*Прошло пять лет*
Джаггед смотрел на журналистку, так и не ответив на её вопрос. Не знал, что сказать или нарочно отмалчивался? Но Алья Сезер умела быть терпеливой, если того требовала ситуация. Однако тишина начинала давить на уши. Женщина нетерпеливо застучала ноготками по столешнице. Вскоре, по-видимому устав слушать эти раздражающие звуки, Стоун, наконец, отмер. — Моя девушка — жуткая карьеристка и гордячка. В начале своего пути она попросила меня и близких нам людей не афишировать наших отношений. Всё-таки, уже на тот момент я был состоявшимся музыкантом, билеты на мои концерты раскупались в течение нескольких часов. Ма… моя любимая хотела добиться всего сама. — О! — Загорелись глаза журналистки. — Она так же связана с миром музыки, как и вы, месье Стоун? В этом году дебютировала Марлен Исо, возможно ли, что… Джаггед рассмеялся и снисходительно посмотрел на женщину из-под полуопущенных ресниц: — Милая леди, неужели вы думаете, что меня можно так легко подловить? Алья, впрочем, ничуть не стушевалась. Она хмыкнула и пожала плечами: — Согласитесь, попытаться стоило. Хорошо, раз говорить о личности женщины-загадки вы не хотите, расскажите о её влиянии на ваше творчество. Вдохновляла ли она вас на безумства или же… — Вдохновляла, конечно. Но это не те безумства, которые обычно воспеваются обществом. Никаких там звёзд с неба или драк за благосклонность. Зачем это всё, если я и так знаю, что она меня любит? Но мы вместе прыгали с моста, восходили на Эверест, занимались дайвингом… — О, а для вас это новые ощущения? — оживилась собеседница, и Джаггед благосклонно кивнул: — Безусловно. Я и так много путешествую, так что тихие вечера в кругу близких — это чудо, но Ма… моя девушка прекрасно умеет убеждать. Впрочем, я ни разу не пожалел о проведённом вместе времени. Алья собиралась спросить что-то ещё, но зазвенели ключи, и дверь в квартиру открылась. Прихожая была отгорожена от гостиной, в которой происходил разговор, и женщина не могла разглядеть того, кто вошёл. Но её сердце ускоренно зачастило в предвкушении — она наконец-то одной из первых узнает, кто же та счастливица, захомутавшая самого Джаггеда Стоуна! Застучали по паркету маленькие туфельки, и в объятия развернувшегося Джаггеда маленькой ракетой влетела светловолосая малышка лет трёх на вид. — Пиве-е-еть! — она счастливо завизжала, когда Стоун подхватил её на руки, поднялся и подбросил к потолку. А затем усадил девочку на плечи. В гостиную вошла, цокая каблуками высокая блондинка, в которой Алья с удивлением узнала Хлою Буржуа, жену дипломата и бизнес-леди. — Прости-прости-прости, дорогой, — она легко клюнула Джаггеда в щёку и погладила его по плечу. — Мы помним, что у тебя интервью, но дело срочное… — Что-то случилось? — тут же встревожился музыкант. Кажется, о присутствующем здесь постороннем человеке забыли напрочь, и журналистка предусмотрительно не спешила напоминать о своём существовании, прикинувшись частью обстановки. — Да твоя жёнушка в очередной раз случилась. Вместе с детьми и их любимым дедулей сейчас придёт, — Хлоя выразительно глянула на журналистку, тут же спешно засобиравшуюся. Досадно, конечно было, что приходится уйти вот так, без особенного материала, не завершив интервью. Но, возможно, занятой музыкант согласится встретиться вновь и дать хоть какие-то объяснения своим отношениям с мадам Буржуа? Всё-таки, та являлась личностью публичной, достаточно известной, женой дипломата. Если её поймают на измене, будет знатный скандал, и неизвестно, что произойдёт дальше. Вероятно, карьера месье Бримана будет закончена, как и его счастливая семейная жизнь. Алья вышла в прихожую... и буквально нос к носу столкнулась с собственным свёкром. — Месье Габриэль? — сорвался с её губ поражённый вздох. Нет, она не удивилась тому, что увидела Агреста-старшего здесь, всем была известна его странная, неожиданная дружба с эксцентричным музыкантом. Впрочем, оба люди творческие, им наверняка есть, о чём поговорить. Удивилась Алья ноше Габриэля. Совершенно не напрягаясь, он держал на руках миниатюрную брюнетку, мягко обнимавшую его за шею. Мадам Агрест некультурно пялилась на свою бывшую подругу, за жизнью которой по старой дурной привычке внимательно следила. Та работала на Боба Рота, была его штатным дизайнером, создавая удивительные обложки к альбомам музыкантов. Кроме того, она достигла своей мечты — у неё был собственный бренд одежды. И пусть Дюпен-Чен не лезла в высокую моду, её наряды, выделяющиеся, но всё-таки практичные, среди которых можно найти и повседневную одежду, и платья, что бронировали звезды для красной ковровой дорожки, были популярны. И нет, Алья ничуть не завидовала успеху бывшей одноклассницы. В конце концов, никто ведь не знал, что чета Агрестов несчастлива в браке. Внешне они были идеальной парой, Адриан, регулярно изменявший жене, ни разу всё-таки на горячем не был пойман, а Алья, посвятившая всю себя карьере и прекрасно знавшая о кобеле-муже, уже не придавала такого значения его похождениям. Ну шляется и шляется. Перегорела уже. Устала ругаться и рыдать ночами в подушку, умолять мужа остепениться и стать настоящей главой семейства. Увы, Адриан так и не повзрослел. Он будто переживал поздний переходный возраст, бравируя собственным совершеннолетием и самостоятельностью, благо, от отца был всё-таки независим. Габриэль же, будто показывая пример настоящего мужчины, помог невестке выучиться, не требуя ничего взамен, лишь выставив условие, что её семья ни под каким предлогом не съедет из огромного особняка в центре Парижа. Алья не смогла отказать ему, особенно видя, с каким удовольствием возился Агрест-старший сначала с одним внуком, а потом и с внучкой… Но что же его связывало с Маринетт Дюпен-Чен?! — Я могу идти и сама! — стушевалась та под поражённым взглядом Альи, но месье Агрест невозмутимо прошёл дальше в гостиную, где их уже ждали Джаггед и Хлоя. Следом за дедушкой вбежали Николя и Роксанн, заверещавшие, стоило только им заметить мать. Журналистка, окончательно запутавшись в всём происходящем, закрыла входную дверь и вернулась, замерев у стены и прислонившись к ней плечом. Наверное, она всё же чуть-чуть завидовала, глядя на то, как модельер бережно опускает Маринетт на диван, а Джаггед тут же садится рядом и обеспокоенно осматривает её на предмет повреждений. Даже не зная, что случилось, он уже готов сделать что угодно, чтобы помочь своей супруге. — Да всё со мной в порядке! — не выдержала повышенного внимания брюнетка, властно и, похоже, привычно уже отстранив от себя Джаггеда и Габриэля. Фыркнула возящаяся с детьми Хлоя: — Конечно, это же нормально — падать в обмороки в торговых центрах. Повседневность прямо-таки! Музыкант требовательно уставился на покрасневшую вдруг Маринетт, а Габриэль заулыбался. — Вообще-то, — забормотала Дюпен-Чен, — о таком принято говорить в кругу близких людей… И как бы я сама только вот узнала… и, конечно, мы старались, проверялись, но… оно всё равно как-то неожиданно вышло… Окончательно смутившись, она опустила взгляд и беспомощно уткнулась в плечо Джаггеда. Алья видела, как искренне, трепетно мужчина обнимал свою жену. А в том, что именно Маринетт являлась женой Стоуна, журналистка уже не сомневалась. Стройная теория, которую давным-давно построила Алья в компании с Адрианом, дала трещину. Ну неужели она сама не сумела бы узнать в собственной лучшей подруге Ледибаг? Так что мысли о том, что Джаггед встречается с бывшей героиней Парижа, можно откинуть. Та довольно давно не появлялась на публике, хотя иногда ещё мелькала красная фигурка над крышами города романтиков. Возможно ли, что они расстались?.. — Сколько лет они вместе, а он всё с ней носится, как с писаной торбой, — хмыкнула Хлоя, внимательно следя за реакцией Альи. Ах да, на правах крёстной дочери Габриэля Агреста, она была в курсе всего, что происходило в их доме. Сезер до сих пор терпеть не могла не в меру любопытную и наглую дочурку мэра, даром что тот уже давно ушёл на пенсию, предпочитая отдыхать где-нибудь подальше от любопытных взглядов. — И сколько же лет они вместе? — не стоило забывать о том, что Алья всё ещё на работе, а значит, имеет право собирать информацию. — Без малого шесть лет. Иногда я прямо-таки завидую их отношениям. Пока не прихожу домой, конечно, — усмехнулась Буржуа и отвела детишек в сторону, играя с ними. Надо же, такая стерва, а с детьми ладит. А ведь те чувствуют натуру людей; Алья вдруг подумала, что, возможно, Буржуа не такая уж и сволочь, какой хочет казаться… — Маринетт, это то, о чём я думаю? — спросил тихо Габриэль, и в квартире установилась торжественная тишина. Если не обращать внимания на играющих детей. Дюпен-Чен смутилась и посмотрела на мужа, ища у него поддержки. — Да. Да, я… я жду ребенка. Джаггед подхватил её на руки, прижимая к себе и что-то неразборчиво бурча в макушку. Хлоя и Габриэль радостно улыбнулись, а Алья пыталась сообразить, когда же они все сумели стать настолько близки, что сообщали друг другу такие важные новости. — Удивлена, Алья? — голос бывшей подруги заставил Сезер вынырнуть из своих мыслей. Маринетт уже успела отстраниться от Джаггеда и встать на ноги. Журналистка растеряно посмотрела на Дюпен-Чен, а та чуть приподняла губ, не позволяя улыбке задеть синеву глаз. Чуть прихрамывая, она направилась к крытому балкону, где стояли изящные плетёные кресла и стол в окружении большого количества горшков с разнообразными цветами. Обернувшись, она сделала приглашающий жест в сторону Альи, а затем обратилась к Джаггеду. — Не принесёшь нам чая? И не беспокойте нас, хорошо? И снова улыбка не коснулась её глаз, а Алья вдруг испытала неловкость, когда Джаггед обжег её пронзительным и серьёзным взглядом. — Конечно, Малышка, — он легко поцеловал подставленные губы жены, подхватил пробегающую рядом девочку - дочь Хлои - и ушел на кухню. Алья села на плетеный стул, внутренне ожидая чего угодно. Они с Маринетт действительно очень давно не виделись — с момента выпуска. А не разговаривали и того больше. В ломкой, но напряжённой тишине прошло несколько минут. Вскоре Джаггед вернулся с подносом, на котором стояли чайный сервиз и сладости. Снова легко поцеловав жену, Стоун поспешил присоединиться к Габриэлю и Хлое, чтобы приглядеть за детьми. Их возня была отчётливо слышна, гудящие низкие голоса мужчин перемежались со звонкими детскими визгами и хохотом. Алья с трудом подавила в себе приступ зависти, потому что в её семье такого трепетного, нежного и чуткого отношения нет уже давно. Джаггед неоднократно в интервью давал понять, что безумно любит свою жену. Теперь же Сезер убедилась в этом воочию. И Маринетт, судя по всему, счастлива. — Так ты всё же работаешь журналистом, — начала разговор Маринетт. Чувство неловкости никуда не ушло, наоборот, усилилось, когда Алья подняла глаза и столкнулась с пронзительной синевой глаз бывшей одноклассницы. — И как, интересно? — Да, достаточно интересно. — А семья что же? Не протестуют против разъездов? Вопрос, на первый взгляд, достаточно закономерный, но Алья всё равно дёрнулась, как от удара. Потому что уже давно никто не следит за её перемещениями и не беспокоится о ней. Но не может же Маринетт знать об этом?.. — Нет, их всё устраивает. Лучше расскажи мне, — Сезер попыталась перевести тему, и от Маринетт это,очевидно, не укрылось, — как так получилось, что ты стала женой самого Джаггеда Стоуна? Учитывая…***
Дюпен-Чен вопросительно приподняла брови, а потом коротко вздохнула. Ну конечно. Учитывая её любовь к Адриану Агресту. Что же. Возможно, пришло время рассказать правду. Окончательно распустить все узлы и позволить прошлому раствориться в небесах, подобно под завязку набитому гелием шарику. Спасибо психотерапевту, с которым она разговаривала ещё со времён Ледибаг, за такую яркую и удобную ассоциацию. — Угощайся, Алья. Разговор предстоит долгий, — Маринетт, набираясь сил, посмотрела в окно на мужа. Улыбнувшись в ответ на его обеспокоенный взгляд, мол, всё хорошо, она снова обратилась к Сезер. — Так что ты хотела узнать? — Всё, по возможности, — спокойно ответила та. — Надеюсь, ты готова воспринимать информацию. И промолчать о некоторых вещах. Алья утвердительно кивнула. И Маринетт начала свой рассказ. Местами было трудно, а от тяжелых воспоминаний к глазам подступали слёзы и сердце болезненно щемило в груди. Но Дюпен-Чен выдержала. Она рассказала бывшей подруге всё, начиная с того момента, как стала ЛедиБаг. Как её мир рухнул, стоило узнать, что парень её мечты предпочел ей лучшую подругу. И как Джаггед буквально заново научил её дышать. Умолчала Маринетт только о двух вещах - Бражнике и КвинБи. Этого Сезер знать совсем необязательно. — Значит… Всё это время ты была Ледибаг?! — поражённо выдохнула Алья, стоило Дюпен-Чен закончить. А затем принялась истерически смеяться, перемежая стоны, всхлипы и хохот. — Я былаЛедибаг, — поправила Маринетт, невозмутимо попивая чай. — Идиоты! Какие же вы идиоты! — сказала Алья, вытирая со щёк слезы с подтеками туши. — Ты ему жизнь сломала, ты знаешь?! — Кому это? — Нуару! — Да ну? Мне казалось, он меня бросил, стоило ему жениться, — Маринетт откинулась в кресло и сложила руки на груди. Алья некоторое время похлопала глазами, потом поражённо спросила: — Так ты не знала? Не знала, что Нуар — это Адриан?! Рот Маринетт слегка приоткрылся, образуя идеальную «о». Вот, значит, как. Получается, если бы она в своё время более внимательно присмотрелась к своему напарнику, то её жизнь могла бы сложиться по-другому. Это у её детей могли быть пшеничные волосы или зелёные глаза. Это её детям дедушка Габриель мог посвятить линии одежды. Это её дети могли с восторгом носиться по огромному особняку Агрестов в костюмах Ледибаг и Кота Нуара... Могли бы. Но не сложилось. Сколько всего упущено и потеряно навсегда. И времени, и возможностей. Вот только Дюпен-Чен не жалела. И даже если бы ей дали шанс обернуть время вспять и начать всё заново, то она всё равно пошла бы тем же путём. Разве что... — Нет, не знала. Впрочем, это уже не важно. Я счастлива. И тебе советую стать счастливой. Алья вперила в неё удивленный взгляд, но Маринетт даже не думала прятаться. Она была в курсе того, что происходило в семье бывшей подруги. Но если Хлоя каждый раз фыркала и говорила: "Поделом ей", то Дюпен-Чен никогда не злорадствовала. Не ей было судить Сезер. — Думаешь, это так просто? Взять и уйти? - стушевалась Алья. — Знаю, у тебя... особые обстоятельства... — Значит, ты и это знаешь, - сквозь зубы процедила журналистка. Дюпен-Чен чуть усмехнулась. В этом вся Алья Сезер - любой намек на слабость тут же выводил её из равновесия. — Поговори с Габриэлем еще раз. Уверена, в этот раз вы сможете договориться. Он уже сто раз успел пожалеть о тех своих словах. Только, пожалуйста, не запрещай ему видеться с внуками. Уж кто-кто, а он точно не заслужил этого. Алья хотела что-то сказать, но передумала и молча кивнула. — Это не так просто, Маринетт. —Смогла я, сможешь и ты. И я верю, что у тебя все получится, Алья. Их взгляды вновь встретились. Дюпен-Чен вдруг ощутила, будто не было всего произошедшего. Словно они с Альей все еще подруги и беззаботно болтают обо всем на свете. Маринетт против воли улыбнулась. Хоть она и была когда-то зла на Сезер, но уже давно отпустила весь негатив. И Дюпен-Чен действительно желала ей счастья. — Спасибо, - ответила Алья, улыбнувшись в ответ. Так и не притронувшись к своей чашке, она решительно поднялась со своего места. — Я, пожалуй, пойду. Скажи Джаггеду, что интервью запишем в другой раз. Маринетт кивнула в ответ. — Я договорюсь с его менеджером на другой день. Или позвоню ему сама. Вдруг... вы будете... заняты... — Я уверена, он найдет время поговорить с тобой. Да и я тоже. В глазах Альи неожиданно заблестели слёзы. Она чуть дёрнулась вперёд, но потом вдруг замерла на месте. А затем, широко улыбнувшись, Сезер помахала Маринетт рукой и направилась к выходу. Когда журналистка ушла, Дюпен-Чен поднялась со своего места и направилась в комнату к мужу и друзьям. Получив от детей букетики своих любимых полевых цветов и заверив взрослых, что прекрасно себя чувствует, Маринетт села в своё любимое кресло и мечтательно улыбнулась. Большего для счастья ей и не требовалось.