Испытание Властью

      Возможно эта выходка была не к месту, но я просто не смог удержаться, ведь Рангику ни разу не видела лица Вторженца. К тому же, это может принести мне некоторую пользу в дальнейшем…       Я споткнулся и едва не врезался в здание, окруженное продуманной коллекцией кустарников. Остановился перевести дыхание. К черту, буду думать об этом когда отдохну.       — Поставь меня уже на землю, остолоп! — Раздалось откуда-то снизу… Рукия… действительно, можно её уже и отпустить.       Девушка отряхнула пыль со своего наряда смертника и выпрямилась, окинув меня хмурым взглядом, чувствую, в голове у неё сейчас полная каша.       — Кажется, за нами никто не гонится, я… не могу сказать точно… — точнее, я вообще нихера не могу сказать.       — Нет, никого нет. Куда мы идём? Тебе срочно нужна помощь! — в её голосе нешуточное беспокойство.       Да уж, вид у меня сейчас ещё тот. Как говорится: «В гроб краше кладут». И это не просто истощение и раны. С подобным моя регенерация уже справилась бы, по крайней мере, я не должен чувствовать себя настолько паршиво. За моё текущее состояние однозначно стоит поблагодарить Айзена либо Соукиоку, причём я склоняюсь ко второму варианту: правая рука совсем перестала слушаться и повисла плетью. Замечательно!       — Орихиме поможет. Они где-то там... там ход за стены Сейретэя. — Рукия посмотрела в указанном направлении и закрыла глаза.       — Да, я их чувствую, — сказала она через пару секунд.       — Тогда веди.       Я сосредоточился на выполнении простейших действий: короткое Сонидо, шаг за шагом, без изысков, по прямой, ни во что не врезаясь. Я едва поспевал за подозрительно спокойной Рукией, она, кажется, даже вынуждена была сдерживать скорость своих шагов.       Через пятнадцать минут, мы были на территории Великого Клана, молодец, Ичиго, осталось чуть-чуть.       Не рассчитав последний прыжок, я пробил собой зелёные насаждения. Несколько новых порезов украсили тело и изодранную одежду, я так измотан, в нормальном состоянии даже царапины не осталось бы…       Мне стало, вдруг, невыносимо смешно, я улыбнулся и, не без удовольствия, провалился в беспамятство.       — Ичиго, тебе не стало лучше? — донеслось до меня откуда издалека, я почувствовал что-то влажное и холодное на своем лбу.       — Шпаща… — пробурчал я что-то невнятное.       — На, выпей, — услышал я голос Арисавы, что-то прикоснулось к моим губам, — знатно тебя приложило.       В горло попала терпкая горячая жидкость, очень вязкая и не особо-то приятная, но от неё в голове стало быстро проясняться. Я оглядел место, в котором нахожусь, высокие стены, незамысловатый антураж в традиционном японском стиле, какой-то старинный особняк.       — Где мы?       — Это дом знакомой Йоруичи-сан, — послушно ответила Татцуки, значит поместье Шиба.       Я снял с головы компресс и сел, разминая затёкшие мышцы и проверяя состояние организма.       — А что с остальными?       — Успокойся, Куросаки, — в комнату зашёл Исида, за его плечом возвышалась могучая фигура Садо.       — Орихиме не отходила от тебя всё время пока лечила и в конце просто уснула, всё в порядке, но ей нужен отдых, — жизнерадостно добавила проскользнувшая в комнату вслед за парнями Чизуру.       —Кучики-сан тоже здесь, она о чём-то поспорила с хозяйкой этого дома, но они в итоге пришли к согласию.       — Шинигами не объявлялись? — задал я самый важный вопрос.       В этот момент снаружи раздался безумный грохот, громкие шаги и, кажется, поросячьи повизгивания, затем грохот опять повторился, и я уловил весьма мощные всплески реацу. Свинячий визг врубили вновь, а затем он, тот, кто издавал этот звук, взяв довольно высокую ноту, начал удаляться, постепенно затихая.       — Что за чертовщина у них там твориться? — У Арисавы задергался глаз. Этот жест напомнил мне о детстве: раньше такую реакцию у неё вызывали проделки Орихиме и Чизуру. На самом деле, я думаю, что она специально тренировалась так артистично выражать свой гнев.       — Как долго мы в этом доме? — судя по недоумению, ребята ещё не встречались с моим… двоюродным братцем.       — Где-то девять часов и сорок… эм… три минуты, — Исида…       — Проверим, что там? — предложил Ясутора.       — Не думаю, что так должно звучать нападение шинигами, — резонно предположила Чизуру.       — Но лучше будьте наготове, мало ли, чего от этих… — Татцуки задумалась, подбирая слово, которым можно было бы охарактеризовать жильцов дома, или даже всех обитателей Общества Душ, — можно ожидать, — закончила она так ничего видимо и не придумав.       Я едва сдерживался от смеха, видя столь серьёзный подход к этой, несомненно очень важной, проблеме.       Прикрывая друг друга и осторожно заглядывая за повороты, мы продвигались вперед, я же шел позади и защищал тылы.       Впереди ощущалась реацу четырёх субъектов: причем два из них были практически идентичны, впервые встречаю такое, вероятно это братья охранники, ну и собственно мои родственнички. Я ещё не решил, как к ним относиться. Наконец мы увидели главных героев сегодняшнего шоу.       Первым был крупный мужчина несколько бандитской наружности: тут вам и безрукавка, позволяющая лицезреть всем желающим развитые мышцы рук, и защитные пластины на напульсниках, и, как завершение образа — залихватского вида бандана; а теперь добавьте к этому суровую квадратную челюсть и хмурые кустистые брови, и вы получите описание типичного главаря шайки преступников прямиком из прошлого века. Оный суровый бандит сейчас слёзно вымаливал прощения за опоздание, стоя на коленях и прямо-таки уткнувшись лбом в пол. Таков вот племянник моего отца: Шиба Гандзю.       Что же касается второго действующего лица, женщины, у которой Гандзю вымаливал прощение — это несомненно была моя двоюродная сестрица, глава некогда великого, а ныне опального дома Шиба, Куукаку. Внешностью она была под стать брату. Высокая, стройная, в простой и удобной одежде: просторной белой юбке и красной майке, подчеркивающей её выдающуюся фигуру. Длинные тёмные волосы девушки были схвачены повязкой на манер банданы. Периодически она пинала братца в разные места, босой ногой, выговаривая ему за недостойное поведение. Но несомненно, самыми заметными деталями её образа были отнятая чуть выше локтя правая рука и меч-Дзанпакто, повешенный за спину так, чтобы можно было достать его здоровой левой. Слово женственность было слабо применимо к этой женщине. Жесткие, даже грубые черты лица, широкие скулы и сокрушительный взгляд из-под тонких бровей. Но, знаете, она была красива, чертовски красива, какой-то другой, особой красотой, недоступной большинству женщин.       Завидев нас, Куукаку прекратила экзекуцию брата и обратила свой гнев на новоприбывших:       — А вы что тут забыли? Разве я не сказала вам… — начала было она, но осеклась, увидев меня, — о, он очнулся.       — Я так понимаю вы тот самый человек, на которого рассчитывала Йоруичи? — я вышел вперёд.       — Да, это так, Йоруичи мой старинный друг. — Куукаку отошла от брата, что позволило ему сесть нормально.       — В таком случае, позвольте мне поблагодарить вас. Вы приняли нас, несмотря на то, что это может принести вам большие неприятности.       — Ха-ха, неприятности я люблю, тем более, за вас просила Йоруичи! — смеясь, ответила девушка.       — Даже если эти неприятности исходят от шинигами?       — Шинигами… — начала было Куукаку, но её прервал вопль брата.       — Шинигами! Шинигами нет входа в этот дом! — вскакивая, заорал он, — Я, Гандзю Шиба, главный ненавистник шинигами в Руконгае, пусть они только попробуют сунуться к нам…       По мере экспрессивной речи брата настроение Куукаку сменилось с воодушевлённого до самой крайней степени раздражения.       — Заткнись! Придурок! — оборвала она наконец его вопли, с силой приложив по голове. Схватившись за пострадавший орган, Гандзю упал на пол. Странный он.       — Йоруичи… — продолжил я, когда Куукаку вновь обратила на меня внимание, — она ещё не…       — Нет! — перебила меня всё ещё раздраженная девушка, — Я не видела её уже четыре дня, с того самого момента, когда она попросила присмотреть за неразумными детишками. — уже спокойнее пояснила она.       — Вот как… дело в том, что я всё ещё не знаю, каким будет отношение Готэй после того, что мы сделали…       — Да! Кучики мне всё рассказала! Ха-ха! — вновь перебила меня Куукаку, — Жаль, что я не видела это собственными глазами…       — Что ты сказала? Кучики? Та самая Кучики? Рукия Кучики из-за которой…       — Завались! — с такими методами воспитания не удивительно, что из него выросло, то, что выросло.       — Но я…       Окончательно разозлившись, Куукаку выпроводила брата в свойственной ей манере. После этого мы ещё некоторое время поговорили, но не пришли к единому решению: девушка предлагала оставаться в гостях у семьи Шиба, хотя бы ещё пару дней, пока все не восстановятся, и если по истечении этого срока Йоруичи не вернётся, думать о дальнейшем. Я же настаивал на том, что ситуацию с Рукией и вторжением нужно прояснять и как можно скорее.       Рукию я нашёл возле могилы Кайена Шибы. Сколько она уже тут? Я многое мог бы ей сказать, но мешала уже набившая оскомину проблема: никто так и не рассказал мне правду о семье, и, уж тем более, о случившемся с Кайеном. Родственнички чтоб их…       Я не стал мешать и решил погулять немного по саду, осмотреть окрестности, а ещё меня интересовали Кидо, позволяющие поместью так свободно перемещаться, именно за этим занятием меня и нашла Орихиме. Точнее, мы с ней столкнулись лицом к лицу в одном из коридоров. Едва наши взгляды встретились, как на заспанном лице девушки обеспокоенное выражение уступило место солнечной улыбке, и она тут же заключила меня в объятья, повиснув на мне.       — Куросаки-кун! Ты очнулся! Я знала, я знала — ты выздоровеешь! — это было весьма неожиданно, но чертовски приятно.       — Иноуэ… естественно! Ведь именно ты меня лечила, я знал, что могу на тебя положиться. Спасибо тебе за всё.       Девушка явно смутилась, но всё же возразила:       — Что ты говоришь, Куросаки-кун. Тебе почти всё пришлось делать самому, от меня почти не было… — ну вот, опять двадцать пять.       — Дурочка… — я крепче прижал Иноуэ к себе, глядя прямо в её ясные глаза, — тебе стоит уже научиться ценить себя. Ты — настоящее сокровище, Иноуэ.       Смущение Орихиме достигло критической отметки, от неё буквально валил жар. Девушку била крупная дрожь, я слышал, как часто забилось от волнения её сердце. Она совсем престала дышать, замерла в ожидании.       А я просто стоял, смотрел ей прямо в глаза и вдыхал аромат её шелковистых волос. «Сейчас отличный момент для поцелуя! Просто идеальный!» — думал я, и…       Не мог решиться. Она такая чистая, невинная. Словно маленькое Солнышко. И я знал, стоит протянуть руку и это Солнышко будет моим. Но не мог. Я чувствовал, знал, что не имею на это права. Словно какой-то неведомый внутренний страж, быть может моя совесть, не позволял мне её запятнать. В этот момент я с удивлением осознал, что во мне всё ещё жив тот мальчик, что когда-то умел любить.       Не знаю, сколько бы мы так ещё простояли, но я почувствовал постороннее присутствие.       Татцуки... Арисава была за моей спиной, она смотрела на нас. Я не мог её видеть, но в том и не было нужды. Я и так знал какое у неё сейчас выражение лица, чувствовал, как её наполняет горечь, боль, обида, а затем… смирение.       Она ушла. Молча развернулась и ушла. Так и не показавшись нам на глаза.       Что же мне делать?