Любовь - это война.

— Доброе утро, Усаги. — спокойный голос Кунсайта разбудил спящую комнату. — Доброе. — ответила я, приподнимаясь. — Чем обязана столь раннему визиту? Блондин медленно провел рукой по волосам, собираясь с мыслями. — Я хотел бы поговорить о вчерашнем. — О чем именно? — смущенно пробормотала я, вспоминая жаркую сцену, свидетельницей которой я стала. — О Минако, и о том, что произошло после ее исцеления. — спокойной пояснил пророк. — Ты правда думаешь, что это стоит делать? — пробормотала я. — Думаю да, — задумчиво произнес он. — Я должен постараться все прояснить. Понимаешь, Минако ведь не хотела причинить зла твоим родителям. Просто эмоции, охватывающие ее после заражения, достигли своего пика. Не до конца обращенный вампир, как бомба с замедленным механизмом. Стоит только допустить одно неверное действие, и все вокруг взрывается. Так и с вампиром, стоит ему только почувствовать запах крови, как желание вкусить ее, убивает все здравомыслие и инстинкты. Мне жаль, что я сразу не распознал дитя тьмы, в твоей подруге. Но, мы должны быть рады тому, что Кальмия смогла очистить ее. Пусть не полностью, но все же убрать пагубную страсть. Пытаясь переварить услышанное, я хлопала васильковыми глазами, и сверлила гладкий потолок. Как же так получилось, что моя размеренная жизнь, так круто изменилась. — Возможно ты прибываешь в некой прострации и не понимании, почему это случилось именно с тобой. — пробормотал Кун. — Я сам был ввергнут в состояние шока, когда на меня обрушились эти знания. Только приняв их, и осознав свое предназначение я смог спокойно жить, вкусив всю ее прелесть. — Это совершенно не успокаивает, Кунсайт. Быть может тебе было и легко принять то, что ты пророк. Но ты един! Ты не сосуд, за которого решают, как и что ему делать! Как жить, кого любить, кому прислуживать, и с кем связываться. Все встречи, с высшими мира сего, приносили только боль и несчастье в мою и без того, покалеченную жизнь. — в слезах воскликнула я. До последнего я держалась, стараясь не ронять горючие слезы, при едва знакомом мне человеке, при моих близких, при любимом человеке. Но видимо, моя чаша переполнилась горем и жалостью к себе, пошатнулась, и не удержав равновесия, рухнула камнем вниз, разлетаясь на мелкие осколки, освобождая себя от опостылевшего груза. Слезы медленно чертили себе путь, по моему лицу, тихо спускаясь по линиям шеи. Не позволяя себе издать хоть какие-либо звуки, я беззвучно, словно в бреду шептала его имя, будто призывая к себе. Именно сейчас, я безумно нуждалась в его объятиях, ласковом шёпоте, нежных касаний рук, спокойствия и любви. Но он не приходил, будто не слышал меня, или просто не хотел. — Усаги! — настойчивый голос блондина, вывел меня из оцепенения. Я медленно кивнула, давая понять, что прекрасно его слышу, однако взгляд от окна так и не отвела. — Послушай, я знаю, что сравниваю различные ситуации, но мы относимся к одной касте, к небесному войску, отряду добра, борющегося против тьмы и ее приспешников. Я ошарашено оглянулась на пророка, произносящего столь пафосные речи. Ему бы говорить об этом? Он с ума сошел? — Ты хоть понимаешь, что ты сейчас несешь Кунсайт? — громко спросила я, сверля его взглядом. — Прекрасно понимаю, и хочу, чтоб до тебя это тоже дошло, и ты приняла свою судьбу? — невозмутимо ответил он. — Это говорит мне человек, что осквернил свою чистую душу, совершив интимную связь с порождением тьмы! — пренебрежительно бросила я, поднимаясь с кровати. Моя нагота в этот момент совершенно не смущала меня, и прихватив легкую простыню, проследовав к подоконнику я удобно устроилась на нем, закурив сигарету. Ментоловый дым, пушистыми клубами затянул комнату, впитываясь во всевозможные вещи, попадающиеся на его пути. Лишь скурив половину сигареты, я решила взглянуть на пророка. Его некогда ледяные глаза, смотрела на меня с ужасом, в самой глубине промелькнула тень страха, но тут же была погашена огнем невозмутимости. — Моя личная жизнь не касается тебя. — холодно произнес он. —Ты связалась с Асмодеем, так что, не тебе меня учить. А твой сладкий мальчик, хоть и сосуд Михаила, но весьма осквернённый. Поэтому не будь так самоуверенна, когда говоришь с пророком Господним. Слабая улыбка коснулась моих губ, а васильковые глаза, задернула слабая пелена теплого света. Я даже не буду мешать Кальмии. Пусть разбираются сами. — Как смеешь ты, презренный, оскверненный, опороченный развратом пророк, говорить так с ангелом Небес, с защитником врат, с носителем священного вместилища. Приди в себя, Кунсайт, иначе я не взгляну на нашу старую дружбу, и отплачу тебе наказанием, за все твои проступки. — прогрохотал голос Ангела, вырывающийся из моего горла. Странно, именно сейчас я наблюдала все со стороны, спокойно присутствуя при столь прямом разговоре. Сила и угроза исходили из слов Кальмии, внушая праведный страх. Кунсайт сжался, упав на колени, он склонил голову, и белые волосы своей копной скрыли его жесткое, но прекрасное лицо. — Простите. Не знаю, что так повлияло на меня. Я словно разума лишишься. Обещаю, этого больше не повториться. Кальмия смотрела на пророка с пренебрежением, но после его слов, ее глаз коснулся теплый свет, и ласково улыбнувшись она протянула ему руку. — Приди ко мне, дитя мое. Дай очистить тебя от скверны, от порочной связи, от темной слизи, пытающийся забрать тебя, у меня. Услышав мягкий голос ангелы, блондин поднял голову, и в его глазах загорелось пламя надежды. Медленно привстав он двинулся в мою сторону, а Кальмия же, подчинив мое тело себе, привстала с подоконника полностью обнажая мое тело. Мои руки притянули блондина к себе, а его же легли на мои бедра. Как в тумане я понимала, что Кальмия делает то, что не свойственно моему желанию, и желанию ангелов. Ее плот горела во мне, сжигая пламенным огнем страсти, все мои домыслы. Глаза пророка, горели темным огнем страсти. Холод глаз сменился, подернутой пленкой похоти и любви. Не ужели этих двоих связывает что-то большее, чем узы света. Его губы приближались к моим, а руки блуждали по обнажённому тело. Закрыв глаза, пытаясь сопротивляться, я вела внутреннюю борьбу с ангелом, который был сильнее не только тем, что относился к небесным созданиям, но и тем, что был влюблен. Готовясь к неизбежному, я слабо забилась в уголок подсознания, стараясь спрятаться от предстоящей ситуации. Как тихий скрип двери, и радостный голос моего любима, разбил весь барьер, поставленный Кальмией. Отшвырнув от себя блондина, я подбежала к Сейе, и рухнув в его объятья, снова залилась слезами. — Куколка? — его вопросительный голос, и рука, нежно прижимающая меня к себе. Я чувствовала, как напряглось его тело, когда, осознав в каком виде я нахожусь в комнате не одна. Мелкая дрожь ярости прокатилась по его телу. Слегка отодвинув меня от себя, и вытерев мои слезы. Он вновь как можно сильней прижал меня к себе, не задавая ни единого вопроса. — Почему ты до сих пор здесь? — мрачный голос брюнета, был направлен в сторону пророка. — Уже ухожу. — спокойно сказал он, двигаясь к выходу. — Но запомни Усаги, наши чувства сильней. Она будет со мной. — Иди трахай вампиров, ублюдок. — плюнул ему в лицо Сейя, поднося меня к кровати. Дверь закрылась, и собравшись с силами, я взглянула в глаза любимого. Он смотрел на меня с нежной любовью, не требуя объяснений. — Сейя, я должна тебе рассказать, как так вышло. — пробормотала я. Его палец плавно лег на мои губы, заставляя замолчать. — Тшш Куколка. Все хорошо. Я знаю, что ты не сделала ничего дурного. Я люблю тебя. Прости, что оставил тебя на долго одну. Так было нужно. — Не оставляй меня одну. — прошептала я, вдыхая запах его тела. — Никогда. Больше никогда. Я заберу тебя с собой. — нежно прошептал он, касаясь губами моих губ.