Минорные краски

По-зимнему суровый март сменился апрелем, и вот уже веселый май стучится в двери и окна маленького города, преображая все вокруг. Как и намеревался Матиас, он уехал через два дня после выставки. Антонио приезжал раз в неделю, пытаясь уговорить вернуться, но все попытки не увенчались успехом. Этим утром Матиас открыл все окна, чтобы насладиться запахом мая. Наспех позавтракав, художник собрал сумку и решил выбраться в поле, чтобы порисовать или просто насладиться природой. Через два часа он уже стоял в поле и раскладывал все необходимое для рисования. Огромное пространство устилал ковер из молодой травы и луговых цветов, оживляющих своим цветом все вокруг, над головой было идеально голубое небо без единого облачка, только птицы черными точкам мелькали в этой голубизне. Иногда художнику хотелось летать вместе с ними, беззаботно парить в синеве неба расправив сильные крылья, ему хотелось побыть немножечко свободным! Матиас сделал несколько набросков, собрал все в сумку и спокойно пошел обратно. Он уже почти подошел к окраинам городка, как увидел знакомую фигуру молодого человека. Художник быстро вспомнил, кто это. — Месье Айхенвальд! — окликнул проходящего Матиас. Тот слегка вздрогнул от неожиданности и повернул голову к художнику. — Мы имели честь быть знакомы? — спросил Эрнест, поравнявшись с Матиасом. — На выставке в Париже… — А-а-а-а, вы тот самый художник, про которого мне все уши прожужжала моя сестра, — перебив Матиаса, вставил он. — Верно, — немного смутившись от такой наглости, подтвердил Матиас. — Вот уж не ожидал увидеть такую важную птицу в таком скромном городишке, — На лице Эрнеста была немного ехидная улыбка. — Я здесь живу. И в Париже бываю довольно редко. А вот вас я точно не ожидал увидеть. Как поживает ваша сестра, мадемуазель Габриэль, верно? — Матиас попытался вывести беседу в более мирное русло. — С ней все отлично, все так же ветрена, весела и беззаботна, — немного сменив тон, ответил Айхенвальд. — Очень рад это слышать, не могли бы вы передать ей мой поклон. — Обязательно передам. Вдруг к художнику пришла отличная идея. — Не хотите ли вы прогуляться? Сегодня слишком хорошая погода, не хотелось бы проторчать в четырех стенах. Эрнест слегка задумался. Видно было, что компания Матиаса ему не очень приятна, но все же он согласился. Сначала они не могли найти общих тем, больше спорили, но через некоторое время темы начали находиться сами собой. Легкий ветерок играл их волосами, он играл их словами и мыслями, и только под вечер они дошли до дома, где жил Матиас. — До свидания, мсье Айхенвальд. Может, завтра увидимся, придете с сестрой, я бы хотел с ней встретиться. — Я ей передам ваше предложение. Доброй ночи, мсье Вандом, — коротко кивнув, ответил Эрнест. На следующий день Матиас проснулся ни свет ни заря. От скуки он немного прибрался, пытался сделать несколько набросков, но вдохновение так и не посетило. Внезапно к нему кто-то постучался. «Кто мог в такую рань ко мне приехать?» — подумал Матиас и подошел к двери. — Открывай, я знаю, что ты дома, — голос принадлежал ни кому иному как Антонио. Художник быстро открыл дверь. — И что привело тебя в такую рань? — Соскучился. Нет, я не насчет выставки, я замучался. Все, отпуск! — радостно ответил Антонио. — Проходи. Чем будешь заниматься в этой, как ты выразился в тот приезд, «глуши»? — спросил его Матиас, пока друг располагался в его квартире. — Найду чем, буду отдыхать, а потом буду тянуть из тебя нервы, пока ты не согласишься на еще пару выставок, может даже за границей. Берлин, Рим. Я опять о делах, прости. За разговорами они провели около двух часов. И тут в дверь опять постучали. — Ты кого-то ждешь? — Вроде нет. Антонио, открой, пожалуйста, — ответил Матиас, накладывая светотени на набросок. Антонио открыл дверь. На пороге стояла Габриэль вместе с Эрнестом. — Здравствуйте, а здесь живет герр Вандом? — вежливо спросила она, смотря на Антонио. Тот слегка смутился: — А. Да. Проходите, Матиас, это к тебе! — художник вышел из другой комнаты, увидев Габриэль, он слегка опешил, но потом вспомнил вчерашний разговор с Эрнестом. — Здравствуйте, мадемуазель Айхенвальд, мсье Айхенвальд. Проходите. Простите, мой домашний беспорядок — смущенно сказал Матиас. — Это вы простите нас, что без предупреждения. Эрнест рассказал, что вчера встретил вас, и передал ваше предложение, я не могла не согласиться. — Мы не имели честь быть знакомы, я Антонио Клавель, друг, по совместительству организатор его выставок, — с поклоном представился Антонио. — Очень приятно. Я была на последней выставке, мне так понравилось! — восхищенно воскликнула Габриэль, Эрнест же молчал и стоял чуть поодаль. — Я очень рад, еле-еле уговорил его на эту выставку. Будь его воля, он бы просто тихо жил и писал свои картины в этой глуши, — жаловался ей друг. Габриэль засмеялась. После знакомства решили немного прогуляться. Погода радовала, и весна уже развернулась во всем своем великолепии. Солнце приятно грело, и компания медленно шла по улице. В основном разговаривали Габриэль и Антонио. Матиас и Эрнест в основном молчали, лишь иногда отвечая на вопросы. Потом они зашли пообедать в таверну, там как раз начались танцы. Местные музыканты наигрывали народные мотивы, несколько пар лихо отплясывало посреди зала, который слегка освободили ради этого. — Разрешите пригласить вас на танец, мадемуазель Айхенвальд, — пригласил девушку Антонио, протягивая руку. — С огромным удовольствием, — с легкой улыбкой согласилась она и подала ему свою маленькую ручку. За столом остались только Эрнест и Матиас, но они просто молчали и думали о своем или наблюдали за танцующими. В этой таверне было старенькое фортепьяно, на котором играл довольно коренастый мужчина. Играл он не умело и довольно небрежно, его музыку почти заглушал остальной оркестр. — Я этого не вынесу, — вдруг тихонько сказал Эрнест. — Вам не нравится музыка? — А вам? Они же издеваются над инструментами, — он скривил рот в недовольной гримасе и нахмурил брови, исподлобья наблюдая за играющими. — А, может, вы попросите дать вам сыграть? Эрнест скептически посмотрел на Матиаса, потом что-то решил про себя, решительно встал и направился к оркестру. Через пару минут ему уступили место за фортепьяно. Музыкант слегка пробежал пальцами по клавишам, недовольно поморщился, видимо, некоторые фальшивили. И тут он заиграл. В таверне все затихли, слушая игру Эрнеста. Мелодия была очень знакомая и такая печальная. Музыка оживала в глазах Матиаса, буквально рисуя сюжет. Художнику казалось, что он стоит в огромной зале. Вокруг ночь, и сквозь окно пробивается лунный лучик, который освещает все своим таинственным светом. Порыв ветра раскрывает настежь окна, и занавеси развеваются, рисуя причудливые тени на стене. Картинка резко оборвалась вместе с мелодией. Матиас стряхнул с себя видение и перевел взгляд на Эрнеста. — Отвратительное звучание, — в полной тишине заявил музыкант и пошел на место, к Матиасу. — Это было удивительно, мсье Айхенвальд! — восхищенно сказал Матиас. Эрнест смутился, но решил скрыть это слегка равнодушной фразой: — Что тут удивительно, несколько простых пассажей на расстроенном фортепьяно. — Эрнест, ты у меня такой талантливый, — подлетев к брату, воскликнула Габриэль. — Вы не говорили, что ваш брат музыкант. А вы случайно не поете? — обратился к девушке Антонио. — Сожалею, нет. Ни слуха, ни голоса. — А я так хотел послушать, у вас очень приятный голос, мадемуазель — у девушки слегка покраснели щечки от таких слов. — Может быть, пойдем отсюда? — почти перебив Антонио, спросил музыкант. — Ах да, пошли в парк? Там, наверное, сейчас невероятно красиво! — предложила Габриэль. — Туда далеко идти, — недовольно сказал Эрнест. — Зато будет хорошая прогулка, — возразила она. — Соглашусь с вами, мадемуазель… — Называйте меня просто Габриэль, герр Клавель. — Тогда меня просто Антонио, — широко улыбнувшись, ответил ей тот. — Ну, тогда пойдемте, я хотел вернуться домой до заката, — вставил Матиас. — Отлично! Как раз успеем. И уже почти через час компания была около входа в парк. Деревья уже надели летние наряды и весело перешептывались между собой. Теплый ветер гулял между деревьями вместе с редкими прохожими, разнося дивные благоухания цветов и свежей зелени. Из-за редких туч выглядывало майское солнце, его лучи, как любопытные зайчики, бегали по парку. Габриэль утащила Антонио к пруду, оставив Матиаса и Эрнеста вдвоем. Они неспешно шли по тропинке, разглядывая все происходящее вокруг. Выбрав уединенную скамейку, они расположились на ней. Художник корил себя, что не взял с собой хотя бы пару листов и карандаш, чтобы сделать несколько набросков. Эрнест же просто сидел с закрытыми глазами, вслушиваясь в ведомую только ему симфонию природы. Незаметно для себя Матиас начал рассматривать своего спутника. Игривый луч запутался в почти платиновых волосах, прямой нос, красиво очерченные линии скул, слегка приоткрытые тонкие губы. В какой-то момент художнику показалось, что Эрнест буквально светится изнутри. В душе Матиаса что-то встрепенулось, разливаясь теплом внутри. Эрнест почувствовал взгляд на себе, приоткрыл глаза и посмотрел прямо на художника. В этом взгляде не было привычного холода, лишь тихая радость и умиротворение плескалось в серых глазах. Противоестественные желания захватили мысли Матиаса, как наваждение. Ему хотелось прильнуть к тонким, упрямым губам Эрнеста, забыться в его объятиях. Художник одернул себя от этих ненормальных мыслей. — Мсье Айхенвальд, не пора ли нам найти вашу сестру и моего друга? Мне кажется они нас потеряли, — резко оборвав тишину, чтобы сбросить с себя наваждение, сказал Матиас. Эрнест посмотрел на него нечитаемым взглядом и ответил: — Вы спешите? — Нет. — Так почему бы нам еще немного не провести время в тишине. Я так устал, — лицо музыканта резко помрачнело. — От чего же вы устали? — Странный вопрос… От всего, от людей, от жизни. Порой я даже себя ненавижу. Как же Матиас его понимал. — Ладно, это не так уж важно. Надо найти мою сестру, — Эрнест поднялся со скамейки и, не оборачиваясь, пошел прочь. Художник догнал музыканта и неосознанно взял его за руку, разворачивая к себе. Матиас столкнулся с Эрнестом почти лицом к лицу. — Ты тоже чувствуешь эту пустоту? — почти шепотом спросил художник. Вместо ответа музыкант слегка потянул Матиаса на себя, но тот резко сделал шаг назад. — Мне, мне надо идти, прощай… Прощайте, — сбивчиво проговорил Матиас и почти сбежал от Эрнеста.