сухо отмахнулась Романова, делая глоток играющего золотистым оттенком шампанского из своего бокала. Её взгляд невольно скользнул по кружащимся в танце парам, затем остановившись на Наполеоне, успевшем собрать вокруг себя обширное скопление по-праздничному расфуфыренных генералов, маршалов и послов всевозможных союзников и недругов. Со стороны эта картина выглядела достаточно комично - император Французов явно был не в восторге от столь наскучившего общества и потому позволял себе колкие выпады, что изрядно смешили его военачальников, стоявших подле и еле сдерживавшихся от хохота... Насколько Аннушка, естественно, согла рассудить с такого расстояния. - Графиня Мария Колонна-Валевская!- нежданно провозгласил глашатай, лишая Анну-Мари возможности дышать и мимолетно погружая её в секундное бессознание...