Пятьдесят оттенков красного

Питер не знал, как дошел до такой жизни. Как начал курить, нервно кусая фильтр. Почему, выныривая из очередного кошмара, первым делом обхватывал теплую ручку ножа под подушкой - давнего подарка дяди Бена, еще одного маяка, якоря в его сумасшедшем мире. Хотя нет, Питер знал. Все дело в Гвен. Гвенгвенгвен. Имя стучит по ушам, отдает болью, словно вырезанное на запястье острым скальпелем. Приносит с собой запах яблок и горечь. Питеру больно. Болит сердце, душа или что еще там. Хотя Питер не уверен, есть ли у него сердце, или он вырвал его вместе с Гвен. Питер всхлипывает, ударяя кулаками по старой стене очередного мотеля, разбивая руки в кровь, ломая ногти. Мало. Этого слишком мало, Питеру больно, его душа в агонии, ее рвет на куски, не оставляя шрамов снаружи. Это неправильно. Сердце кровоточит, бьется истерично под ребрами, желает вырваться, улететь, уползти, почувствовать, черт побери, реальность. Почувствовать схожесть тела и души, оставить отметины сердца на запястье. Питер медленно проводит ножом по руке, позволяя темно-алой крови литься из раны. Кровь словно поглощает свет, впитывает его, растекается на полу. Цвет ничем не напоминает его костюм, и одновременно всем, словно Питер смотрит в кривое зеркало, и там, в зазеркалье остался прежний Питер Паркер, Человек-Паук. Но нет его больше. Нет Человека-Паука, не и не будет. Потому что Питер сидит на грязном кафеле, и отупело смотрит на лужицу крови. Так сильно напоминающую её кровь. Питер делает еще с десяток небольших порезов, прежде чем отбросить нож. Бесполезно. Его регенерация не позволит ему умереть. По крайней мере не так. Кровь свертывается прежде, чем успевает вытечь. Через несколько часов останутся лишь шрамы. Питер бессильно закрывает глаза и рвано вздыхает. Гвен. *** Полгода спустя. Питер мотался из штата в штат, подрабатывая официантом и стягивая кошельки. Все это время он был один. С ним пару раз флиртовали девушки, но их быстро отталкивало недоверие и отчужденность странного угрюмого парня со шрамами на руках. Питеру в целом было все равно. На все плевать. Он был не очень-то общителен последние... Шесть месяцев? Год? Десятилетие? Время тянулось, словно жвачка, давя на грудь, расплющивая между гранями времени. Питер устал. Устал так жить, убегать от призраков прошлого Гвенгвенгвен. Просто устал. Питер тяжело вздохнул, и, затушив сигарету, поднялся. Оглядел грязный дворик захолустной кафешки, и с неожиданной, даже для самого себя, злостью пнул ступеньку. Работать искренне не хотелось, и Питер уже начал подумывать об очередной краже. Но этот день надо было доработать. Он еще раз пнул ступеньку, и открыл дверь, ведущую в зал. Там было тихо. По-странному тихо, потому что обычно повара и официанты галдели так, что Питер с трудом удерживался от смертоубийств. Теперь же стояла мертвая тишина, прерываемая лишь чьим-то веселым голосом. Питер прищурился и мягко зашагал по коридору. Пахло горелым, и еще, почему-то кровью. Питер замедлил шаги, и медленно выдохнул. Зачем ему это? Проще уйти, пока не поздно. Но видимо, для Питера уже поздно. - Черт подери. - прошипел сквозь стиснутые зубы Питер и сплюнул. В мышцах знакомо потяжелело, а внутри что-то предвкушающе задрожало, ожидая предстоящей схватки. - Черт подери. - повторил Питер, и не давая себе времени для раздумий, скользнул на кухню. На столе посреди комнаты сидел странный тип в спандексе и с катанами в спинных ножнах. Он лениво крутил в руке пистолет, время от времени указывая им на повара, трясущегося под дулом. "Так ему и надо" - злорадно подумал Питер, и тут же оборвал себя, потому что тип в красном уставился на него, недвусмысленно указав пистолетом. - Опаньки! Кто это у нас такой симпатичный пожаловал? - как-то истерично сказал он. Дерьмо.