Nothing is impossible.

Вспышка. Шок. Непонимание. Обод керамической кружки вонзается в бровь, разрезая эпидермис. По левому глазу моментально хлынуло бордо. Кто бы мог подумать? Это обыденность, к этому можно привыкнуть, смириться и понять. Тони почти смог. Разъярённый Стив сидит рядом с несчастной посудой в руке и смотрит на его лицо, которое постепенно заливает кровь. Злится. Нет, в ярости, на самом пике. Тони не удивлён. Как в замедленной съёмке подносит ладонь к скуле, осторожно, невесомо прикасается и смотрит на свои подушечки пальцев, окрашенные красным. Все случилось слишком быстро, что даже боль не успела дойти. Молниеносно. Роджерс швыряет кружку куда то в сторону и подымается под звук разбивающейся керамики. А ведь ее когда то Тони дарил на День Святого Валентина. Какой же он был счастливый, помнится, все было настолько прекрасно, что обошлось без увечий и синяков. Капитан брезгливо отряхивается, презренно окидывает Старка взглядом и уходит во тьму коридоров. Не удивительно. Видимо, у них так все и останется на пороховой бочке. Тони устало потирает глаза, размазывает кровь по щекам и выдыхает. Могло быть и хуже. Стоит умыться, переодеться и свалить прогуляться, а лучше полетать. Лишь вне стен базы он чувствует себя по настоящему свободным. Подальше от этого хаоса, безумия. Подальше от Стива. Не всегда все было так. Когда то, скажи Энтони Старку что он станет правой рукой Капитана Гидры, он бы несомненно рассмеялся до коликов в кишках, пустил бы саркастический комментарий и запил бы это шампанским, а Стивен Роджерс, приобнял за талию и уткнулся в макушку, пытаясь скрыть смешок на лепестках губ. Забавная история с печальным концом. Плохой анекдот и не смешная шутка. Ха. Ха. Ха. На самом деле было понятно что хеппи энда не будет, когда на ухо прошептали ядовитое «Хайль Гидра». Все переменилось опрометью, мир развалился на глазах, поднимая столбы пыли и грязи, а месиво желчи и мерзости начало выползать из-под этих же руин. Тони слишком много помнит, как было до, как есть, и как было после. Бровь пульсирует тупой болью, нещадно напоминая о этом самом настоящем, в котором он сейчас живет. Осторожно протирает лицо ледяной водой, смывает подсохшую плазму с лица и пытается понять и прислушаться к разуму. Молчание. Бездумно накидывает свежие вещи, идёт к выходу. Черепная коробка совсем отказывается работать. Снова они поцапались. Это стало происходить чаще и чаще. Старк понимал, что это далеко не Стив, далеко не он. Это фантом, злой двойник, его тёмное отражение в зеркале. И чем ведь нужно было тогда думать, чтобы кинуться без раздумий следом. Идиот. Роджерс, переходя на тёмную сторону, подорвав все, что они выстраивали, ничего не забрал, кроме него. Даже свои чувства. Сейчас Тони — не любимый, не желанный, а всего лишь руки и мозги, которые могут собирать, конструировать и изобретать. По этому его и забрали в охапку, не спрашивая не о чем. А он и согласился, потому что как то Стив сказал «Вместе». Вместе Тони и остался, но совершенно один. Ночное покрывало усыпано блёстками, чёрные ели стремятся ввысь и жутко выставили пики к небесам. Красиво. Решать проблемы нужно по мере их поступлений, а решать легко. Если проблему можно решить — это не проблема. Старку не хочется продолжать это все, не хочется тут находиться, не хочется быть рядом с Роджерсом. Устал. Надоело. Он достаёт из кармана пачку сигарет и щёлкает своей Зиппо. Никогда не было желания закурить. Сломался. Сбежит — поймают. Это гребанная петля и все бестолку. Он затягивается поглубже и облегченно выдыхает, пускает в лёгочные мешки дым, пропитывает ткани никотином. Если подумать, не пошёл бы тогда — заставили. Вот и весь смысл. Уйти несомненно хочется, за каркасом рёбер ужасно свербит, рвётся. Глаза предательски наливаются влагой. Тони докуривает, бросает окурок на серый бетон и тушит носком ботинка. Даже уйти не может, тряпка. Сзади слышны шаги, эхо раздаётся по коридору, разбиваясь о стены. -Хей, Тони, — Стив выныривает из темноты, аккуратно укладывая свои ладони на его плечи, — Извини, я не хотел, — он осторожно целует левый висок, от прикосновения губ, расшибленное место начинает гореть, — Пойдём, нам нужно обсудить дальнейшие действия. Старк чувствует, как волосинки на затылке начинают подыматься, переходя в толпы мурашек, бегущих по позвонку. Борется с желанием вцепиться в глотку и вырвать кадык, размазать его идеальное лицо о асфальт. Он поворачивается, смотрит в глаза. Блядская лазурь, когда то покорившая сердце за реактором, сейчас не сияет, а лишь отдаёт катарактой и миражом. Тони тихо вздыхает, роняет голову на широкую грудь, прямо на эмблему чёртовой Гидры, выделяющуюся кровавым пятном, ничего не может сказать, слова застряли где то в глотке комом. Капитан гладит его плечи, задевает старые и свежие гематомы под тканью, любовно целует его в растрепанные волосы. Старк прикрывает глаза, и вспышкой возникает воспоминание как кружка летела ему в лицо со всего размаху, как Стив злобно скалился, словно цепной пёс. Проглатывает. Выдыхает. Тяжело. Хочется упасть. Сердце часто стучит, рвётся, плачет, хочет так оставаться рядом. Разум кричит, что нужно бежать, быстрее, прятаться, спасаться. - Идём, сделаю тебе кофе. — Роджерс улыбается, смотрит из-под ресниц почти ласково, тянет за собой. Тони смахивает слёзы. - Идём.