daddy issues

the neighbourhood – daddy issues Лежать с телефоном в руке, смотря на номер парня, никак не выходящего из головы в два часа ночи — возможно, то, в чём Лукас профи. Определённо. Желание ощутить на своей талии сомкнутые ноги брюнета и ударить себя за это так сильно, как только можно — напрягает. Очень. Потому что каждый раз, когда Филипп делает первый шаг, например, тянется за поцелуем, блондин отказывает ему, в сотый раз отрицая свою гомосексуальность. Кареглазый не может понять, кому парень это доказывает: окружающим, или всё же себе? Второй вариант выглядит правдоподобнее. И это обидно, ведь Ши говорит о своей влюблённости с приёмными родителями, не отталкивает Лукаса, даже когда злится, а тот в свою очередь думает только о себе. — Эй, что ты делаешь? Тебе сюда нельзя, отец дома! — кричит блондин, пятясь назад, когда кареглазый бежит к нему, чуть ли не падая. Его волосы растрёпаны, а дыхание сбито, и Валденбэк отмечает про себя, что запыхавшийся Филипп похож на произведение искусства. — Я видел мужика из домика. — Ты же сказал, что он сдох? — Я так думал, но видел его только что. Он посмотрел на ме- — Он видел тебя, и ты пришёл сюда? Он шёл за тобой? А вдруг он видел меня? Чёрт, мне конец. В глубине души брюнету действительно было до этого дело. Когда после приезда Хелен он, вновь получив отказ, поспешил уйти, Лукас сказал, что накачал шину его велосипеда, и это, возможно, звучало очень мило и заботливо, вот только для Филиппа такие фразы были лишь утешительным призом. Валденбэк знает; он видел отчаяние в глазах парня каждый раз, и хочет избежать этого на следующий день. Ему кажется, что притвориться спящим и посмотреть на реакцию кареглазого — отличная идея, поэтому именно это он и делает. В комнате темно и тихо, однако совсем скоро до блондина доносятся быстрые шаги, принадлежащие Филиппу, которые становятся тише, когда он заходит в помещение и в темноте разглядывает спящего Лукаса. «Это глупо», — думает Ши, «Зовёшь меня к себе, чтобы обсудить что-то важное, а сам засыпаешь, так и не дождавшись моего прихода». Блондин чувствует на себе взгляд, а затем его кровать прогибается под телом кареглазого. Он приоткрывает глаза, пытаясь разглядеть позу Филиппа, и, положившись на свои мысли о том, что тот вряд ли ляжет к нему лицом, боясь быть отвергнутым после пробуждения, приятно удивляется — Ши действительно лежит к нему спиной. Лукас часто кусает губы, и сегодняшний вечер не становится исключением. На ум не приходит ничего, кроме попытки удивить рядом лежащего парня лёгкими поглаживаниями в районе талии. И это срабатывает, потому что прежде Валденбэк никогда не делал первый шаг. Брюнет вздрагивает, облизывает свои пухлые губы, по которым невозможно не скучать, попробовав лишь однажды, и накрывает холодную руку Лукаса своей, горячей. Этого тепла достаточно для того, чтобы по коже блондина пробежались приятные мурашки, а в животе завязался так хорошо знакомый узел. — Разве у тебя нет проблем со своим папочкой? Если он вернётся и увидит нас, то- — Думаешь, я не знаю? — Тогда зачем ты зовёшь меня к себе поздно вечером, притворяешься спящим и начинаешь спорить? Кареглазый бормочет тихое «блять», когда рука Лукаса сжимает его талию слишком сильно, а затем её обладатель разворачивает его к себе и целует. Их языки встречаются, сплетаясь в неизвестном танце, и это было тем, что Ши так яро ненавидел, потому что поцелуи с языком делают его слишком уязвимым, но сейчас он не против — Валденбэк подминает его под себя, творя своими руками что-то невероятное. И он действительно влюблён в то, как Филипп стонет его имя на весь дом, стоит ему войти только наполовину, судорожно сжимает простынь руками и смотрит прямо в глаза, так, что пробирает насквозь. Когда парни обессиленно лежат на кровати, их мысли крутятся лишь вокруг друг друга; но в этот раз никаких «я» и никаких «он». Они заменяют это на «мы».