Испытание Властью

      В начале было тяжело. Это, пожалуй, единственное, что я могу точно сказать о своих первых днях в этом мире. Моё собственное тело отказывалось предоставлять сколько-нибудь информации об окружающем мире, и ещё меньше о себе самом. Невыносимо. Вот точный критерий того времени. В итоге я провалился в какое-то полусознательное состояние, на несколько дней, до тех пор, пока не смог наконец связно мыслить. Тогда-то до меня и дошло наконец, что тело это детское, причем не просто детское, а новорожденное. Осознав это, я немного успокоился и попытался обдумать ситуацию. А подумать было над чем.              Последнее моё воспоминание связано, очевидно, с собственной смертью. Я отчетливо помню, как умирал там, в подземельях на территории Разлома, отравленный ядом местных тварей, накачанный смертельной дозой стимуляторов и напоследок еще и пронзённый немалых размеров лезвием. Ну чего-то такого я и ожидал, когда соглашался на участие в «исследовании Разлома», нет, по условиям договора после пяти лет такой службы, с меня должны были снять все обвинения и со всевозможными почестями уволить на пенсию. Вот только я изначально в это не верил и не особенно удивился, когда Саня выяснил правду. Какая-то надежда появилась у меня после тесного знакомства с одной из местных инструкторов-надзирателей, которая тоже была не прочь забыть то место как страшный сон. Но Фортуна в очередной раз доказала, что наивным дуракам она покровительствовать не собирается. Хотя, это с какой стороны посмотреть, я ведь жив. Не та ли это самая реинкарнация, о которой я грезил умирая, даже более того, я ведь сохранил воспоминания прошлой жизни. Почти наверняка, всему виной тот странный камень, словно бы сошедший со страниц фэнтези книг с эльфами, орками и могучими волшебниками. А ведь это вполне правдоподобный вариант, может Разлом и всё что с ним связано это результат какой-нибудь магической аномалии или войны. Тогда ученым мужам, исследующим свойства добытых в нём материалов, остается только пожелать удачи с подведением под всё это некой научной базы. А может всё проще и сложнее одновременно, и всё, что я помню лишь воспоминания прошлой жизни. Не к месту вспомнилась одна теория согласно которой, все новорождённые с самого начала помнят всё и оттого плачут их души, осознающие, что вновь оказались в ловушке бренной плоти. Плачут, пока не забудут всё. К счастью, я горя по поводу своего рождения не испытываю, да и того, что было между тогда и сейчас не помню.              В таком состоянии я провел несколько месяцев, даже не слушая особо, что говорят находящиеся рядом люди, и лишь наблюдая за тем, как живёт моё тело. Если честно, я мало что помню из того периода. Переломным моментом стал тот день, когда я смог наконец сфокусировать взгляд и нормально рассмотреть лицо женщины, с которой проводил большую часть времени, очевидно, это была моя мать. Первое, что бросалось в глаза в её облике: волосы, короткие, чуть выше плеч каштановые кудри. Эта прическа очень шла к её теплой улыбке и добрым карим глазам. Глядя в эти глаза, хотелось забыть обо всех тревогах, столько любви и нежности было в её взгляде.              Мама провела со мной весь тот день, радуясь тому, что ребёнок наконец-то проявил к чему-то интерес. Мы разговаривали, точнее говорила она, а я слушал её голос, пусть большая часть слов была мне всё ещё непонятна, но зато я узнал, что меня зовут Ичиго. Забавное совпадение, особенно если вспомнить, что мать моего тезки внешне была очень похожа на ту, что сейчас разговаривала со мной. Вскоре я познакомился и со своим отцом, тогда-то я и понял, что не просто получил шанс на вторую жизнь, а переродился в мире, который ранее считал лишь красивой сказкой. Ведь звали его Ишшин, а свою супругу он называл Масаки. По сравнению с самим фактом перерождения, эта новость не казалась мне такой шокирующей, если уж волшебные камни, или чтобы там ни было, способны даровать вторую жизнь, то почему бы им не сделать это в другом мире, например, в том, о котором думал умирающий перед смертью. Если так подумать, то со стороны, моя смерть могла выглядеть как изощрённое жертвоприношение, в котором убийца и его жертва вместе отдают свои жизни на алтаре. А постамент тот и правда чем-то походил на алтарь.              Узнав в каком мире нахожусь, я захотел найти этому явственное подтверждение, вот только за весь день, что я провел с родителями, ничего сверхъестественного ими продемонстрировано не было, и так называемые души-плюс к нам тоже не забредали. Уже после того, как меня оставили одного, я решил попытаться попасть в свой внутренний мир, благо то состояние, в котором я провёл первые месяцы своей жизни, было по сути весьма похоже на медитацию, по крайней мере, полностью отрешиться от своих органов чувств я смог легко. А дальше всё произошло, как-то даже, само собой, секунду назад я был беспомощным ребенком, и вот уже стою на стене небоскрёба в горизонтальном мире.              К сожалению, на этом мои успехи завершились, почувствовать свою реацу и, тем более, управлять ею у меня не получалось, а мудрых и не очень духов наставников рядом не было. Связано ли это с тем, что выглядел я сейчас как слегка помолодевшая и избавившаяся от шрамов версия себя из прошлой жизни? Не знаю, но, думается мне, ребенку нескольких месяцев от роду и не положено уметь манипулировать своей духовной силой.              Решив не терять времени понапрасну, я повторял то, чему нас учили перед тем, как забросить первый раз в Разлом. А вспомнить было что. Дело в том, что наше обучение было экспериментом по использованию, так обожаемой фантастами, технологии полного погружения с ускоренным восприятием времени. Тот самый единичный случай, когда минералы из Разлома оказались применены не для создания оружия, а в сфере передачи информации. С помощью этой технологии инструкторы учили нас обращаться с огнестрельным оружием, а также рукопашному и ножевому бою, правда последние два умения, за редким исключением, оказались полностью бесполезными в условиях Разлома. Ориентируясь же на то, что моим основным оружием в ближайшем будущем будет меч, освежить эти навыки я посчитал не лишним.              Несколько часов занятий привели к тому, что я начал ощущать сильную усталость. Неожиданно. Не думал, что можно устать в своём внутреннем мире. Присев на стеклянную поверхность небоскрёба, я почувствовал, как на меня накатывает сонливость. А вот это уже точно странно! Попытавшись побороть сон, я добился лишь того, что успел увидеть знакомый женский лик в обрамлении белых волос, так резко контрастировавших с эбонитово-темной кожей.              * * *              Сегодня была замечательная ночь: сквозь затянутое тучами небо не было видно ни луны, ни даже звёзд. Абсолютная темнота — идеальные условия для охоты. Потому-то мы с отцом и решили воспользоваться этой возможностью. Ради такого случая я даже отменил запланированное ночное свидание со своей девушкой.              Одно из самых сильных впечатлений моего детства: ночная охота на мотоцикле-одиночке. За рулем сидел я сам, отец позади с ружьем и мощным фонарем в руках. Лучший способ найти животное ночью — засветить его глаза. В данный момент мы ехали по засеянному овсом полю, колосья доставали мне до плеч. Естественно ехали без света, отключив и фонарь, и фары. В двадцати метрах слева поле обрывалось крутым спуском в лог, ориентироваться приходилось по чуть более темной полосе, что была образованна кронами деревьев. Незабываемое ощущение, словно плывешь в неизвестности, поначалу было даже немного страшно. Но с опытом это прошло, да и места эти нами уже досконально изучены. До той опасной ямы, на краю поля, еще почти три минуты ходу на второй скорости.       К сожалению, удача сегодня была не на нашей стороне, за три часа поисков нам попалась лишь одна косуля с совсем еще маленькими козлятами, естественно мы не стали их трогать. По словам знакомых комбайнёров, в этих местах видели здорового трёхгодовалого козла. Именно он и был нашей сегодняшней целью. Временами отец включал фонарь, но не для того чтобы осветить мне путь. Водя вокруг лучом света, он искал огоньки глаз нашей потенциальной добычи. К сожалению, единственным что отражало свет, на многие метры вокруг были вездесущие светлячки.              — Глуши Дракона, — вдруг сказал мне отец.              Драконом он называет мотоцикл. У него, как и у большинства профессиональных водителей, для любой техники свои названия: КамАЗ — Мерин; мотоцикл — Дракон; легковая — Ласточка.              Выполнив указание, я развернулся и, проследив куда смотрит отец, увидел кое-что мне совершенно не понравившееся. Из-за края поля в небо били лучи света, не настолько мощные и сфокусированные как от нашего фонаря, зато охватывающие большую область, такие бывают от дуги дополнительных фар, что устанавливаются на крышу автомобиля.              Как только машина выехала на одну с нами высоту, моих ушей достиг шум двигателя. Отсюда плохо видно, но вроде бы это Нива.              — Охотоведы! — озвучил мои мрачные мысли отец, он уже успел рассмотреть авто в оптику.              — Накатом в лог? — предложил я.              — Давай.              Мы почти успели скатить мотоцикл с поля, когда нас накрыло светом фар.              — Ходу! — крикнул отец.              Старенькая Планета-5, завелась, как и обычно, с первой ножки, этот мотоцикл хоть и выглядит убитым, но двигатель и поршневая у него всегда в идеальном состоянии. Теперь спускаться в этот лог не имело смысла, даже на одиночке, из него очень тяжело выбираться.              Вывернув руль, я рванул вдоль края поля, отец в это время, развернувшись в пол оборота, светил фонарём в лобовое стекло преследователям, чтобы максимально затруднить им движение, благо у него, как и у меня, навык хватания «зубами за воздух» был развит очень хорошо. Моей целью был находящийся по другую сторону поля редкий лесок, через него с легкостью можно проехать на мотоцикле, но Нива там никогда не пройдёт.              На самом деле, в случае если у охотоведов одна машина, риск не так уж и велик. Нива может догнать нас на прямой дистанции, но того времени, за которое мы доедем до края поля, ей на это не хватит. Главное не упасть и не нарваться на ямы…              — Держись! — крикнул я. Пытаться объезжать препятствие было уже слишком поздно.              Руль резко ушел вниз, заскрежетали непредназначенные для такой резкой перегрузки амортизаторы. Каким-то чудом удалось удержать мотоцикл от падения. Как только заднее колесо достигло земли, я, понизив скорость до первой, отжал газ. Выезд из ямы с другой стороны, к счастью, был не таким крутым, и нам удалось относительно легко его преодолеть. Хоть такое издевательство и не пошло на пользу технике, но мы практически не потеряли времени, и уже спустя несколько секунд за нашими спинами на пути охотоведов встали деревья.              Путь по лесу был недолгим, через пару минут мы уже выехали на нормальную асфальтированную дорогу.              — Думаешь ждут? — спросил я, останавливая мотоцикл.              — Нужно проверить. Я позвоню, иди туда же, куда и в прошлый раз.              — Хорошо.              — Телефон с собой? — спросил отец, передавая мне оружие, патронташ и свой охотничий кинжал.              — Да.              — На вот, возьми, — добавил он, вручая мне, помимо прочего, целлофановый мешок, в котором мы изначально планировали везти добычу. В случае если дома нас уже ждут, придётся прятать оружие в этом мешке. Сейчас я даже порадовался, что нам так и не удалось никого поймать сегодня, иначе пришлось бы выбрасывать тушу. Я всегда презирал тех, кто убивает животных ради развлечения и оставляет после себя в лесу добычу.              Разделившись, мы направились каждый своим путём. Отец поехал домой по дороге, я же пошёл через лес напрямую. Если то, что на нас так удачно вышли случайность — я просто пронесу ружье в мешке задними дворами, в противном же случае придётся прятать всё оружие в лесу.              Пройдя через лес и лежащее за ним поле, я вышел на склон ведущий к озеру и сразу же заметил на другой его стороне свет от небольшого костерка. На том же самом месте, где, пару месяцев назад, мы с одноклассниками отмечали окончание десятого класса. Через оптику мне удалось рассмотреть слабый огонь и сидящего возле костра лысого парня, потягивающего какое-то пойло из пластмассовой бутылки из-под газировки. Это был мой одноклассник. Ему не повезло родиться в неблагополучной семье с родителями алкоголиками, при этом он сам еще больше усугубил своё положение, предпочтя учебе и общению с одноклассниками синтетические наркотики и должность мальчика на побегушках у двух отбросов, недавно закончивших школу. В нескольких метрах позади него виднелась машина этих самых неудачников, старый потрёпанный запорожец, купленный ими у одного старика за пару тысяч. А где же они сами? Поводив стволом из стороны в сторону, я заметил какое-то шевеление в тени деревьев. Там на рваном одеяле, расстеленном на траве, переплелись два нагих тела. Рядом сидел еще один раздетый парень, он сейчас пил такую же мутноватую розовую жидкость, как и мой одноклассник, нетрудно догадаться, что он только что слез с той же самой девицы.              Неужели в нашей деревне нашлась идиотка, готовая лечь под этих наркоманов? Хотя, скорее всего, привезли шалаву из соседнего посёлка, там хватает таких, что не отказывают никому. А тот придурок сидит и ждёт своей очереди, чтобы подцепить какую-нибудь болячку, после того как с девкой наиграются его, вроде как, кореша. Придётся обходить озеро с другой стороны, а это целый час потерянного времени. Надо будет потом выловить этих уродов и объяснить им, что не стоит привозить всякий мусор туда, где отдыхают культурные люди. Я уже хотел уходить, когда в оптику попало лицо девушки, такое знакомое, такое родное, еще сегодня вечером я целовал эти губы.              Сказать, что я был шокирован, значит не сказать ничего. Почему? Как могла она не просто мне изменить, но отдаться каким-то ничтожествам? Никогда мне еще не было так больно, сердце сжалось в судорожном спазме. «Не может быть! Наверняка, они насильно привезли её сюда в отместку за то, что я избил того придурка в прошлый раз!» метались мои мысли в тот момент. То был голос сердца, отказывающегося верить в предательство, но разум твердил мне обратное, в оптический прицел я видел, что руки девушки не отталкивают насильника. А на лице её хоть и не видно того выражения, что запечатлел мой мозг в нашу прошлую ночь, но и недовольной она отнюдь не выглядит.              Безудержная злость захватила мой разум. Я может и не святой: когда мы только начали встречаться, у меня уже был роман с другой, но едва поняв, что испытываю нечто больше, чем просто страсть и похоть, я прекратил все отношения на стороне. То же, что сейчас предстало перед моими глазами, буквально вопило о своей низости. Грязное групповое сношение в пьяном угаре.              Палец скользнул по спусковому крючку. Войсковой карабин калибра семь шестьдесят два, дистанция в двести метров идеально подходит для стрельбы таким оружием.              Патрон уже в патроннике, нужно лишь снять предохранитель.              Стоп! Что я делаю!              Нельзя светить ружье.              Завернув оружие в мешок, я припрятал его в высокой траве вместе с поясом, туда же отправился зарегистрированный на отца охотничий кинжал. При себе я оставил лишь тот, что изначально брал с собой. Самодельный, с широким, острым как бритва и хрупким как стекло лезвием, нож в сделанных специально для того чтобы брать его на охоту ножнах. Свинокол. Предназначенный, как нетрудно догадаться, для колки и разделки свиней. То, что нужно.              Я шел не особо таясь, вдоль берега, но увлеченный созерцанием, пьяный одноклассник, ничего не заметил. Уже подойдя вплотную, я ударил его ногой, обутой в тяжёлые берцы, в затылок. Эту обувь я покупал в военторге, она оказалась не столь хороша для охоты, как я надеялся, но в драках показала себя замечательно. Парень завалился вперед словно кукла, пнул бы чуть сильнее, и голова угодила бы прямо в огонь.              Пока я шел, они уже успели поменяться местами, тот что недавно был сверху сейчас елозил членом по лицу партнёрши, тыкая головкой в губы, пока его друг бился в судорожных фрикциях. Девушка отворачивалась и не хотела брать в рот грязный пенис.              «Мне она в подобном не отказывала, ни до, ни после» с каким-то нездоровым превосходством подумал я в тот момент, но мысль эта была слабым утешением.              Раздражённый отказом парень встал и направился прямо в мою сторону. Мы встретились взглядами, я уже видел однажды как напускное бесстрашие и превосходство сменяется паническим страхом в этих глазах. В то время, когда я даже еще не порвал со своей бывшей и только задумался о том, чтобы начать новые отношения, он хотел поймать меня по дороге на вечерний концерт, как я понял, таким образом, желая запугать конкурента. С ним тогда был его старший брат, и тот что сейчас осквернял своим семенем мою девушку. Но на его горе, рядом находились также мои друзья, и, поняв, чего хотят эти ублюдки, я не постеснялся крикнуть о помощи. Вместо избиения одиночки толпой, мы дрались один на один, и всё это было заснято на камеру. Тогда я очень сильно его избил, поскольку не сомневался, что на моей стороне будут все свидетели, в случае если дело дойдет до суда.              Будучи в стельку пьяным, он даже не успел среагировать на мой выпад, точный удар в подбородок мгновенно лишил его возможности ориентироваться в пространстве. Некоторое время, с учетом опьянения довольно долгое, он не опасен. Услышав шум за спиной, последний участник оргии обернулся, лишь для того чтобы удар берцем в основание шеи вновь попал по подбородку. Этот сегодня уже точно не встанет.              Откинувшись в сторону, он открыл мне неприятную картину, покрытого чужой спермой, тела моей девушки. Я не мог выдавить из себя ни слова, лишь стоял и смотрел ей в глаза. Непонимание на её лице постепенно сменялось страхом. Боль казалась уже осязаемой, каждый вздох давался с трудом, в этот момент я понял, что действительно люблю её, ведь только настоящее чувство может быть источником таких мук.              Она звала меня по имени. Я хотел слышать в её голосе раскаяние и мольбу о прощении, но не мог уже доверять своим ощущениям. Ведь однажды уже ошибся.              — Зачем? — пересохшее горло, со свистом выдавило лишь одно слово.              — Прости меня! Я… — дальше я не слушал, она несла какую-то бессвязную чушь, о прощении и о том, что любит меня. Когда она, поднявшись, попыталась подойти ко мне, я оттолкнул нагое тело. Прикосновение к еще недавно такой желанной коже вызывало лишь отвращение, это немного отрезвило мой разум.              — Просто ответь на один вопрос. Зачем? — проклятье! Я не могу позволить себе пролить слёзы в такой ситуации!              В ответ молчание. Долгий взгляд в глаза, а затем, собравшись с духом, она начала говорить.              — Он приставал ко мне, с того дня как я приехала сюда, до того, как мы познакомились. Ты же знаешь он наглый, один раз взяв меня после пьянки, он считал меня своей, — вновь долгий взгляд в глаза.              «Что ты хочешь там увидеть?» я постарался никак не реагировать.              — Когда ты побил его, он напился и угрожал мне. Кричал, что в следующий раз тебя не спасут твои друзья. Что он побьёт тебя.              — Вот это чмо? Побьёт меня? — рыкнул я, схватив за волосы, начавшего было подниматься, парня.              — Он обещал тебя зарезать, если я не буду с ним!              — Зарезать? — протянул я медленно. — Вот так?              Приставив кончик свинокола к основанию его челюсти, не так как положено делать, угрожая людям, так как колют свиней, я резко, не дав никому осознать случившееся, погрузил лезвие. До безумия острый клинок не разрезал, распорол шею. Податливая плоть словно сама расступалась на его пути. Никакого сопротивления, гораздо легче чем с животными.              Шокированный взгляд девушки перескакивал с меня на, еще живого, насильника что, булькая разошедшимся горлом, скрёб по земле руками.              Я метнул нож в её сторону. Хоть его балансировка и не предназначена для такого, но на столь близком расстоянии это под силу даже ребенку. Нож на половину ушел в землю возле её ноги. Вновь этот непонимающий взгляд.              Вместо ответа, просто указываю на бессознательного дружка убитого.              Одно из двух. Простейшее решение. И я знаю, что ты выберешь. Снова…              Снова?              Откуда это чувство дежавю?              Это уже было со мной?              Я всё это помню!              Вдруг растерянный взгляд сменяется на злобный прищур. Её волосы светлеют, а кожа наоборот темнеет, в глазах загорается алый огонёк. Я уже видел это лицо! Там, перед смертью! Мне знакомы эти глаза! Глаза хищника, глядящего на мир без света и тени, глаза способные различать тепло моего тела в кромешной тьме безлунной ночи.              Я вспомнил, как что-то не давало мне покинуть мой внутренний мир.              — Тебе меня не удержать! Я вырвусь!              — Уже поздно.