Звезда по имени "Дурдом"

Спок никогда не верил в удачу или судьбу. Списывать последовательное стечение обстоятельств на волю субъекта, чье существование научно не доказано, было как минимум не профессионально и не логично. Спок – ученый; более того, он ученый–вулканец, и допускать такую нецелесообразную вещь, как отказ от анализа ситуации, было бы… Обычно к этому моменту доктор Маккой демонстративно закатывал глаза и начинал биться в наигранном приступе эпилепсии, характеризующем все его отношение к «занудству» Спока. Джим же снисходительно улыбался, панибратски похлопывал его по плечу и советовал «расслабиться и быть проще». Конкретно эти два субъекта могли верить в судьбу или случайность, и, более того, доктор Маккой был абсолютно убежден, что именно Джеймс Тиберий Кирк является главной причиной всех проблем и корабля, и его, доктора, жизни. - Судьба у тебя такая, Джим, - ворчал он, вытаскивая из капитана десятисантиметровые колючки иегунонского дикобраза, одного из вымирающих видов с Альфа-Тонкурги. Этих животных осталось крайне мало, и почему-то Джим решил, что он во что бы то ни стало обязан потрогать это милое существо, покрытое иглами и клешнями в самых разнообразных местах. – Ты никогда не можешь пройти мимо неприятностей, просто никогда! Было ли хоть раз, что мы мирно улетали хоть с какой планеты не покалеченные, не пожеванные и не избитые до полусмерти? Нет! Все беды в этой Галактике выстроились в ряд и ждут тебя, о, Джеймс Кирк, причина седины у всего старшего офицерского состава корабля! В ответ на резонное замечание Спока, что признака старения в виде седины у него пока не наблюдается, Маккой только расфыркался и прилично отхлебнул из фляжки, содержимое которой уже давно интересовало коммандера. В любом случае, в судьбу и случайность Спок не верил. Но, анализируя произошедшее за последние восемнадцать часов тридцать семь минут, он постепенно приходил к выходу, что в словах доктора Маккоя есть определенный резон. И прозвище «капитан-катастрофа» дано Джиму не просто так. Планета класса М, попавшаяся им на пути, носила говорящее название Тромб. От одного только взгляда на нее Споку чуть было не сделалось дурно: багрово-красная, покрытая выжженными здешним солнцем дюнами, с катастрофически низкими показателями флоры и фауны, Тромб до отвращения напоминала Вулкан. Более того, если бы колония не была основана на Новом Вулкане (раньше Терра-7), Тромб стал бы прекрасным пристанищем для детей Сурака. Все это Спок успел обдумать за три тысячные секунды, но, видимо, капитан интуитивно уловил легкое возмущение в образе первого помощника, и как-то слишком поспешно и тихо предложил Споку спуститься вниз. Более того, он вызывался идти с ним; в одной из книг по человеческой психологии Спок читал, что у людей считается неприемлемым оставлять горюющего человека один на один со своей бедой. Поняв, что Джим неправильно воспринял его мимолетную реакцию, Спок хотел было отговорить капитана от неразумной идеи бродить на пару по потенциально опасной планете, но после понял, что любая попытка переубедить Джима будет бесполезна: если тот что-то решил, то уже раз и навсегда. Поэтому на Тромб они спустились вместе. В желто-красной пустыне было тихо, жарко и спокойно. Растительность была чахлая и низкая, темно-синего цвета; пока Спок изучал флору трикодером, Кирк бесцельно разгуливал по пескам, порой поглядывая в светло-бежевое небо, будто бы надеясь разглядеть Энтерпрайз. Спок отвлекся буквально на несколько минут – показания трикодера были поразительными. Когда он оторвался от экрана, Джима в поле зрения не наблюдалось. Капитан словно растворился среди песков. Спок озадаченно озирался по сторонам, не понимая, как человек мог исчезнуть практически посреди ровного открытого пространства; он окликнул капитана, но безуспешно. Спок попытался связаться с кораблем, но коммуникатор предательски молчал. Пару раз были различимы какой-то треск и шипение, но после опять тишина. Спок даже понятия не имел, куда мог деться Джим, и не был уверен, в какую сторону ему следует двигаться. Может, его капитану сейчас что-то угрожает, а он… Джим вылетел из-за песчаной дюны на третьем варпе. С совершенно круглыми глазами он понесся прямо к Споку, размахивая руками и пытаясь что-то прокричать, но его слова заглушал непонятный визг, разрезавший воздух, как нож масло. А в следующий миг за спиной Джима нарисовалось целое войско полутораметровых фиолетовых гуманоидов, что-то пронзительно верещащих на своем языке и агрессивно направивших на удирающего капитана крохотные копья из местных растений, по длине чуть больше земной стрелы. Некоторые особи пытались метнуть их на бегу, но Джим предусмотрительно петлял, спасая свою жизнь от неминуемой гибели в чужом мире. Споку хватило полутора секунд, чтобы развернуться и кинуться вслед за капитаном: хоть гуманоиды и не были особо быстрыми, в непривычных условиях человек быстро выдыхался, отчего риск возрастал. Они бежали довольно долгое время: Спок слышал, как тяжело дышал Джим, и как постепенно отстают маленькие инопланетяне. Впереди показалась груда скал, и на миг Спок поверил в существование удачи меньше, чем на секунду – поднырнув под камни, он предсказуемо обнаружил там пещеру размером примерно с половину капитанской каюты. Подав Джиму беззвучный сигнал, он дождался, пока человек окажется под защитой камней, и прильнул к щелке. Несколько крупных (для их вида, разумеется) инопланетян кружили вокруг скал, не понимая, что произошло и куда делись беглецы; но надолго их не хватило, и через пятнадцать минут они скрылись за дюнами, фырча и воркуя между собой. Спок позволил себе чуть слышно выдохнуть, и медленно развернулся к Джиму. - Капитан, позвольте узнать, чем Вы спровоцировали столь ярую агрессию местного населения против нас? - Спок, не занудствуй, - Джим все еще пытался отдышаться, - и мы наедине, поэтому просто «Джим». Я всего лишь потрогал какой-то фиолетовый коралл, торчащий из земли, как высыпалась стая этих гавриков, нагавкала на меня и попыталась сделать люля-кебаб собственной заготовки. Где я, спрашивается, виноват? - Джим, ты должен понимать, что опасность любой планеты заключается… - Спок не успел договорить. Внезапно он очень четко осознал, в какой неестественной позе сидит капитан: вытянувшись по струнке, одну ногу поджав под себя, а другую отставив в сторону. Молниеносно оказавшись рядом, Спок без разрешения задрал штанину Кирка, чувствуя, как что-то холодеет внутри: по всему бедру Кирка тянулась длинная царапина, по краям покрытая зеленой слизью непонятного происхождения. Капитан поморщился, видя взгляд Спока, и намеренно небрежно произнес: - Так, без паники и без лекций. Вызови Энтерпрайз. Пусть найдут нас и заберут. Я сразу же пойду к Маккою, обещаю. Но сделать это придется тебе, потому что я, кажется, потерял свой коммуникатор в этой беготне… Спок молча встал, машинально анализируя ситуацию. Сейчас ему требуется вызвать Энтерпрайз по приказу капитана. Пока они ждут помощи, у него в наборе имеется два фазера, один коммуникатор, две фляги питьевой воды, маленькая и почти бесполезная аптечка (бинт, пищевая таблетка, мазь от ожогов и крошечный универсальный нож), и два теплых одеяла, на которые эта аптечка разбирается. Плюс ко всему, у него имеется раненный капитан-аллергик, реакция которого на неизвестный яд может быть просто непредсказуема. Неизвестно, можно ли давать ему воду при наличии токсинов в организме, или лучше воздержаться; однако при таких температурах человеческий организм начнет страдать от обезвоживания в кратчайшие сроки, и Спок не представляет, что будет для Джима хуже. А что, если помощи придется ждать долго? Что тогда? Спок активировал коммуникатор, внутри замирая всем естеством, и чуть не заорал от радости, когда услышал знакомый ленивый голос с шотландским акцентом: - М-да-да? - Мистер Скотт, срочно забирайте нас. Капитан ранен, ему нужна срочная медицинская помощь. - Черт подери, Спок! – на той стороне послышался треск и возмущенное шипение, а потом Маккой заорал, как симфоническая труба орионского оркестра. – Вы были на мирной, пустынной планете. Спок! Как, как он умудрился пораниться?! Что, черт возьми, произошло?! - Спок, я не ранен – это простая царапина… - Что? Царапина? Скотти, немедленно подними двух этих лоботрясов, и готовьте операционную, - или сразу реанимацию, Спок? - Пока достаточно Вашего осмотра, доктор, - Спок перевел взгляд на Джима, который страдальчески закатил глаза и изображал собственные похороны, - мистер Скотт, долго еще? - Я пытаюсь, Спок, пытаюсь, - прокряхтел инженер, словно волок на себя мешок муки, - но почему-то он вас просто не видит! Подожди, дай мне немного времени… Спок замер, чувствуя, как шевелятся волосы на затылке. Вот оно – то, чего он боялся. Тем временем начал набирать силу ветер – он пронзительно выл, играясь с песком, и вулканец вдруг вспомнил забытое ощущение надвигающейся песчаной бури – на вулкане они не были редкостью, и вызывали у Спока необъяснимый восторг. Вот только сейчас песчаная буря заметно сокращала шансы Джеймса Кирка на благополучное возвращение на корабль. - Мистер Скотт, прошу вас поторопиться: надвигается песчаная буря, наше укрытие не совсем надежно. - Спок, ищите место, где спрятаться! Какой-то умник разомкнул мне половину цепей, перезапустив их на научный отдел! Найду урода – руки оторву. Нам нужно время, и я не смогу забрать вас из песчаной бури, ее придется переждать. Справитесь? - У нас нет иного выбора, мистер Скотт, - негромко произнес Спок, стараясь не смотреть на притихшего капитана. - Эй, Спок, что там с Джимом? – Вулканец кратко пересказал сложившуюся ситуацию. – Вот дерьмо, у него ведь аллергия на весь белый свет! А у тебя с собой только маленькая аптечка, верно? Чтоб вас всех с вашим космосом! Так, промой ему рану водой, перевяжи бинтом. Воду экономь. И моли всех своих вулканских богов, чтобы у него не было аллергии на ту слизь, про которую ты говорил. - Хорошо, доктор. Выйдем на связь через пару часов. Спок отключился, поворачиваясь к Джиму. То ли оттого, что буря заслонила собой дневной свет, то ли от освещения пещеры, но Споку показалось, что лицо Джима посерело. Кирк, не споря, медленно перевернулся на спину, подставляя раненную ногу старпому и давая ее промыть. От прикосновений вулканца капитан тихонько шипел, но не отталкивал его. Перебинтовав ногу, Спок убедил Джима немного полежать, а сам попробовал соорудить небольшой костер из кустарников, росших на полу. Удивительно, но они горели. Огненные блики гуляли по стенам пещеры, когда Кирк чуть хрипло позвал его: - Спок, дай попить. Жарко. Вулканец, загоняя нехорошее предчувствие поглубже, протянул Джиму флягу. Тот жадно присосался, в один присест осушая ее наполовину. Лицо его было покрыто испариной, лоб влажно блестел, под глазами залегли тени. Спок медленно размотал повязку, без какого-либо удивления замечая опухшую воспалившуюся рану, края которой как-то странно загрубели. - Спок, расслабься, - Джим вяло улыбнулся, когда Спок накрыл его одним из одеял, - мне надо только немного вздремнуть, и все придет в норму. - Капитан, в ваших словах нет лог… - Это место так напоминает твой дом, Спок. Верно? Каким был Вулкан? - Джим, тебе нужно беречь силы. Помолчи. - Тогда расскажи мне что-нибудь. Знаешь, это так странно – быть вдвоем, но молчать. Если я буду молчать, ты будешь говорить, хорошо? Тишину прервал треск коммуникатора. - Ну? - У него жар, началось воспаление, и, кажется, он бредит, - Спок с беспокойством посмотрел на раскрасневшегося капитана, кутающегося в тонкое одеяло, как в кокон. Сейчас этот волевой человек казался совершенно беззащитным и слабым, таким, что можно переломить одним только взглядом. Маккой выругался, а на фоне взвыл Скотти, попутно разгоняя молодых инженеров по местам. - Спок, попытайся сбить жар. Обтирай его, убеждай, сделай, что хочешь – но не давай температуре расти. Если так продолжиться, он начнет задыхаться, и вот тогда уже точно все пиши пропало. - Понял. Постарайтесь быстрее. Конец связи. Спок вернулся к Джиму, и тот прижался к его боку, ища тепла и поддержки. Кирка бил озноб, и он, несмотря на жар своего тела, мерз; не выдержав, Спок положил ладонь на лоб капитана, с ужасом понимая, что температура тела того превышает норму на два с половиной градуса. - А мама в детстве мерила мне температуру, целуя в лоб, - речь Кирка звучала смазано и несвязно, и он постепенно сползал к Споку на колени, прижимаясь все плотнее и плотнее, - знаешь, она так редко появлялась дома, что я не мог нарисовать ее до девяти лет. Потому что не помнил, какая она. А у нее волосы золотые, представляешь? А еще она ушами двигать умеет. Я тоже, кстати, умею. А она постоянно об этом забывает и каждый раз удивляется, когда я ей показываю. А ты умеешь двигать ушами? У тебя это будет забавно смотреться. Я думаю, твоей маме нравились твои уши – мне кажется, они бархатные и мягкие, похожи на кошачьи. На Вулкане ведь жарко, верно? И здесь жарко. Как в парилке. Мне нечем дышать, Спок. Все горит внутри. Очень-очень жарко и плохо. У тебя есть что-нибудь попить? Спок аккуратно положил Джима на свои колени, плотнее подталкивая одеяло. Кирка трясло. Он свернулся калачиком, плотнее прижимаясь к Споку, негромко пробормотал ему что-то в живот. Спок поднес фляжку ко рту Джима, но тот больше пролил на себя, чем выпил. Спок смочил ладонь и положил ее на лоб Кирка: тот доверчиво потянулся к холоду, как котенок, и на несколько мгновений расслабленно прикрыл глаза. - Дом, Спок, дом. Какое у тебя смешное имя. Но мне нравится. И ты мне нравишься. Я дома, Спок. Земля не Вулкан, но там где ты и Боунз – там дом. А еще Чехов, Скотти, Сулу и Ухура. Но дом – это ты. Мне так страшно в космосе, когда тебя нет рядом. Я так рад, что ты ходишь со мной на миссии. Я узнал, когда у тебя День Рождения, но не придумал, что тебе подарить. Давай ты мне скажешь, что хочешь, а потом сделаем вид, что этого разговора не было? Потому что я раньше любил День Рождения. Мама всегда приезжала, и мы с ней весь день были вместе. Ты знаешь, мне жаль, что твоя мама погибла. Я видел в воспоминаниях того Спока – она очень тебя любила… Кирк говорил и говорил, порой сбиваясь и теряя нить размышлений, но упорно выдавливая из себя хоть что-то похожее на связную речь. Спок видел, как медленно тают его силы: голос становился тише, бормотание - невнятнее, он весь покраснел и вспотел, сотрясаемый дрожью лихорадки. Порой он открывал свои мутно-синие глаза и утыкался лицом в ладонь Спока, хрипло выдыхая; Спок слышал, как легкие человека наполняются какой-то непонятной субстанцией, затрудняя ему дыхание: аллергическая реакция началась. Джим постоянно хотел пить, и вода стремительно кончалась, но Спок не мог ему отказать – впервые в жизни он видел своего капитана таким слабым и зависящим от кого-то, нуждающимся в защите и помощи. Внутренний комок эмоций, тщательно спрессованный и отправленный на хранение в самые потаенные уголки души, ритмично пульсировал, пробуждая какие-то невероятные ощущения. Спок испытывал легкий страх, смесь жалости и сострадания; тихий кашель капитана словно резал его изнутри, а слабое «Спок» заставляло дрожать всем нутром. Джим звал его, звал постоянно: Спок не мог пошевелиться, ведь Кирк моментально выпадал из болезненной полудремы, напуганный, что старпом сейчас исчезнет. Спок гладил его по спутанным мокрым волосам и пытался успокоить; но лихорадка пожирала тело человека, и через некоторое время Джим уже перестал осознавать, где он находится. Он разговаривал с Чеховым, отдавал приказы Сулу, пытался препираться с Маккоем; потом рассказывал что-то его матери о нем, Споке, тихо смеялся и стонал. Внезапно Споку стало пронзительно страшно: он вдруг отчетливо осознал, что Кирк может умереть. Прямо здесь. У него на коленях. Просто перестать дышать. Спок не успевает обдумать свой действия – тело двигается само. Тонкие пальцы ложатся на пси-точки, и уже через миг он проваливается в пылающее сознания Джеймса Кирка, - проваливается, как грешник в Ад. Здесь жарко, все путается и рушится, хаос охватывает некогда здоровый рассудок: боль и усталость пожирают то, что когда-то процветало. Спок бежит туда, где ему кажется, он найдет ответ; но сознание Джима охвачено ядом лихорадки, здесь жарко и пусто, и только отчаяние глухо лает где-то на задворках сознания. Внезапно Спок врезается в какую-то огромную, наглухо запаянную коробку. Обойдя ее со всем сторон, он находит совсем маленький, крошечный вход, больше похожий на трещину, нежели на дверь. Тихонько, боясь спугнуть, Спок медленно и аккуратно просачивается в трещину, примерно догадываясь, что он обнаружит. Джим Кирк сидит в одиночестве, окруженный своими воспоминаниями. Здесь и мать, смотрящая на него, как на мертвеца: он так отчаянно в ней нуждается, в ее ласке и любви, но в нем живет призрак Джорджа Кирка, предавшего и бросившего их семью; мать часто плачет, пока думает, что он спит. Здесь его брат, ушедший и бросивший, и жгучая обида, спрятанная где-то внутри: в чем я провинился, за что ты оставил меня?...Здесь отчим и первый опыт ненависти, чистой и яростной, дающей силы идти вперед. Здесь горы грязи, здесь то, что Джим прятал годами; и весь налет смрада прячет страх, одиночество и какую-то тупую боль. Зарево пылающих мостов освещает усталую фигуру Кирка, откинувшую голову на стену и прикрывшую глаза; он боится смотреть на свое страшное сокровище. Осознав присутствие Спока, Джим открывает глаза. Он ничего не говорит, просто смотрит. Спок не знает, куда деться от этого взгляда: в нем тишина, в нем боль вечно покинутого ребенка, в нем многолетний страх и какая-то безумная мольба. Джим все также ничего не говорит, и Спок не знает, что делать. Он протягивает руку, и гладит Кирка по волосам. Тот ошарашено вжимается в стену, пытаясь спрятаться от чего-то чуждого ему; но Спок продолжает гладить, и пожар стихает. Все исчезает и отходит на второй план. Они вдруг оказываются в каюте капитана, на его постели, и спокойствие и тишина ласкают сознание, принося умиротворение. Джим опускает голову на грудь Спока и прикрывает глаза: ему хорошо, он так устал и хочет спать. Джим не понимает, что где-то в реальности умирает от лихорадки; здесь есть только он и Спок, и долгожданный сон. Кирк засыпает, доверчиво прижимаясь к вулканцу, и Спок медленно возвращается в реальность, слушая размеренное дыхание спящего капитана. Он продолжает гладить Джима по волосам, боясь даже вдохнуть глубже: Кирк горит, но, кажется, температура перестала расти. Снаружи гудит затихающая буря, и, когда коммуникатор наконец-то издает привычный писк, а замеченный Скотти говорит, что сможет их поднять, Спок испытывает какую-то хрустальную радость: стоит ему только показать свои истинные эмоции, как все треснет и разлетится в пух и прах. Он поднимает Джима на руки, все еще кутая того в одеяло. Золотые блики и звездочки окружают его, и в следующий миг он оказывается в очень шумном, наполненном людьми помещении, где все кричат и ругаются (особенно доктор Маккой). Но, стоит им заметить коммандера с капитаном на руках, все мгновенно затихают. Спок несет Кирка в медотсек; Маккой семенит рядом, с тревогой глядя, как морщится и стонет Джим во сне. Спок не уходит, когда Боунз начинает колдовать над измученным капитаном; тот его и не гонит. Слыша, как очищается и выравнивается дыхание Джима, Споку кажется, что он тоже начинает дышать. Маккой говорит что-то про сон и отдых, и вулканец кивает, - но он не отойдет ни на шаг от постели, пока капитан собственноручно не отправит его. Когда Кирк открывает глаза, хитро разглядывая Спока сквозь щелочку и пытаясь спрятать улыбку, коммандер невозмутимо произносит: - Я думал о новом микроскопе, капитан, однако энциклопедия аллергий тоже была бы кстати. И Кирк заливается счастливым смехом.