Fleur.Бабочка

Одним ранним, туманным утром, в которое заботливые отцы, перед уходом на работу, целуют дочерей на прощание, Марианна отправилась в дом Майклсонов. Сегодня на ее хрупкие плечи легла новая тяжкая задача: неугомонная Кэрол Локвуд поручила Мари написать речь для Клауса. И девушка бы с радостью написала ее одна, дома у камина, размышляя о превратностях жизни, но приказ есть приказ. Марианна долго думала, почему писать речь для Клауса нужно обязательно в его присутствии. С ее писательским талантом работать спикрайтером было довольно просто. Мари смогла бы накатать речь, даже не зная Майклсона. Но, раз уж так сложилась ситуация, безусловно подстроенная самим Клаусом, придется писать текст в окружении антикварного пафоса и до жути любезного англичанина. Сняв теплые кашемировые перчатки, Марианна дважды постучала в дверь. Касаясь своим маленьким, замерзшим кулачком бурого дерева, девушка отметила, что на фоне белоснежно-холодного мрамора и величественных колонн, дверь смотрелась, словно белая ворона. Огромная и бурая, она выделялась среди всеобщего пафоса и надменности. От нее веяло теплотой, как и от хозяина. Сам Клаус, стремившийся показать себя холодным и расчетливым монстром, раскрывал свои эмоции, рисуя картины в тихой и уютной мастерской. Единственном в доме месте, пропитанном вдохновением и добротой. Страсть Клауса к совершенствованию мира была одной из самых хороших его черт. Устав ждать, что называется у моря погоды, Марианна толкнула дверь и, сломав замок, проникла внутрь. Ничто в здании не говорило о присутствии, здесь хотя бы одной живой души. В каминном зале не горел огонь, на кухне не было ни намека на грязную посуду или запах крови, а кровати в спальнях были идеально застелены. Девушка разочарованно вздохнула и уже решила покинуть владения Майклсона, но за ее спиной неожиданно раздался скрип половиц. Сердце Мари дрогнуло, и она обернулась на звук, но, как и следовало ожидать, сзади никого не было. Вампирша напряглась, готовая, отразить любую, даже самую неожиданную атаку. Каждой клеточкой тела она пыталась прослушать дом, но снова и снова ничего не находила. Наконец Марианна выпрямилась и, мысленно послав Никлауса и его речь к чертям, зашагала к выходу, звонко цокая шпильками по половицам. - Уже уходишь? Я надеялся, что ты будешь более бдительной, – раздался голос Древнего, когда Мари уже стояла на пороге. - Я была достаточно внимательна. Тебя не было в доме, я бы слышала, – ответила девушка развернувшись. - Ладно, раскусила. Я все это время стоял снаружи, – усмехнулся Клаус. – Ну? Приступим? День обещает быть долгим, так что предлагаю скорее начать. Марианна украдкой посмотрела на Майклсона и бросила ему пальто. Сегодня он был не менее дружелюбен, чем во всю предыдущую неделю подготовки. Хотя это дружелюбие странно граничило с иронией и бахвальством. - Хорошо, начнем. Но предупреждаю: никаких свечей, никакого романтического ужина, никаких поцелуев и ни слова о том, как тебе жаль меня, - сказала она, доставая из большой кожаной сумки блокнот и ручку. - Где желаешь работать? В каминном зале, в столовой? А может в нашем любимом месте: мастерской? – в словах Клауса чувствовался подтекст. Он еле удерживал себя от фразы «А может сразу в моей постели?». - Мастерская. Я выбираю мастерскую. Но не из-за того, что там между нами якобы пробегает искра, а потому что эта комната вдохновляет и, кстати говоря, окна там выходят на потрясающе красивый сад, - сказала Марианна, направившись в комнату. Клаус лишь самодовольно улыбнулся и, ускорив шаг, последовал за ней. *** - Значит так, говорить ты будешь красиво, но мало. Потому что после затяжной речи Кэрол о том, как много потерь мы понесли за последний год, тебя уже никто слушать не будет. Да и потом, я хочу написать правдивую речь, а правда у тебя по большей части кровавая, – сказала Мари, присаживаясь на стул. Клаус, севший напротив, только кивнул. Он полностью доверял девушке. И пусть язык у него в таких делах тоже был подвешен, но гораздо приятнее слушать столь прекрасную особу, чем разглагольствовать самому. Протягивая Марианне чашку чая, мужчина невольно задумался о том, как предусмотрительно девушка выбрала место. Не сбоку, а именно напротив. Учитывая, что стол был довольно широким, дотронуться хотя бы до ее руки было сложно, что уже говорить о поцелуе. - Давай ты скажешь, что, хоть недавно приехал, но уже полюбил этот городок всем сердцем. Что всю жизнь стремился убежать от суеты мегаполисов, а Мистик-Фоллс как раз подошел… – говорила Марианна, набрасывая что-то вроде эскиза будущей речи. – Обязательно упомянем, что тебя приняли, чуть ли не как родного сына. Но ни слова о том, что ты предварительно запугал всех! Клаус! Клаус, ты слушаешь? - Конечно, родной сын, любезности и обязательно давить на жалость, – поддакнул Ник, делая глоток чая с бергамотом. Сам он почти не переносил этот чопорный британский чай, но, зная страсть Марианны к этому растению, решил, что одну чашку он переживет. - А что если мы скажем эту речь вместе? Мы ведь главные спонсоры праздника и все такое… - Нет! Ты что?! Я собираюсь напиться с горя и сидеть где-нибудь в сторонке, наблюдая, как ты пробиваешь всех на слезы! – рассмеялась Мари. Девушка даже не заметила, как сама завела тему, которую ранее признала табу. Никлаус, увидев первую искреннюю улыбку и легкий, ничего не подозревающий смех, не смог удержаться, и уголки его губ поползли вверх. В отличие от Мари, он слышал подтекст последней фразы, но развивать тему не стал. Вместо этого он подлил девушке чая, и позволил им обоим раствориться в «радостях бергамота». В самый разгар веселья, когда чай и идеи иссякли, а искренний смех все еще звучал в стенах особняка, в комнату вошел Стефан Сальваторе. Ни Марианна, ни Клаус ожидали его появления, и особой радости не показывали. Взъерошенный, с дорожной сумкой на плече, он подошел к Древнему и, кинув багаж на пол, сказал: - Недавно ты имел неосторожность ляпнуть, что ты мой лучший друг, и теперь мне нужна помощь! - Сейчас? Именно сейчас тебе нужна моя помощь? Мы тут, вообще-то, речь составляем, – недовольно рыкнул Клаус. - Да, именно сейчас. Я не могу жить дома, но и ютиться на диване Керолайн тоже неудобно! Так что, если ты не против, я займу одну из твоих спален, – грустно признал Стефан, попутно разглядывая Марианну. - Ох, ладно. Выбирай любую, – махнул рукой Клаус. Ему не терпелось скорее избавиться от Сальваторе. - Так Деймон же отпустил ее! Да и охотник живет в доме у озера! Елена должна была переехать обратно к себе, – неожиданно выпалила Мари, когда Стефан уже собирался уходить. - Ну… Елена. Она верит, что Деймон долго не протянет и вскоре вернется к ней. Так что она заняла его спальню, – еще печальнее ответил Стефан, сверкнув глазами в сторону Мари. Взгляд его все еще не выражал ничего, кроме грусти и сожаления. Не дожидаясь продолжения беседы, вампир поблагодарил Клауса за помощь и отправился выбирать комнату. Когда Стефан наконец покинул мастерскую, Клаус облегченно вздохнул. Но совсем ненадолго. Случайно повернувшись к девушке, он встретил взгляд, который надеялся больше никогда не видеть. Глаза Мари раньше похожие на молочный шоколад, теперь больше напоминали горький, и понемногу наполнялись слезами. Никлаус растерялся. Впервые в жизни он не знал, что делать. То ли найти Деймона и вырвать ему сердце, то ли обнять Марианну, тем самым нарушая запрет. - Ты не мог бы принести еще немного чая? – спросила Мари, пытаясь выиграть время, чтобы привести себя в порядок. - Да, конечно. Сейчас приду, – бросил Клаус, покидая комнату. Теперь, когда Мари осталась совсем одна, можно было не скрывать эмоции. Сначала Марианна всхлипнула, а потом первая соленая капля приземлилась на столешницу. Девушка не могла понять, почему ей так обидно. Она знала, что боль расставания утихнет еще нескоро и надо держаться, но не могла сдержать слез, предательски капающих на кожу. - Безвольная, – упрекнула себя Марианна, перемещаясь со стула на диван, стоявший в углу. Она вдруг ощутила сильную усталость, буквально валившую с ног. То и дело возникали навязчивые предположения о том, как Деймон скучает по Елене. О том, как Елена, засыпая в его кровати, ждет возлюбленного. Все эти представления о любви Гилберт и Сальваторе сводили с ума. Словно иглы, они впивались под кожу, заставляя Мари кричать от боли. Но не здесь, не в доме Клауса. Мари знала, что Никлаус, в лучшем случае, не обрадуется, увидев ее измученную и кричащую. Поэтому, собрав волю в кулак, Мари сжала зубы и закрыла глаза. Глубоко вдохнув, она в последний раз позволила себе подумать о Деймоне. А после выдохнула, вложив в этот выдох все эмоции. Вот только открыть глаза Марианна уже не смогла. Морфей, воспользовавшись моментом, подхватил девушку и унес ее в свое сонное царство. *** Когда Клаус переступал порог мастерской, он уже заранее готовил себя к тому, что может увидеть. Крики, стенания, вой… Все это вызывало у него неподдельный ужас, но вместе с тем заставляло собраться. Только одного он не мог предвидеть. - Мари… - шепнул Клаус присаживаясь на край дивана. Он так не хотел будить ее, ведь проснувшись, девушка могла просто уйти. Но проклятая вежливость к даме сердца заставила Ника легонько потрясти ее за плечо. - Пожалуйста… Можно мне остаться… - сквозь сон шептала девушка. - Конечно. Оставайся столько, сколько захочешь, милая – ответил Клаус, не скрывая улыбку. Смахнув с лица девушки холодную слезу, Клаус подхватил ее на руки и понес в бывшую спальню Финна, которой его брат так и не воспользовался. В считанные секунды преодолев два лестничных пролета и коридор, Никлаус толкнул дверь в спальню и внес спящую Марианну в помещение. Затем положил на мягкий матрас и аккуратно, чтобы не потревожить чуткий сон, снял с Мари ботильоны. - Как же хорошо иметь столько свободных спален, – сказал Клаус, укрывая Мари легким, пуховым одеялом. – Спокойной ночи, Мари. Сладких снов, дорогая.