О бедном вампире замолвите слово

Последние лет пятьдесят вампиру Иннокентию было двадцать четыре. Он был аристократически бледен, местами до синевы, тощ и сутул. Впалую вампирскую грудь и дряблый белёсый живот скрывал объёмистый зелёный свитер болотного оттенка, не покидавший Иннокентия с тех самых пор, когда ему впервые исполнилось двадцать четыре. Вампир Иннокентий был голоден. То есть голоден он был практически постоянно за последние лет пятьдесят – в основном по причине патологической застенчивости. Но сегодня желудок его особенно жалобно урчал, пытаясь в порыве отчаяния завязаться двойным узлом вокруг позвоночника. Вообще вампирам положено питаться кровью прекрасных девственниц. На худой конец – либо не очень прекрасных, либо не вполне девственниц. Но тонкая и ранимая душевная организация Иннокентия совершенно не выносила предваряющих собственно процесс питания сложностей. В последний раз присосаться к живому человеку он попытался лет пятнадцать назад, когда, выйдя особо голодной лунной ночью на улицу, обнаружил под фонарём одинокую фигуру в мини-юбке. – Д-девушка, – срывающимся от волнения голосом обратился Иннокентий к потенциальной еде, –п-простите ради бога… Из-звините… Д-девушка, а вы – девушка? Это в готических романах девственницы заворожённо подставляют горло с пятью литрами свежей, тёплой, питательной крови прямиком под зуб жаждущего упыря. Ничуть не менее жаждущему вампиру Иннокентию повезло не так сильно. Точнее сказать, совершенно не повезло. – Ты чё, дебил? – еда развернулась на десятисантиметровых каблуках и смерила Иннокентия сверху вниз крайне презрительным взглядом. Иннокентий нервно сглотнул, дёрнув кадыком, и вытянул шею. Поперёк обширного декольте еды вместо дутой золотой цепочки ему виделась зазывно сияющая надпись: «ОТКРЫВАТЬ ЗДЕСЬ». Иннокентий пошевелил губами и застенчиво цыкнул зубом. На робко протянутые к ней влажные ладони еда отреагировала неожиданно. – Маньяк! – завизжала она противным высоким голосом. – Н-на тебе! От удара бронированной стразами дамской сумочки, прилетевшей вампиру аккурат промеж глаз, свет внезапно померк. Иннокентий пришёл в себя уже под утро и едва успел, пошатываясь от голода и вероятного сотрясения, укрыться от рассвета в парадной. Вот уже пятнадцать лет Иннокентий перебивается сырыми котлетами по-киевски, купленными в круглосуточной кулинарии за углом. К счастью, вампиры исключительно живучи – настолько, что могут питаться даже привокзальными беляшами. Иногда же, когда в лунные ночи становится совсем невмоготу, Иннокентий достаёт из заначки ватки, подобранные в урне у дверей стоматологического кабинета, и печально жуёт их как жвачку, поглядывая сквозь унылую занавеску на жёлтый свет фонарей.