Всплески

- Просыпайся, негодный мальчишка! – визгливый голос тети Петунии разорвал утреннюю тишину в клочья. – Вставай! – для большей убедительности она затарабанила в двери чулана. – Живее! Гарри Поттер открыл глаза. Проснулся он давно, задыхаясь от ужаса, хорошо хоть без крика, и долго сидел на кровати, успокаивая бешено заходящееся сердце. Кошмары были частыми гостями в его жизни, но так ясно запоминались редко: он летел по воздуху на мопеде, слабый, практически беспомощный, не способный говорить... Заснуть уже не получилось, и почему-то казалось, что он когда-то уже видел этот сон. Он вытащил из-под кровати скомканные джинсы, стряхнул с них пыль и клочья паутины, которыми изобиловал его чулан, неторопливо оделся. Вся его одежда раньше принадлежала кузену Дадли, и на самом Гарри висела мешком, учитывая разницу в комплекции. Но Дурсли никогда ничего не покупали специально для племянника, может только очки: им было уже три года, одна дужка держалась благодаря лейкопластырю, треснутой линзе не позволял рассыпаться кусочек скотча. В общем, очки производили еще более удручающее впечатление, чем одежда... Но без них мир мгновенно терял четкость. - Завтра день рождения Дадли, - встретила его тетя на кухне. – Все должно быть идеально. Иди подстриги газон и приведи в порядок клумбы. Гарри беспрекословно вышел на улицу. Ранним утром в лондонском пригороде Литтл Уингинг было спокойно. Тисовая улица со своими двухэтажными домами-близнецами под темно-коричневой черепичной крышей и аккуратными лоскутами газонов казалась причесанной под одну гребенку. Ее жители в большинстве своем еще не проснулись, не нарушили безмятежную тишину бессмысленным копошением жуков в банке. Мальчик любил такое время. Роса на газоне еще не сошла, и он с наслаждением прошелся по ней босиком, прежде чем приступить к уборке. Ему столько раз приходилось этим заниматься, что все действия совершались уже механически, не затрагивая мысли, то и дело возвращавшиеся к ночному кошмару. Летающий мопед, ну надо же! Перед прополкой сорняков на клумбе Гарри вытащил один из кирпичей, ограждавших ее. Под ним хранилась жестяная банка, содержимое которой предназначалось для скрашивания нудной работы во дворе. Конфет в ней осталось уже немного – в ближайшее время следовало пополнить припасы. И мальчик знал, что с этим проблем не будет: Дурсли постоянно покупали сыночку всевозможные сладости, а со счетом у него не складывалось, как и с наблюдательностью. Поэтому ни один из тайников Поттера никогда не пустовал, даже с учетом его пламенной любви к шоколаду. - Сколько можно возиться? – донесся из окна недовольный крик Петунии. - Уже иду, тетя, - закричал Гарри в ответ, убирая фантики в карман, чтобы выкинуть позже с мусором Дадли, и тихо добавил: - Тупая маггла. Он не помнил, где и когда услышал это слово, и даже не был уверен в том, что оно означало (что-то нехорошее и презрительное), но ему нравилось так называть Дурслей, такой себе маленький протест, все равно больше ничего он не мог им сделать… Себя же мальчик небезосновательно считал особенным – слишком уж странные вещи с ним периодически происходили. Однажды тетя Петуния, раздосадованная его вечно взлохмаченным видом, остригла ему волосы практически наголо, оставив небольшой чубчик, закрывающий шрам на лбу. Прическа вышла откровенно дурацкой, а выставлять себя на посмешище Гарри не хотел. И чудо: за одну ночь его волосы отросли до прежней длины. А когда дядя Вернон ругал его за пережаренный бекон, на голову мужчине свалились поочередно все кружечки из любимого сервиза его жены. Но больше всего Поттер любил вспоминать другой случай, произошедший с ним в школьном дворе. На перемене за ним погнался кузен со своими дружками, и намерения их сложно было назвать дружественными. Они практически загнали Гарри в угол, когда произошло нечто, и Дадли оказался висящим на фонарном столбе, зацепленный брючным ремнем за самый верх светильника. Он верещал, как раненая свинья, на всю округу, пока его не сняла команда спасателей на пожарной машине. Дурсли тогда продержали племянника неделю в чулане, но оно того стоило. К тому же он не сильно пострадал от наказания: под половицей хранилась коробка с внушительным запасом сладостей, фонарик, позаимствованный в дядином гараже, и просто потрясающая, красочно иллюстрированная энциклопедия о животных, подаренная Дадли на предыдущий день рождения кем-то из дальней родни. Интересно, этот кто-то действительно думал, что именинник будет ее читать?.. Такие моменты, когда с мальчиком или его окружением происходило нечто странное, он называл выбросами, и больше всего сожалел, что не может их контролировать. Было бы здорово подвешивать кузена на фонарных столбах, когда заблагорассудится. Уже одних выбросов хватало, чтобы считать себя особенным, но ведь были еще и всплески. Так Гарри называл видения, иногда его посещавшие. Обычно это были смутные неясные образы или нечетко звучащие фразы, и он пока не знал, связаны ли они с далеким прошлым или предвещали столь же отдаленное будущее... Они просто были, странные и чудесные. Так однажды, задержавшись до позднего вечера на улице и глядя на звезды, он вдруг увидел их близко-близко, словно в телескоп, а чей-то голос приказал к следующему уроку зарисовать карту звездного неба. А совсем недавно он наблюдал, как тетя помешивает суп, а видел худощавую фигуру в темном балахоне до пят, склонившуюся с черпаком над булькающим дурно-пахнущим котлом. А в доме держали семейный совет. Дадли, всем своим видом показывающий, что вот-вот расплачется, канючил, обращаясь к отцу: - Ты обещал, обещал, что завтра свозишь нас с Пирсом в зоопарк... не хочу, чтоб и Гарри ехал… - Ах, милый, - утешала его Петуния, - миссис Фигг повредила ногу и лежит в больнице, нам больше не с кем его оставить. Мы же не хотим, чтобы он сломал что-то в доме, пока нас не будет? Но не бойся, мамочка не позволит ему испортить день рождения своего малыша. Как раз это Гарри бы сделал с огромным удовольствием. Но каждый год в этот день его отвозили к старухе Фигг, живущей в нескольких кварталах от Дурслей. Поттер ненавидел ее и ее дом, провонявшие нафталином и кошачьей мочой диваны, пыльные занавески, разодранные когтями, ненавидел смотреть фотографии многочисленных питомцев чокнутой кошатницы и слушать занудные истории об их похождениях. Поездка с родственниками на этом фоне смотрелась прекрасной альтернативой, тем более, что в зоопарке он никогда прежде не был и очень хотел увидеть живьем тех животных, о которых читал в энциклопедии. - Я буду хорошо себя вести, - пообещал он, но тетя скривилась, будто ела кислейший лимон. Дурсли никогда ему не верили, хотя обычно он легко завоевывал расположение взрослых. Та же миссис Фигг называла его визиты отрадой ее пожилых лет, угощала бергамотовым чаем с шарлоткой, сетуя, что Бог не дал ей такого внука, учителя в школе хвалили за стремление к знаниям, хорошее поведение и наказывали Дадли, если видели, как тот цепляется к кузену. Может, в этом крылась еще одна причина нелюбви Дурслей? Мало того, что им пришлось взять под опеку ненужного родственника после смерти его родителей в автокатастрофе, так еще и этот племянник был умнее на порядок их родимого сыночка… Когда-то Гарри думал: было бы проще, если б в школе он притворялся более глупым, но учиться ему действительно нравилось, и он отказался от этой затеи, решил терпеть. Все равно Дурсли с ним не на всю жизнь, рано или поздно он покинет их негостеприимный дом. И чем ближе приближалось его одиннадцатилетие, тем сильнее становилось чувство, что это произойдет очень скоро.