Зима

      Холодная, тёмная, погрязшая в людских проблемах зима бесила своими постоянными пробками в час пик и непонятной погодой. То потепление, то похолодание. И так раз за разом.       Мирно падающий на асфальт лёгкий снег сам по себе наводил не праздничную атмосферу, а лишь депрессивный настрой. Или может у молодого фигуриста сегодня просто плохое настроение? — Грация, Юрий, грация! Не забывай про неё!       Измученный Плисецкий старался не упасть изо всех сил.       Его тренировка шла довольно долго для того, чтобы заставить парня истекать потом и слезами. Что ж поделать… Прима балета в отставке — страшный зверь.       Моральная подготовка. Прыжок. Жестокое падение. — На сегодня тренировка окончена. — отряхиваясь, Юрий попытался возразить, но понял, что это не в его приоритетах и вовремя замолчал.

***

      Сняв спортивную форму, фигурист тяжело вздохнул. Ещё одна неудачная тренировка, ещё одно падение, ещё один синяк.       Юрий ударил кулаком по дверце своего шкафчика и издал что-то похожее на рык. — Заебало! Не спортсмен, а хуйня с ногами! — Ты сам знаешь что это не так, Юр.       Плисецкий вздрогнул от неожиданности.       Развернувшись в сторону двери, фигурист смерил пришедшего холодным взглядом. — Какого чёрта ты здесь делаешь? И вообще, где твоя свинья? — Он решил сделать программу самостоятельно. Я не стал его отговаривать. — Тогда зачем же ему ты? — Ему нужна поддержка.       Юрий отвернулся. На глазах навернулись слёзы. Посмотрев на эту наглую рожу, перед глазами парня ожили новости написанные на одном из спортивных сайтов. «Да и с чего он вообще взял, что свиней нужно поддерживать? А разве мне поддержка не нужна? Я не человек?»       По очереди, напечатанные строчки втыкали, в и без того израненную подростковым периодом душу парня, иглы пропитанные ядом ревности.       Казалось, будто тот самый яд выходил вместе с каплями прозрачных слёз на юношеских щеках.       Никогда не знаешь из-за чего сорвёшься… Сейчас у фигуриста просто сдали нервы. Он не был готов видеть Виктора сейчас. Здесь. Вообще. А этот изменщик просто так взял, и появился так же неожиданно, как и ушёл тогда… — Почему ты здесь?       Фигурист хочет, чтоб его голос звучал уверенно и громко, но получается слишком тихо и эмоционально. — Ответь на этот вопрос сам…       Виктор подошёл к Юрию и обнял со спины. Затем повернув его к себе лицом, холодной, но нежной рукой смахнул с глаз парня слёзы как бы говоря «Тебе не идёт…». — Что, Юри наскучил? Решил перейти обратно, на отечественную продукцию? — Я люблю тебя, Юр. — Готов поспорить, ты точно так же говорил и ему…       Из глаз фигуриста потекли новые капли. В руках, которые крепко его держали, он стал совершенно безвольной куклой. Видимо понятие «зоны комфорта» всё же что-то значит… — Нет… — Зачем…? — Ты скоро поймёшь.       Поднявшись на носочки, Плисецкий решил переступить через свою гордость. Он просто больше не мог сопротивляться. Подтянув Виктора к себе, он посмотрел ему в глаза.       Лёд, который являлся во взгляде Никифорова главной составляющей расплавился. Сожаление? Теплота? Похоть? А может и всё сразу... Действительно огнеопасная смесь.       Расстояние между губами резко сократилось, а потом и вовсе исчезло. Юрий даже не заметил как это случилось, но когда осознание пришло,.... он полностью отдался ощущениям.       Холодные руки забрались под одежду. По телу пробежал табун мурашек. Воздух постепенно заканчивался. И вот, плащ Никифорова летит на пол вместе с толстовкой и достоинством Юрия. Воздух закончился. — И снова ты развёл меня своими словами…       Шумный вздох. Теперь Плисецкий начинает поцелуй параллельно расстёгивая рубашку Виктора. Тот в свою очередь подхватывает фигуриста и прижимает к стене.       И снова. Рубашка, кофта… Всё это уже лежит на полу, а Юрий тихо стонет от прикосновений холодных пальцев.       Он опять поддался. Опять проиграл. Опять прижался. Опять хочет его.       Длинные пальцы слегка сжали сосок. Стон. Тело выгибается на встречу ласкам с той самой грацией которой так недоставало Плисецкому на тренировках.       Как можно аккуратнее и быстрее, Виктор снял с фигуриста трусы вместе со штанами оставив того полностью голым. Затем, он нежно провёл по возбуждённой плоти, слегка надавив на головку. И снова громкий, развратный стон…       Да, может Юрий и позиционирует себя как взрослого, но на самом деле, он всего лишь ребёнок. В решениях, в поступках, в сексе…       Всё так же аккуратно придерживая Плисецкого чтобы тот не упал, Никифоров снял одежду оставшуюся на себе, затем он поднёс два пальца к губам Юрия: — Оближи.       И парень исполнил приказ.       Всё так же аккуратно, мужчина ввёл два пальца в Плисецкого, на что последний отозвался громким стоном и прогибом в спине.       Постепенно к двум пальцам добавился третий, юный фигурист стонал громче и просил больше. — Н-не тяни…       Стало последней каплей.       Вовлекая Юру в поцелуй, Виктор резко вошёл.       Из груди парня вырвался приглушённый крик. Из глаз потекли слёзы.       Снова поцелуй, но теперь к нему добавились лёгкие толчки и приятная острая боль.       Больше движений, больше скорости, больше эйфории, больше страсти.       Плисецкий громко стонал прижимаясь всё ближе и проводя царапины на спине Никифорова всё глубже.       Кровь капала на пол каплями дорогого красного вина, оставаясь одиноко скапливаться на полу в маленькие лужицы.       Мужчина кусает Юрия, тот вскрикивает. Нет, парню не больно… Ему слишком приятно. От следа укуса разливается приятное тепло. Вино снова капает на холодный пол.       Боль стала для них своеобразной панацеей. Приятной, агрессивной и в то же самое время действенной.       Последние громкие стоны, и Виктор кончает в Юрия, а тот себе на живот.       Никифоров перевернулся. Теперь он был у стенки. Медленно сполз на скамейку. Юрий оказался верхом.       Да… Снова поцелуй. Да… Снова это поганое чувство комфорта. Как будто бы и не было расставания. Как будто бы и не было японца-свиньи. Как будто бы всё было как раньше…       Переплетённые руки. Тепло чужого тела… Плисецкий задремал. Заметив это, мужчина улыбнулся и одев себя и парня взял юного фигуриста на руки.       Холодная, тёмная, погрязшая в людских проблемах зима бесила своими постоянными пробками в час пик и непонятной погодой. То потепление, то похолодание. И так раз за разом.       Но всё это отходит на второй план, когда тебя укутывают в тёплый шарф, несут в тёплую машину, а потом заносят в тёплый дом и укрывают тёплым одеялом, но самое важное, что ты знаешь что это делает тот, кого ты любишь.