Волшебства не существует

      — Так! Успокойся! — Сейра схватила задыхающегося от страха брата за плечи, едва не до крови впившись в него своими острыми когтями. — Если ты расскажешь сейчас, как было дело, я, возможно, смогу помочь!       — Я… Я не знаю! Ничего не помню, как будто пелена перед глазами! А когда очнулся, она лежала на земле! Сейра, я убил ее?!       Русалка, не сказав ни слова, подползла к бездыханной девушке и приложила голову к ее груди.       — Она живая, сердце бьется. Полежит так и очухается, — Сейра внимательно рассмотрела лицо Иды, приоткрыла ей веко — зрачки беспорядочно двигались. — Ну что ж, Ларс, поздравляю тебя.       — Ты еще и издеваешься?! Я чуть не убил нашу кормилицу!       — Я не об этом, тупица. Поздравляю тебя с пробуждением твоей мужской силы, — она загадочно улыбнулась.       — Что? Какой силы? Объясни мне, наконец, что происходит?!       — Ты же в курсе, как я охочусь на людей: заманиваю их и убиваю. Ты никогда не задавался вопросом, каким образом у меня, такой слабой и немощной, это получается?       — Ну и как же? — Ларс скривился в ожидании кровавых тонкостей людоедского промысла.       — Все дело в этом, — она широко открыла рот и высунула длинный заостренный язык. — Ты прекрасно знаешь, что моя слюна действует на человека любого пола и возраста как яд. Раньше я думала, что эта способность есть только у меня, но теперь ты тоже, видимо, созрел.       — И что ты чувствуешь, когда заманиваешь человека? — осторожно спросил русал.       — В основном просто голод. Я никогда не испытывала чувств к двуногим, как ты. Я лишь охочусь, используя свой дар по назначению. О чем же ты думал, когда обнял несчастную девушку и едва не соблазнил ее, м? — она подползла к брату и накрутила прядь его волос себе на палец.       — Мне просто вдруг захотелось ее поцеловать, — он посмотрел ехидно улыбающейся сестре в глаза.       — Скажи проще, ты просто захотел ее, — Ларс закрыл лицо руками и согнулся от стыда в три погибели.       — Нет, неправда, я не знаю, — мямлил он себе в ладони.       — Будь осторожен в дальнейшем. Сейчас она отрубилась с непривычки. Если бы ты подержал ее подольше, она бы стала твоей. Человечишка теряет свободу воли на какое-то время. Скажи ей пойти утопиться или разбить голову, она это сделает без лишних вопросов.       — Не поэтому ли она носит нам еду?       — Сложно сказать, я ее не целовала. Возможно, это ее личный выбор, — Ларс совсем раскис. Его угнетала собственная беспомощность. Он не мог для этой девушки ничего сделать: ни отнести ее домой, ни постелить ей место для сна получше. Только охранять ее покой — край его возможностей.       — А это можно как-то контролировать? Я не хочу прекращать с ней общаться, но и своей «мужской силы» теперь остерегаюсь.       — Я себя научила сдерживать и не превращаюсь в разъяренного волка при виде добычи. А ты… — она задумалась. — Тренируйся с ней почаще, маленькими порциями, — Сейра засмеялась.       Бледно-зеленое лицо Ларса вспыхнуло огнем. Одним движением руки он спихнул сестру обратно в воду. Та плюхнулась в покрытое водорослями мелководье и продолжила заливаться смехом.       Близились сумерки, облака сгущались в небе, образуя причудливые образы различных форм и размеров. У Леды жутко разболелась голова. Уже несколько недель она только и занята тем, что таскается с матерью и служанками по магазинам. Сегодня она мерила очередное свадебное платье. Матушка даже не спрашивала, нравится ей или нет, она руководила швеей, указывая на какие-то места на платье, которые, по ее мнению, следовало оставить или переделать. Швея все время пыталась угодить богатой клиентке и всячески старалась развеселить невесту, но ей не удалось заставить девушку даже улыбнуться.       Леда, в свою очередь, продумала до мелочей свое признание Гансу. Их разговор был расписан посекундно, и ничто не должно было отклониться от задуманного сценария. Если что-то пойдет не так, она, скорее всего, расплачется и убежит. В этом отношении она была гораздо более ранимая, чем родная сестра. Ида бы и бровью не повела, если бы оказалась в невестах.       Девушка вышла из особняка и направилась к домам крестьян. Уставшие рабочие как раз возвращались по своим семьям в это время. Леда осторожно обходила людей и поистине сочувствовала их жалкому существованию. Когда она подошла к полю, где обычно работал Ганс, то обнаружила, что там уже никого нет. Лишь один замешкавшийся старик ковылял по обочине огорода. Молодая госпожа спросила его о Гансе, на что дедушка ответил, что видел, как юноша направился в лес, и указал ей рукой дорогу.       Кажется, план начал отклоняться от задуманного. Леда занервничала, но от своего решила не отступать. В лесу будет даже лучше, туда почти никто не ходит, и ей не помешают. Пробираясь сквозь ветки и постоянно теряя едва-едва протоптанную дорогу, она вышла на маленький бережок озера, окруженный массивными деревьями. Девушка едва не споткнулась обо что-то, но сумела удержать равновесие. Посмотрев под ноги, она увидела мужскую одежду и самодельные сандалии, неряшливо брошенные впопыхах.       План шел под откос.       Леда подошла к воде и увидела своего бога. Ганс стоял к ней спиной, вода доходила ему до лопаток. Он вытянул руки, чтобы поплыть дальше и одновременно с этим перевернулся на спину. Увидев госпожу на берегу, он от испуга нырнул под воду.       — Ганс! — выкрикнула девушка. Она сделала неловкий шаг вперед и вода нашла на ее туфельку. Холодная, противная, мутная вода. Леда брезгливо отступила.       Юноша, пробыв на дне не так много времени, как ему хотелось бы, вынырнул, хватая ртом воздух. Он не знал, что и думать, как ему поступать. Нужно проявить вежливость, но голым в воде это сделать сложно.       — Д-добрый вечер, госпожа! — наконец выжал он из себя. — Вы что-то хотели? Или заблудились?       — Ганс, я хочу поговорить с тобой, — она отошла подальше от воды.       — Хорошо! Только я не одет, вы простите мое невежество.       — Ничего, я отвернусь, — Леда зашла за дерево и встала спиной к озеру.       Ничего не понимающий юноша поспешно доплыл обратно до земли и быстро схватил свою рубаху и штаны.       — Я и не думал встретить вас здесь, вы так внезапно появились, я аж испугался, — прыгая на одной ноге, он силился напялить на себя штанину, но старая ткань отказывалась налезать на мокрую, покрытую выгоревшими волосами, ногу. — Да твою ж! Одевайся! — скрипел зубами Ганс.       Вдруг он почувствовал, что девушка прижалась к нему. Он увидел, как две тонкие женские ручки скрестились у него на животе. Леда, находясь где-то на уровне его лопаток, уткнулась лбом ему в спину.       — Ганс.       Он забыл, как дышать.       — Я люблю тебя, — тихо сказала девушка.       Ганс сделал попытку повернуть голову назад, но его тут же отвлекли руки девушки. Одна поползла вверх, к его груди, и широко расставленными пальцами прошлась по всем изгибам его торса. Другая ушла вниз, слегка прикоснулась к курчавым волосам на лобке и вдруг остановилась.       — Ганс, мне все равно, полюбишь ты меня или нет. Я хочу быть только твоей. Нам не суждено быть вместе, но мое сердце всегда будет принадлежать тебе.       Девушка отпустила растерянного юношу из своих объятий и, закрыв лицо из-за нахлынувших слез, отвернулась с явным намерением уйти. В тот же момент Ганс схватил ее за руку и прижал к себе. От исходившего от него жара у Леды закружилась голова. Она подняла лицо, чтобы посмотреть в глаза любви всей своей жизни.       Юноша окинул взглядом госпожу и, поразмыслив пару секунд, решил, что хуже не будет. Раз судьба дает ему такой шанс, то не воспользоваться им — грех.       Ганс повалил девушку на траву и впился в ее губы. Ее заплаканное, но счастливое лицо вызвали в нем странные и противоречивые чувства. По реакции Леды он понял, что целоваться, а тем более, заниматься любовью, она не умеет.       — Госпожа, я… — он запустил руки ей под юбку. — Я тоже вас люблю.       Этих слов было достаточно, чтобы Леда сама расстегнула корсет и Ганс смог с легкостью стянуть с нее панталоны и нижнюю юбку.       Ей было очень больно, когда он попытался войти, слезы снова выступили на лице, но противиться животному порыву страсти своего возлюбленного она не стала. Хватая его за золотые локоны, Леда стыдливо мычала и откидывалась на траву. Промучившись какое-то время, Гансу удалось одолеть неприступную девственную преграду на пути к удовольствию. Под собой он видел девушку, еще совсем недавно вышедшую из детского возраста, растрепанные каштановые волосы были раскиданы по траве, на ее лице застыли соленые полоски от слез, которые еще пару минут назад топили ее серые глаза. Леда, лежа на земле, смотрела на качающиеся кроны деревьев, пролетающих над ними редких птиц и, главное, перекрывающего весь мир своей красотой, возлюбленного Ганса. Он держал ее за талию и смотрел куда-то вниз, постоянно избегая пересечься с ней взглядом. Леда почувствовала неприятное жжение на коже от трения об землю, но решила промолчать. Вдруг Ганс еще сильней раздвинул ее ноги и сделал последнее движение вперед, прижавшись к ее лону как можно плотнее. Девушка ощутила внизу живота что-то странное, но не поняла, что именно. Юноша оторвался от неё и, выпрямившись в полный рост, стал надевать уже теперь спокойно налезавшие штаны.       Леда села на четвереньки и начала собирать свою разбросанную вокруг одежду. Она сама оделась и быстро застегнула многочисленные петельки на нижнем белье.       — Ганс, поцелуй меня на прощание, — с мольбой в голосе сказала она стоящему к ней спиной молодому человеку.       — Конечно, — он подошел и сухо чмокнул ее в губы.       До опушки леса он вывел ее сам, а там уже их пути разошлись. Леда поняла, что не испытала никакого физического удовольствия, если оно вообще должно было быть. Между ног зудело и немного болело. И пусть ее признание пошло совсем по другому сценарию, она была счастлива, что все получилось именно так. В глубине души она злорадствовала, что будущий муж возьмет ее не девственницей.       Придя домой и завалившись в постель, Ганс в сотый раз вспоминал все подробности сегодняшнего вечера. Если он все сделал правильно, скоро его материальная жизнь наладится. «Ведь что еще женщинам надо, как не хорошего мужика?» — думал он, засыпая.