Nothing is impossible.

Тони не дёргает бровью, когда Стив притаскивает нового наёмника. Вот ни капли. Не удивлён. Говорит, что новое пушечное мясо всегда пригодится. Тони жмёт плечами, даже не узнает ни позывного, ни имени, совершенно плевать, зато облизывает у Капитана за ухом и утягивает в их спальню, то же самое змеиное гнездо. Стив ухмыляется, ставит Джеймса в охрану у входа. На следующее утро Старк старательно обрабатывает йодом укус у себя на запястье и аккуратно залепляет пластырем, щиплиться, но ничего страшного. Пройдёт. Если нет, Метт вырежет всю склеру. Переживать нечего. Почёсывает больное место, затем отшлёпанные ягодицы, идёт в мастерскую лениво потягиваясь. Ночь выдалась довольно сладкой, как он любит, с кровью и долбёжкой. Садится блаженно на кресло, и трёт грубоватые ладони, облизывая пересохшие губы. Пока Стив пинает команду, можно немного заняться излюбленным делом. Через пару часов занятия Марком что-то идёт не так. Дело совсем не в том, что если долго не занимаешься тем, что любишь, теряешь навык. Дело в том, что все отвертки и паяльники, голограммы валятся из рук. Это плохо. За грудной клеткой что-то противно и совсем не впопад скребёт. Один оборот на месте и Тони замечает новобранца, стоящего в дверном проёме. Плевать, как смотрит. Именно главное имеет значение что говорят его маслянистые глаза. Жадность. Голод. Обожание. Старк чувствует острое желание позвать Роджерса, завизжать его имя, чтобы отлетело от бетонных стен бумерангом в темноту, чтобы он пришёл и утащил нежеланного гостя в пещеру и сожрал с потрохами, препарировал, преподнёс его органы на блюдечке. Но он молчит. Лишь смотрит в ответ, немо спрашивая. Мужчина молчит, приподнимает уголок тонких губ, разворачивается и уходит. Облегчение. Тони сглатывает ком, который застрял где-то в трахее. Внезапно понимает, что испытал за чувство. Не ненависть. Не пренебрежение. Липкий, отвратительный страх. Они встречаются лишь к вечеру. Роджерс, как всегда со своим серьёзным лицом сидит, перебирает бумаги, старательно пролистывая каждый бланк своими красивыми белыми пальцами, хмурясь при прочтении. Невольное восхищение. Красивый до одурманивания. Прекрасный. Старк нервно кусает кутикулу на большом пальце, наблюдая и понимая. День сложный. Не хочется тревожить. Не стоит разжигать костёр, который не сможешь потушить. Ложится на свою сторону и проглатывает свои беспокойства поглубже. Видимо паранойя. Простой нервоз. Ничего, с этим можно справиться. Будит толчок. Грубый. Как собаку носком берца под ребро, которая только задремала на теплотрассе. — Поднимайся, сегодня дело, — Тони ворочается, растирает больные, покрасневшие с капиллярами глаза, пытаясь проснуться окончательно, — Тебе пять ёбаных минут, Старк. Он вскакивает, как чертова пружина в пистолете при спуске, выгибает брови домиком, требуя объяснений. Стив же, пренебрежительно окидывает его лазурью, скрещивает руки на груди. — Идёшь до башни Мстителей за чертежами с новеньким, — кидает, хмыкая, разворачивается чтобы уйти, — поторопись. — Погоди, — Тони округляет глаза, сердечная мышца суживается до размеров мизерного сгустка плоти, — Как, с новеньким? Стив раздражительно оборачивается, на бледном лице проглядываются желваки и он жалеет что задал этот вопрос и вообще начал говорить. — Так, дорогой, — рычит, скрипит зубами, — Вперёд. Пойдёшь с Риком и принесёшь все, что можешь унести из своей сраной Лаборатории. Понял? Тот лишь кивает. Сжимает кулаки под одеялом до побеления, до боли в костях и связках. Они садятся в машину, скользят чёрной кляксой среди Нью — Йорка. Молчат. Тони каждый раз сглатывает, ощущает мерзкие прикосновения взглядом, но держится, не показывает отвращения и страха, который разъедает нутро и пробирается под самый дуговой реактор. Все начинается в Башне. С рыка и пары предупредительных пуль в потолок. Старк сегодня не настроен убивать и месить кровь с мясом в решето. Люди учтиво расступаются, заранее ложась на пол и выбрасывая средства связи под ноги. Благодарен. Сзади этот Чертов новичок, от которого становится хуже, чем от окружающих. Что-то в нем такое есть, от чего нужно немедленно бежать подальше, желательно за спину Стиву, который может его защитить, уберечь, порвать на куски мяса любого. Ощущение то же самое, когда за твоей спиной идёт собака, которая может вцепиться тебе в икру исподтишка. Это чувство он испытывал в последний раз в Афганистане, в плену, когда пытались и выбивали, насиловали. К врагу не в коем случае нельзя поворачиваться спиной, не отводить взгляда. Тони знал. Отлично знал. Только поступил как в чертовом клише, банальном фильме ужасов. Наклонился заправить ебучий шнурок ботинка и поймал по затылку звёзды перед глазами, которые тут же потянули в царство Морфея. Понял он это тогда, когда очнулся прикованный к стулу, совершенно обездвиженный, чувствующий пульсацию в больном затылке. Шипит, сквозь стиснутые зубы, морщится от боли. Кирпичи, запах плесени и влаги, помойки. Интересно где. Доки? Очередная заброшенная высотка? Как долго искать его будут? Будут ли вообще? — Я так и знал, что с тобой что-то не то, — хрипит, дёргает запястьями в веревках, стирая кожу, — Кэп тебя расчленит, а потом продаст твои органы на чёрном рынке. Рик выходит сладко облизываясь, зрачки искрят, в руке небольшой кейс. Тони снова бесполезно пытается выдернуть запястья, крутит, растирает до крови, от боли чуть ли не скулит, обжигает несчастные руки. В желудке свернулся ком и тугой узел, словно змея перед прыжком, ощущает уверенность безнаказанния ублюдка. — Ох, — Рик драматично, красиво вздыхает, аккуратно ставит кейс наземь, — Тони Старк, у меня в руках, не могу поверить, — он проводит ладонью по своим волосам, поворачивается, злобно улыбаясь, — Ты даже не представляешь… Тони сглатывает. В который раз, чувствует дежавю, дёргается сильней, молит, чтобы Стив нашёл его. Обнял, прижал к всему раскалённому сердцу. — Я твой очень большой, — Рик блаженно выдыхает, закусывает губу, по ней начинает течь тонкая полоска плазмы, — Фанат, — выдыхает и проводит рукой по бедру Старка. Тошнота подступает. Противно. Страшно. Сжимает ком во всем теле, не может пошевелиться. Чертов спазм. Тони Старка насиловали. Лишь раз. Но фанаты — нет. Как бы не было, сколько не было бы фанатов. Никогда. Ужас охватывает от мозга к пяткам, застревает костью к глотке. Не теряя секунд, тот достаёт из кейса порошок, обильно сыпет в ладонь и прижимаете к носу и рту. Тони в бреду. Его тело просто волна. Ему так не хватает Стива рядом. Его горячего тела, запаха утренней росы, мышц, его злобы. Очень бы хотелось получить удар под рёбра. Вместо этого ощущает ладони на бёдрах, которые неспешно поднимаются выше, с каждой миллисекундой. Тони так хочет кричать. Слёзы текут по щекам, забиваясь. Тони так хочет, чтобы Стив был рядом. Его неспешно раздевают, останавливаются на штанах. Холодно, но это не отрезвляет организм. Все в бреду, до плавания по воздуху, до эффекта красное синее. Красивый… — шепчет, лаская реактор, одеревеневшие от холода соски, — Идеальный… Тони хочет просто умереть, с каждой растягивавшейся пуговицей на его одежде. Сердце за грудью рвётся, безутешно стучит, Тони мычит, в попытке сопротивляться. Плачет от своей же беспомощностия Вдруг чудится тепло. Запах крови. Выстрел пули, пороха. Тони роняет голову себе на грудь, моля, чтобы это мучение скорее закончилось, чтобы это оказалось очередным Кошмаром панической атаки. Вскакивает с криком. Роджерс удивленно смотрит, выгнув светлую бровь. Старк смотрит в ответ, глаза наливаются влагой. Стив молчит, садится рядом, согревает и остаётся рядом на ночь. Греет как может, утирает нос. Конечно, он скажет утром, что это был сон. Но наемникам прикажет заткнуть рты, пока они сжигают остатки этого ублюдка.