Его обиженный цветок

Метель за окном все не хотела униматься, загромождая белой пеленой зимний пейзаж, заметая все тропинки. Ветер протяжно выл, словно волк на луну, и Хэ Су, посильнее укутавшись в теплую накидку, сделала глоток теплого чая. В этом году зима в Корё была холоднее и суровее минувших, да и к тому же очень снежной: Хэ Су постоянно приходилось звать слугу, чтобы он расчищал тропинки от наметенных вьюгой сугробов, а иначе им было бы просто не сойти даже с крыльца. Чи Тху обиженно бурчал и кряхтел, но все же брал орудия труда в руки и исполнял просьбы свой госпожи – а на кой счет его сюда вообще привели? Дрова в камине потрескивали, огонь разгорался все сильнее и сильнее, даря жителям небольшого ханока такое приятное тепло и домашний уют. Комнаты наполнялись вкуснейшими запахами сладостей, с особой любовью и усердием приготовленных Чэ Рен, и свежеиспеченного пирога. Атмосфера невообразимого зимнего счастья охватила Хэ Су. «Наверняка, в Сеуле скоро будут праздновать Рождество», - думалось ей. «Нарядная ель, яркие украшения, подарки.» Го Ха Чжин, а ныне Хэ Су, не была католичкой. Она и буддисткой себя не считала, поскольку всегда обращалась к Богу про себя, тихо шепча молитвы и просьбы, обращенные к небесам, до своего фееричного появления в десятом веке, конечно. Но она, как и все жители Южной Кореи, с радостью и энтузиазмом отмечала этот особый христианский праздник. И сейчас ей этого очень не хватало…Украшая елку, нечаянно уколоться о нее, сидеть с чашкой горячего какао в руках и смотреть на танец снежинок за окном, бегать за младшим братом, когда тот снова забрал ее порцию конфет, принесенных мамой. Хэ Су шмыгнула носом и вытерла скатившуюся по щеке предательскую слезу. Ей нельзя плакать. Она жива и здорова, а самое главное, ее малышка дочь рядом с ней…А мама и брат…Она знает, они справятся. — С Рождеством вас, мама, Юонг. Пусть небеса оберегают вас. Развернувшись, она поглядела на свою маленькую принцессу. Соль, ее ангелочек, была такой забавной и совершенно очаровательной: она унаследовала все самые лучшие качества от матери и отца, все самые лучшие черты, и Хэ Су не раз благодарила небеса за то, что они послали ей такой подарок. Сейчас ее маленькая непоседа, встав на небольшую перекладину у окна их ханока, с любопытством и нескрываемым восхищением глядела на развернувшуюся за окном картину и что-то тихо, по-детски бормотала. Подойдя поближе и встав подле дочурки, Су прислушалась: — Раз снежинка, два снежинка, три-и-и снежинка... Женщина улыбнулась. — Чем занимается моя девочка? – присев возле малышки и потрепав ее за пухленькую щечку, спросила она. — Снежинок почти нельзя различить из-за такой сильной метели, - обиженно надув пухленький губки, ответила та. — Мама, а почему на улице такая метель, расскажи? Су подхватила дочь на руки и, посадив за стол, села рядом. Соль была очень любознательной, а еще очень прилежной в учебе. Ее всегда интересовало то, о чем другие дети порой и вовсе не задумываются. Она обладала особым очарованием, ведь не зря ее дражайший дядюшка Бэк А души не чает в милой племяннице. — Ну, возможно, снежная королева сегодня не в духе, - загадочно произнесла женщина и подмигнула. Соль восторженно уставилась на мать: казалось, она сейчас завизжит от восторга. В карих глазах загорелся живой огонек. — Снежная королева? – с восхищением и спросила она. — Ага. Хочешь послушать? Соль с восторгом подпрыгнула на месте, захлопала в ладоши и энергично закивала головой. Су тепло улыбнулась такой реакции своей малышки и, устроившись поудобнее, начала рассказ. — В одном небольшом городке, в домах по соседству жили… Тем временем, за сотню километров от них, в императорском дворце Корё назревал небольшой скандал. Хотя «скандал» - это довольно мягкое и приземленное слово, поскольку сам правитель государства сейчас рвал и метал, и только бегающий за ним Чжи Мон останавливал государя от гневных «Казнить! Нельзя помиловать!» Летало все, что имело не особо тяжелый вес: свитки, подсвечники, пару раз грозился быть разбитым о гладкую поверхность пола символ корёского трона – императорская печать, но каждый раз, немного приходивший в разумное и адекватное состояние император, останавливал себя. Все слуги давно ходили на цыпочках, в страхе, что повелитель и их ненароком осыплет долей своего гнева. Даже сама императрица Хванбо, словно мышь, спряталась в своей роскошной норке и дрожала всем телом, молясь Богам, чтобы император, наконец, усмирил ярость. Буйство императора стойко переносили лишь два его брата, Кванджоном вызванные на аудиенцию. По крайней мере, они действительно ждали аудиенцию, а не свою последующую казнь, поскольку их брат готов был тут же схватить меч и лишить их головы. Но ни Ван Чжон, ни Бэк А не подавали виду, а только лишь вытянувшись, словно струна, глазели на разбушевавшегося не на шутку императора. — Я который раз вас спрашиваю, на кой черт вы скрывали это от меня? – кричал правитель, с бешенством глядя на ничего непонимающих братьев. — В-ваше, величество, мы… - начал было Бэк А, но вновь был прерван. — Мне не нужны ваши жалкие оправдания, я спрашиваю причину такого деяния! – перебил брата Ван Со. В конечном итоге, все тайное когда-нибудь становится явным, и братья Ван, увы, этого не учли. Да и в любом случае, глупо что-то скрывать от их брата, а уж тем более, действовать за его спиной – он, так или иначе, узнает об этом. Когда Его величество от одолевающего его душу разочарования выслал возлюбленную из дворца, в дом его тринадцатого брата, который располагался чуть дальше дворца в столице, братья Ван готовы были растерзать в клочья восьмого принца за его предательство. Ко всему прочему добавлялась беременность их дражайшей Хэ Су, о которой ни Ван Со, ни Ван Ук, ни даже императрица не догадывались. Поэтому, чтобы избежать дальнейших трагедий и шпионов Его величества, Су попросила лучшего друга помочь ей уйти куда-нибудь подальше от дворца – в такое место, где счастливой жизни их с Ван Со дочери не будет ничто угрожать. Бэк А согласился с таким решением Хэ Су, а позже с помощью подоспел и Ван Чжон…Одним словом, вот во что это все вылилось. Император, который спустя шесть лет, наконец, нашел свою пропавшую возлюбленную, да и не одну, а с их маленьким ребенком, пришел в такую ярость…ну, в общем как все получается. — Мы просто хотели уберечь нашу сестру, - наконец, набравшись храбрости, ответил Ван Чжон на гневные тирады государя. Ван Со иронично взглянул на младших братьев, подняв брови, и рассмеялся. — Уберечь? – переспросил он. — Вы хотели ее уберечь? От кого вы собирались ее уберегать, остолопы?! – не удержавшись, прикрикнул он. — От вас, Ваше величество, - твердо отчеканил Бэк А. — Вы знаете, чего всегда хотела Хэ Су и чего желала…К тому же, вы так легко поверили словам нашего восьмого брата, что мы просто боялись держать ее так близко ко дворцу. Ван Со обреченно схватился за голову. Ни один министр, ни один клан не мог так сильно подавить его душевное и физическое состояние, истощить его полностью, как некоторые действия единокровных братьев. Ладно, он знал, что у Чжона с детства была особая тяга к приключениям и мания спасать всех и вся, но Бэк А то что? Неужто не было иного выхода или они, как однажды выразился генерал Пак, книжек перечитали? Император спрятал лицо в ладонях и протяжно то ли застонал, то ли завыл, то ли просто сделал очередную попытку прервать рвущийся наружу гнев. В любом случае, глубоко вздохнув и прикрыв глаза от досады, он начал досчитывать до десяти и с приятным удивлением замечал, что окутывающая его сознание ярость постепенно угасает. Надо же, иногда советы Чжи Мона бывает и вправду полезными. — Ладно, - хлопнув в ладоши, провозгласил, наконец, император. — Чжи Мон, - обратился он к рядом стоящему астроному. Тот подпрыгнул от неожиданности и тут же оказался подле государя. — Ваше величество. Ван Со, собрав ладони в замок впереди себя, отдал приказ: — Объяви, пусть готовят коня, - и, подумав, добавил: — И еще, приведи лучшего ювелира, немедленно. Чжи Мон, с опаской поглядев на императора, робко поинтересовался: — Прошу меня простить, Ваше величество, а ювелир… — Выберу подарок жене и дочери, - перебив астронома, пояснил Ван Со. Чжи Мон, низко поклонившись, вприпрыжку побежал исполнять волю императора, когда сам правитель Корё, бросив взгляд на братьев, которые все еще пребывали в тронном зале, обратился к ним: — Ну что, горе-герои. Идите ка вы, делом займитесь. Ван Чжон! — Я! – рефлективно дернулся вперед четырнадцатый принц. Со ухмыльнулся. — Марш тренировать солдат, а иначе Корё без армии останется. Чжон вытаращил свои глаза и с удивлением уставился на брата. — А ты, Бэк А, пойдешь со мной. Поможешь выбрать подарок для моей принцессы, - уже более мягко произнес император. — И я прошу вас, на этот раз обходитесь без совершения всяких глупостей. Окей? – спародировал он жест Су, заставив младших принцев улыбнуться. — Выполнять! Когда на следующий день, проснувшись и сладко потянувшись в кровати, Су выглянула в окно, то заметила, что метель, наконец, прекратилась, уступая место мягкой заснеженной погоде. Ярко светило солнце, и сияющие лучи небесного светила проникали в комнату, заставляя ее жмуриться. Сладко причмокнув во сне, малышка Соль перевернулась на другой бочок, и Хэ Су тепло улыбнулась. Поцеловав дочку в щеку, она встала в надежде, что сегодня сделает немного домашних дел. Ее принцесса очень утомилась за вчерашний вечер и уснула прямо в комнате матери. После сказки о Снежной королеве, Су рассказала дочке об одном очень смешном чудаке, который украл Рождество, а потом еще час она объясняла ей, что же это такое, откуда взялось это самое Рождество. Хэ Су прикусила губу и грустно взглянула в окно. Там за всеми этими лесами, деревнями, в центре столицы в роскошном дворце живет ее половинка – человек, которого она любила слишком сильно, слишком страстно и слишком запретно. Одни лишь небеса ведают о том, какие муки терзают ее, пока они находятся вдали друг от друга, какая тоска съедает ее. Она скучала. Сильно скучала. Невообразимо сильно. Когда она только приехала в это место, Су не могла понять, как вообще можно справиться с этой тоской, с этой болью. Первое время она почти ничего не ела, запиралась в комнате и долго плакала, кусала губы, била себя по щекам, надеясь, что это всего лишь дурной сон. Но дымка сновидений все не рассеивалась и постепенно Хэ Су смирилась со своей судьбой, смирилась с тем, что эта боль теперь будет ее жизненной спутницей, эта тоска – ее верным другом. И порой она еще не раз выла во сне, больно ударяя кулаками о кровать, сжимая ладони до неистовства, и просыпалась в холодном поту, но уже реже. Намного реже. Бэк А, что был свидетелем таких страданий лучшего друга, беспомощно прикрывал глаза и ругал себя. Он должен был тогда переступить через гордость, остановить своего старшего брата Ван Со, может быть, даже пару раз ударить Ука за излишнее нахальство, но не мог. К тому же, он внял мольбам Хэ Су и увез ее из своего дома. Он сам подписал ей смертный приговор. Но на их с Чжоном удивление, вырастая в утробе матери, ребенок постепенно забирал всю боль своего родителя. Хэ Су расцветала на глазах: она чаще улыбалась, шутила и смеялась, говорила о том, что теперь ест за двоих и ее малышка такая ненасытная. Ван Чжон с удивлением спрашивал сестрицу, откуда она знает, что это девочка, на что Су только лишь пожимала плечами и с улыбкой отвечала: «Я чувствую». Еще даже не появившись на свет, Соль стала спасательным якорем для своей матери, стала ее лучиком света в непроглядной тьме и Хэ Су спустя долгое время поняла, что боль и съедающую ее тоску все еще можно превозмочь… Краем уха она услышала возню в кровати и поняла, что ее малышка проснулась. Вытерев тыльной стороной ладони так не кстати появившиеся слезы, она улыбнулась. Новому дню. Новому счастью. Ближе к полудню, когда Чи Тху выполнил свою важную миссию и расчистил крыльцо и тропинку от выпавшего и наметенного снега, Су и Соль, накинув теплые мантии, выбежали во двор. Их ханок находился поодаль от других заселенных домов и рынка, а потому никто сейчас не мог помешать матери и дочери развлекаться на славу. Соль грустила весь сегодняшний день и Хэ Су никак не могла понять причину. На вопросы мамы, малышка только лишь пожимала плечами и выглядывала в окно, взглядом выискивая что-то. Обеспокоенная женщина повторяла действия дочери, но все же не находила того, что так усердно скрывает ее принцесса. Но сейчас на радость женщине, Соль радостно игралась со снегом, бегала по сугробам, падала и вновь поднималась, звонко смеясь и заражая своим счастьем даже слуг. Щеки покраснели, волосы растрепались, но это не мешало им продолжать веселые игры. Звонкий смех маленькой девочки разлетался по округе, счастливая улыбка озаряла весь небольшой двор и стоящий неподалеку сад. Луч света, что буквально лился из Соль, ее живая энергия, ее детская любовь – такая нежная, такая ласковая и искренняя – полностью излечили душу и сердце Хэ Су. Она позабыла об утренних мыслях и печалях, забыла, что еще пару часов назад она плакала, прижавшись к холодному окну. Она забыла. Отдала все неугасающей радости дочки. Но что-то пошло не так. Ветер словно переменился. В воздухе витал странный запах. Запах прошлого. Запах минувшего. Ей казалось, будто бы кто-то сейчас наблюдает за ними, будто бы кто-то взглядом прожигает ей спину. Кислорода вдруг стало слишком мало, сердце забилось чаще обычного, голова закружилась. Хэ Су, схватившись за грудь, медленно начала поворачиваться. По щеке вдруг скатилась капля. Потом еще одна. Женщина прижала ладонь ко губам и с неверием уставилась на темный силуэт мужчины, замершего в нескольких шагах от нее. — Су… Со наблюдал за ними. Ноги утопали в сугробах, руки окоченели от холода, но его взгляд был неотрывным. Он не мог уйти, но и не мог подойти, словно боясь чего-то. Хотя, он точно знал чего страшиться – быть не принятым, отвергнутым любимыми и такими желанными людьми. Его Хэ Су и его дочь были такими счастливыми сейчас. Резвясь на свежем воздухе, бросая в друг друга снежки, играя в салочки…Со отдал бы все на свете, только бы эта их беззаботность и счастье длилось вечно, до бесконечности времен. Глубоко вздохнув и набравшись доли храбрости, он сделал шаг. Потом еще один. И еще. Казалось, что дороги к ним нет конца, потому что Со, считая собственные шаги, постоянно путался, сбивался и начинал заново. Но все тщетно. Волнения не унять. Пути назад уже нет. Он видел, как напряглась Су, как замерла, затаила дыхание. Ван Со знал, она чувствует его присутствие, иначе и быть не может. За долгие годы она научилась распознавать его, научилась предугадывать. Она медленно обернулась и, прижав ладонь к лицу, застыла, а прижавшись к ней и схватив маленькой ручкой подол материнской мантии, стоял маленький ангел. Ангел. Иначе это чудо назвать и нельзя. Потому что была слишком красивой. По-детски невинной. Удивительной… Его маленькая дочь хлопала карими глазками и удивленно глядела на незнакомого ей мужчину. Она склонила голову набок, прикусила губу и что-то зашептала одними губами, но Со не мог различить ее слов. А потом… …ее дочь сделала шаг по направлению к императору. Она медленно и неуверенно шла к нему, и вдруг подпрыгнув и радостно взвизгнув, кинулась ему навстречу с громким…: — Папа! Ван Со ошарашенно замер. Он не мог точно понять, что происходит, почему ему вдруг стало так жарко, почему сердце забилось, словно сумасшедшее, а весь воздух внезапно пропал. Император больше не чувствовал собственных ног, когда они подкосились и он рухнул на колени, на лету подхватывая драгоценную ношу. Скорее рефлекторно. Она была очень быстрой. Прижимая к себе маленькое тело дочери в теплой мантии, Со почему-то и не думал о том, а как именно девочка узнала, что он ее отец. Откуда? Как могла догадаться? А может быть… …она поняла все с первого взгляда. Ее дочь поняла все с первой секунды, когда только взглянула на внезапно появившегося Ван Со. Соль была удивительно умной для своих пяти лет, порой понимая и принимая непонятные ей вещи, когда как другие дети могли засыпать своих родителей тысячью бессвязных вопросов. Соль не относилась к ним. Потому что однажды спросив свою маму о папе и увидев погрустневший взгляд Хэ Су, больше никогда не возвращалась к этому. Только лишь в тайне она порой вычерчивала на тонких пергаментах три фигуры, держащиеся за руки: она, ее мама и ее папа. Император задыхался от нахлынувшего на него счастья. Весь мир, что окружал его, с государственным делами, дворцовыми интригами и порой недовольной императрицей, вдруг исчез, оставляя для Ван Со только лишь радостный взгляд его малышки, ее восторженную улыбку и радостные щебетания. Хэ Су, наблюдая за этой картиной, заплакала. Нет, не просто пустила скупую слезу, все не так. Она заплакала. Зарыдала. Навзрыд. Не сдерживая себя, не сдерживая эмоции и чувства, ринулась к обнявшимся отцу и дочери, упала рядом с ними. Со прижал любимую к себе. «Она здесь. Она со мной. Такая родная, такая нужная», - думал он, крепко обнимая дочь и возлюбленную. Вряд ли что-то могло пойти не так. Потому что небеса любят лишь счастливые концы. Они любят давать людям страдания, а потом, словно утешение, дарить им невыносимое счастье. Да и снежинки, которые так любила высчитывать Соль, кружили над ними и хранили их покой. Хранили от ненужных и посторонних глаз. Сегодня снежинки были стражами их семейного счастья. К вечеру метель вновь будет бушевать за окном, заметая тропы, дороги, все пути, ведущие к маленькому уютному дому, но им будет все равно. Они счастливо поплачут, посмеются и поговорят. Со с улыбкой будет слушать рассказы своей малышки, а потом они заснут – все вместе, крепко обнявшись и не размыкая рук. «Я здесь, я с вами, я рядом», - подумает император перед тем, как мир сновидений окутает его со всех сторон.