Животное

Утро началось с кота. За секунду до того, как мозг включился, я успел подумать, что теперь вся моя жизнь будет начинаться с кота. Лежу, притворяюсь спящим, тело делает это куда достовернее разума, а потому чувствую на груди тяжесть, приоткрыл глаз и увидел этот черный комочек, который свернулся у меня на груди. Стоило признаться, что уже не сплю, как животное тут же подняло голову и посмотрело на меня своими желтыми глазами. Я смотрю на него, он на меня. Так переглядывались пару минут, пока не зазвонил телефон, от которого я закатил глаза, а кот чуть дернулся. Достав руку из-под себя, значительно онемевшую, потряс ею и взял телефон с мелкой тумбочки. Звонил Кэфри. — Заткнись уже, — увидев номер, моментально убрал вибрирующее устройство обратно на тумбочку и тут же увидел взгляд кота с немалой долей укора. Видимо, ему не нравилось, что я так игнорю человека. — Что? Я не хочу выслушивать, как он будет отчитывать меня за то, что я прогулял лекции. Кот фыркнул, встал, подошел ближе к лицу и замахнулся лапой, выставив когти, при этом в его глазах была немалая доля кровожадности. Я смотрел ему лишь в глаза, обычно же так нужно делать, когда тебя хочет сожрать хищник? Или нет? Хотя какой это хищник… Видимо, увидев это в моем взгляде, животинка все же опустила лапу мне на щеку, едва впив когти, как бы показав, что если я дернусь, в щеке у меня появятся несколько дырок. Замечательно, я давно хотел пирсинг. Услышав вновь начавший звонить телефон, тут же взял кота под лапы и убрал с себя, на этот раз принимая вызов и тут же отставляя от своего уха, коварно протягивая коту и заставляя того выслушать все, что мой друг—ботаник хотел донести до меня. То, что ботаники не умеют хорошо выражаться, это ложь, конкретно этот ботаник умел весьма искусно, отчего кот в одну минуту ошалел, широко открыл глаза, впился когтями в простынку и заорал в трубку благим кошачьим матом. В трубке тут же затихло, а я тихо сотрясался в стороне, видя, как кот недовольно мявчет в динамик, прижав ушки к голове и, как и положено коту, завывая на децибелах. Пожалев своего друга, убрал трубку от кота и тихо угукнул, мол, на этот раз это был я. — «Это что было?» — Прости, спросонья я не сразу успел превратиться в человека, — я хихикнул, нажимая на динамик и начиная собираться, cкладывая вещи, находя куртку с джинсами и замечая, что на полу не было остатков еды. А так же не было и на тумбочке, зато бумажка от бургера, разодранная когтями, валялась прямо около кровати. Смерив кота убийственным взглядом — тот, наверное, не знал, что это как бы планировалось мне на завтрак, — я прищурился и, едва поразмыслив, сунул кота в куртку. Тот зацепился когтями, а я пошел вниз, захватывая скейтборд. Пришлось зайти в кофейню и купить кофе с бутером. Встал на доску и покатил вниз, жуя и попивая обжигающий напиток. Кофейный наркоман — это я. Настроение почему-то было хорошее, значит, опять к вечеру произойдет какая-нибудь фигня. Утвердившись в этой мысли, заметил, как кот высунул мордочку из куртки и положил голову на расстегнутый замок, смотря на мир. Ветер дул ему прямо в нос, отчего кот щурил глаза, но ему явно это нравилось. Город в одиннадцать утра, а точнее уже в двенадцать, успел проснуться и сейчас жил в полной мере этого слова. По пятой авеню, на пересечении сорок седьмой улицы было шумно. И даже если будет плохая погода с метелью и снегом, здесь это будет незаметно. Тут вечно яркая подсветка давала свет солнца, а туман сюда не опускался, да и в такой толкучке, которая была на тротуарах, трудно было вспомнить про существующий мир, здесь был свой мир, в самом сердце Нью-Йорка. Желтые такси мелькали по дорогам чаще других машин, да и тех хватало. Людской поток пах типографской краской и кофе, от отдельных личностей шел удушливый запах духов, другие же успели провонять выхлопами машин. Сюда не хватало деревьев, чтобы немного разбить этот жгучий въедливый запах, хотя бы одно дерево на улицу, а еще лучше через каждый метр. Вдруг рядом засигналила машина, какой-то кретин захотел меня задавить, да не смог, отчего, видимо, решил отмстить тем, чтобы вызвать у меня инфаркт. Показав ему нелицеприятный жест, я поехал дальше, рукой проверяя кота, тот в ответ на ласку укусил меня за палец. — Жрать, что ль, хочешь? Опять? — я посмотрел на черные ушки. — Ты же ночью съел целый бургер. Видимо, понимая из прошлого опыта, что драть меня когтями было не тем ответом, который я желал получить, кот обернулся и тихо мяукнул. Именно мяукнул, а не то извращение, что было утром. На жалость пробило так, будто сломало плотину. Отломив половину завтрака, сунул в куртку и поехал дальше, успев поклясться, что я больше не загляну туда. Сразу же послышался чавк, и совесть радостно дала подзатыльник — у нее было особое проявление удовольствия. Доехав до университета, тут же остановился и наступил на угол доски, успев поймать, и потопал в аудиторию. Я как раз успел прикатить к третьей паре. Хоть бы она была последняя. Вопреки себе, сел не наверху, а на второй скамье снизу, аккурат перед девчонками. Расстегнул куртку, спустил кота на колени, достал тетрадь, закрыл стаканчиком кофе телефон и сделал умный вид. Началась пара, и шушканье позади прекратилось. Вышел препод — мужчина лет за пятьдесят с серой бородой и едва седыми волосами в сером же костюме и стопкой бумаг в руках. Он был среднего роста, с самой обычной внешностью, но вел высшую математику, как бог. То есть молвил то, что не все могли разобрать, да и задавал задачки многим не по силу. Но мне нравилось, кажется, у нас с преподом это было взаимно. Он без умолку бубнил, многое прожевывал прежде чем сказать, а уж когда он поворачивался к доске, скребя мелом и сухо объясняя решение, на этом моменте все студенты вздыхали. Как многим казалось — великий замысел мира теперь уже никогда не будет доступен общественности. Он вроде как есть, более того, записан на доске, но вот найти решение было дано лишь избранным. Я сидел и писал, чувствуя, как кот встал у меня на коленях и положил головку на парту, любопытно заглядывая в тетрадь и тихо мявча. Что он имел в виду, я не знал, видимо, ему что-то было знакомо. Но это продолжалось не долго, потому что я телом почувствовал, как на меня начали смотреть. Не оборачиваясь, я просидел так до конца пары и уж тогда, плохо скрывая довольную рожу, вышел в коридор, видя, как меня тут же облепили девочки. — А что это за котик? — Не «что», а «кто». Хотя к тебе смело можно применить «что». — Он такой хорошенький. — Я еще лучше. — Я хочу его потискать. — Лучше меня. — Это твой котик? Я не знала, что у тебя есть животное. — Поверь, «животное» у меня уже есть, а этот кот — домашний питомец. — А как его зовут? А вот на этом моменте я застыл. Мы с котом переглянулись: я поспешно улыбнулся, а кот, уже предчувствуя, чем ему это грозит, тихо мявкнул. — Кому нравится этот маленький зверек? — я взял кота под лапы и поднял, поворачивая из стороны в стороны, как рекламный продукт, надеясь, что здесь найдется добрая душа, которая приютит котика. Как я и думал, за ним тут же выстроилась очередь, и я отдал его своей подруге, которой мог доверить наглое, но трепетное животное. Кот вполне уютно устроился на руках у Сары, ткнулся мордочкой в вырез сине-красной рубашки и замурчал. Дурак. Ну точно кот, судя по тому как его лапы тянутся к груди. Сара хихикает, мол, котик-то любопытный, а я стою рядом с кровожадным оскалом и поддакиваю. Началась пара, на этот раз это была философия, от которой я сбежал на последнюю парту, закрылся тетрадкой и положил подбородок на сложенные руки. Я не любил этот предмет, тот отвечал мне взаимностью. Такой лютой ненависти я не испытывал со времен школы. И чую, чем старше я буду, тем изощренней станут подобные отношения. Невольно опустив взгляд вниз, я наткнулся взглядом на Сару. Та прилежно записывала лекцию, а кот, в это время зацепившись лапами за ее плечо, терся головкой об ее ушко, вызывая тихий смех. Я улыбнулся. Она очень стильно смотрелась с этим животным, ее белые волосы упали на черную шерсть, вызывая резкий контраст. Не хватало еще ошейника на тощую шейку мурчика, и такого же браслета на тонкое запястье девушки. Вздохнув, я прикрыл глаза, прекрасно проспав до окончания занятий, и потопал на выход, уже у дверей сталкиваясь с Сарой и видя, как кот преспокойно устроился на ее плечах, взирая на всех грозным взглядом сторожа. Видимо, она уже стала его хозяйкой. — Как назовешь? — я протянул руку и только хотел погладить комок шерсти, как он тут же зашипел на меня, отчего я прищурился и наклонился, уничтожая его взглядом. — Хотя нет, не давай ему имя. — Как же, — Сара подняла руку и спокойно погладила кота. — Он будет Киану. — Как Ривз? — А что, разве не похож? — подруга обернулась и чмокнула кота в подставленный серенький носик, отчего у меня на лице тут же появился оскал. Недовольство так четко проступило на лице, что я даже не успел сориентироваться, успев увидел коварный взгляд кота, который был вполне доволен моей реакцией. Если бы я себя не знал, то уже предположил, что этот наглец вызывает во мне ревность. — Мой тебе совет, не балуй его, а то слишком уж он красиво будет жить, — я пофырчал, видя довольный желтый взгляд, и нагло отвернулся, слыша смех Сары. — Ты привязался к нему, — она дотронулась до меня и обошла, показавшись со стороны. — Он жрет мои бургеры. — Тебе он нравится, — оскал подруги стал шире, еще чуть-чуть, и у нее сломается челюсть. — И царапается. И шипит. И вообще, выкинь его. Ее смех совпал с мягкими движениями пальцев по моему плечу, отчего я скосил взгляд вниз, видя, как она покачала головой, цокнула и, погладив кота, легко дернула меня за ворот куртки. — Еще встретимся, Алекс.