За гранью пустоты

Не плачь, Джульетта, не плачь, родная, не бей руками холодный лёд. Ромео твой оказался Каем, что не проснётся и не уснёт. Живое сердце облито кровью и бьётся в выломанной груди. Оно, Джульетта, того не стоит, не плачь, не мучайся, уходи. Осколок пули застыл в рассвете и стал цвести в роковой восход. Кай тихо шепчет своей Джульетте, что космос с грохотом упадёт, что можно звёзды дождём обрушить – заплачет небо в её ладонь. Джульетта боль свою нежно душит, в груди лелея немой огонь. Оковы Кая искрятся алым. Венец из ягод ему к лицу. О, где же та, что его сковала и заморозила сердца стук? Джульетта бьёт ледяную клетку, а в ломких пальцах дрожит душа; стреляют строчки из пистолета, Кай шепчет холодно ей: «Прощай…»; висок цветёт золотистым маком, течёт рубиновое вино. Джульетта сердце роняет на пол, а Каю... кажется это сном. Лоза целует терном ключицы, стеклянный лёд оплетает кость. Сегодня Каю опять не спится [ему давно уже не спалось]. Хрустальный гроб, белоснежный саван, навек застывшая красота, прекрасных губ лепесток кровавый. Ей – вечно быть, а Ему – не стать. Седой и юный, навек холодный, но крылья чёрные, точно смоль; Кай – вечный пленник своей свободы. Ему свобода дарует боль. Джульетта – новый осколок в сердце; оно уже без конца кровит. Не в первый раз уже Зимний Герцог познал ужасную боль любви. Не плачь, Джульетта, не плачь, родная, не прячь красу своего лица. А что до сердца немого Кая… Оно растерзано до конца.