Tempus

В четверг утром, собираясь выйти из спальни, Гарри распахнул дверь и чуть не споткнулся о груду маленьких свертков, а затем его нечаянно едва не сбил с ног Драко. - О, вот, Поттер, - сказал блондин, помогая Гарри собрать подарки. – От твоих поклонников. - Поклонников? - Да. В субботу твой первый матч за Слизерин, помнишь? - О. – Гарри никогда не получал подарков от гриффиндорцев за игру в квиддич, а если бы и получал, то это наверняка было бы после выигрыша, а не до. Поступали ли так до сих пор слизеринцы в его времени? Это ему было неизвестно. - Ну, давай, открывай. Если там есть записки, ты будешь знать, кому сегодня нужно кивнуть в Большом зале или на уроке. – Драко уселся в кресле. – Давай пропустим завтрак, тогда ты успеешь просмотреть их все. - Э, верно. Не каждый привык, чтобы с ним обращались по-королевски, знаешь ли, - с улыбкой сказал Гарри. - Естественно, - ответил Малфой, ставя несколько свертков вертикально. Гарри принялся разворачивать подарки. Несколько первых оказались различными видами сладостей, но все без записок. В одной продолговатой, обтянутой бархатом коробочке лежало четыре шоколадных снитча с золотым напылением. Когда Гарри вытащил одну, чтобы получше разглядеть, конфета распустила два крошечных сахарных крылышка и вспорхнула в воздух, зависнув напротив его лица. - Открой рот, - подсказал Драко. Гарри последовал совету, и маленький снитч влетел внутрь и осел на языке. Юноша раскусил конфету и почувствовал, как во рту разливается что-то терпкое. - Потрясающе, - проглотив, поделился он впечатлениями. Гарри хотел угостить Драко, но тот отказался, поэтому брюнет закрыл коробку крышкой, решив оставить ее на потом. Следующим подарком оказался граненный хрустальный флакон. Он имел при себе пояснительную записку, которая гласила, что специальный состав, находящийся в сосуде, предназначался для растирания мышц после матча. - Это от Уиттингтон, - сообщил Гарри, передавая карточку Драко. - Она несколько прямолинейна, тебе не кажется? – заметил Малфой, смотря на Гарри поверх открытки. - Что ты… а-а, ты думаешь, она намекает на то, что хочет, гм, растереть меня этим сама? Драко лишь выгнул бровь. Гарри взял последний, самый большой сверток, который был размером с его ботинок. Он был завернут в шелк зеленого цвета и украшен красивым бантом. Он развязал узел, и края шелковой материи, плавно скользнув в стороны, образовали на столе ровную гладь (наверно, ткань была специально так заколдована), открывая взору пару черных перчаток без пальцев со вставкой зеленого цвета на запястьях. Гарри взял их в руки. Кожа была мягкой на ощупь, места на ладонях были чуть утолщены, но так чтобы не мешать. И когда Гарри надел их, они сели по руке как влитые. Юноша огляделся в поисках записки, но ничего не нашел. - Кто бы мог послать такое? – поинтересовался он вслух. – Похоже на кожу, но… Драко провел пальцами по поверхности перчатки. - Напоминает, кожу двурога*, – предположил он, а затем осмотрел бант и шелковую ткань. – Хм…- Малфой резко сорвал ткань со стола, будто встряхивая ее от пыли, и на ней появилась сверкающая надпись. - «Добро пожаловать на наш факультет», - прочитал Драко вслух. – «Г.Л.». Они от Лестранджа, Гарри. – Он повернул материю к брюнету стороной с надписью, когда слова уже начали постепенно меркнуть. – Значит, Уиттингтон и Лестрандж. - Что мне сказать Хизер? - Пожалуй, лучше всего, если ты поблагодаришь ее, когда вы будете идти навстречу друг другу в коридоре. Но так как у тебя невероятно реалистично получается изобразить «забывчивость», когда тебе нужно что-нибудь говорить - «спасибо» будет вполне достаточно. А если она будет настаивать на «благодарности», что ж… - Драко поморщился, когда Гарри пихнул его в плечо. – Прекрасно! Разбирайся с ней сам! – Но вопреки сказанному он рассмеялся, а затем левитировал все подарки Гарри со стола к тому на кровать взмахом палочки. – Давай уже завтракать. Темноволосый юноша до сих пор гадал, не заключил ли Драко тайное соглашение с домовиками? Или же это такой своеобразный «комнатный сервис», когда, имея достаточно денег и влияния, можно договориться о чем угодно. Но этот вопрос перестал его донимать, стоило на столе появиться горячим свежеиспеченным круассанам, глиняному горшку со свежим маслом и яйцам всмятку. Он увидел Хизер только на ланче в Большом зале, и попробовал последовать совету Драко. Девушка сидела на противоположной стороне стола и на несколько мест дальше, что Гарри посчитал безопасным расстоянием. Он поймал ее взгляд и кивнул ей, напустив на себя, по его мнению, самый чопорный вид. В ответ она подмигнула ему и всезнающе, понимающе улыбнулась. «Черт побери! - мысленно взвыл про себя Гарри. – Я ведь даже не заговорил с ней, а она меня уже неправильно поняла. Чертовы слизеринцы!» Но эти чертовы слизеринцы заставляли его чувствовать себя королем мира, когда желали ему удачи, надевали нашивки с его именем (впрочем, как и с именами других игроков) и подливали ему тыквенный сок. Он еще даже не играл, а они придали ему уверенности в своих силах, заставили почувствовать себя совершенным, лучшим. Глубоко внутри он понимал, что если проиграет, то их отношение к нему совершенно изменится. Но Гарри был не из числа тех, кто страшится поражения. Интересно, настолько ли манера игры в 1926 году отличается от привычной ему, чтобы он мог допустить роковую ошибку? Хотя, это вряд ли. Здесь есть над чем подумать, но не особо заморачиваясь на этот счет. Если что и беспокоило Гарри по-настоящему, так это сегодняшняя отработка с директором, назначенная на вечер. «Если я пережил уроки окклюменции со Снейпом и то чертово перо Амбридж, то, несомненно, переживу и это», - думал парень. Он должен был явиться в кабинет Блэка ровно в семь часов. В шесть, на ужине, Гарри решил, что у него есть в запасе еще достаточно времени, чтобы успеть поесть и подняться по винтовой лестнице, ведущей в директорский кабинет. Без пятнадцати семь он уже повесил на плечо сумку с книгами и собрался было попрощаться с Драко, когда заметил, что с другого конца зала к ним приближается Уиттингтон. - О, нет, только не сегодня, - взмолился Гарри вполголоса. Драко никак не отреагировал на это, так что было неясно, слышал он его или нет. - Лестрандж хочет тебя видеть, - вполне ожидаемо сообщила она, когда подошла. Драко бросил короткий взгляд на Гарри. - Тебе лучше поторопиться на свою отработку, Поттер, - посоветовал он, поднимаясь со своего места. - Но… Драко послал ему предостерегающий взгляд. Но это было не то место, и не то время, чтобы спорить. Светловолосый слизеринец зашагал к выходу из Зала, и несколькими мгновениями позже туда же направился и Гарри. Когда брюнет достиг парадного холла, Драко был уже у лестницы, ведущей вниз. Неохотно, но Гарри пришлось повернуть к другой лестнице, которая уходила наверх, в кабинет директора. Когда он явился в назначенное место, то был, по меньшей мере, весьма удивлен, когда Финеас Найджелус Блэк первым делом пригласил его присесть в кресло. Гарри даже не сразу отреагировал, когда директор предложил ему угоститься чем-то из вазы со сладостями, хотя, как оказалось, это были всего лишь крошечные черные лакричные палочки, доказывающие, что он, без сомнения, был переодетым Дамблдором. Гарри отказался, почувствовав приступ боли при мысли о своем директоре. - Сперва небольшое дело, мистер Поттер, - заявил Блэк, садясь за свой стол. Затем он громко прочистил горло. – Сегодня я получил сообщение из Министерства. - Да, сэр? – Гарри почувствовал, как его захлестнула волна противоречивых эмоций. Если бы только у Министерства была возможность отправить его назад до отработки… но тогда бы он упустил квиддич. И Драко тоже. - Там до сих пор работают над вашей проблемой, и мне поручено сообщить Вам, что в следующий вторник сюда прибудет министерский служащий, дабы обновить магический запрет на разглашение. По-видимому, данное заклинание со временем ослабевает, поэтому они и собираются прислать сюда кого-то, кто обновит чары. – Блэк засунул лакричную палочку в рот и поджал губы, как будто ему не понравился вкус. - Я не замечал, чтобы чары ослабевали, сэр, - произнес Гарри. - Вы, что, их проверяли?! – воскликнул директор. – Пытались пренебречь здравым смыслом и логикой? Я понял сразу, как только увидел Вас, что Вы будете создавать проблемы – и, похоже, я оказался прав. - Нет, сэр, - быстро начал оправдываться Гарри. – Я вообще не пытался. Просто иногда он начинает действовать сам… - Прекратите нести чушь! Мне совершенно ясно, мистер Поттер, что Вам необходимо преподать урок. «Только не тритон-вместо-языка», - умолял про себя Гарри, когда Блэк взял свою палочку и обошел стол. - Мистер Поттер, по-видимому, сегодняшний вечер как нельзя лучше подойдет для того, чтобы хорошенько поработать над вашим послушанием. Будете следовать моим указаниям неукоснительно, иначе пожалеете о последствиях. - Да, сэр, - ответил Гарри, так и обмерев в кресле. - А теперь следуйте за мной. По каминной сети мы отправимся в Исправительную Комнату. Сумку оставьте здесь. - Директор протянул железную банку с дымолетным порошком и стал пристально следить за Гарри, пока тот брал горсть и заходил в камин. - Исправительная Комната, - напомнил Блэк с заметным удовольствием в голосе, что отнюдь не прибавило Гарри оптимизма. Спотыкаясь, парень выбрался из очага в черную, как смоль комнату. Он нащупал в кармане мантии свою палочку, но затем из камина вышел директор, и как только он ступил в комнату, на стенах тут же вспыхнула дюжина факелов. Это оказалась квадратная комната, размером с обычный класс, с характерными для подземелий необтесанными каменными стенами без окон и, насколько мог судить Гарри, без дверей. Вдоль двух стен тянулись полки из темного дерева и шкафы с выдвижными ящиками, а посередине комнаты стояло что-то сродни средневековым пыточным устройствам, включая дыбу** и Железную Деву***. «Они здесь выставлены для демонстрации,- убеждал себя Гарри. – Они здесь, чтобы напугать тебя. Он не может серьезно…» - Мистер Поттер, не будете ли так любезны передвинуться сюда. – Блэк указал на скрытое в тени место у стены между двумя держателями для негоревших сейчас факелов. Гарри сглотнул, когда понял, что на самом деле это были два наручника, прикрепленные к вбитым в камень цепям. Но пока они были неподвижны, и Гарри просто стоял примерно в футе (п/п: ≈30 см) от стены, повернувшись лицом к Блэку. - А теперь, будьте любезны, вытянете руки по бокам, параллельно полу. Ладонями вниз, пожалуйста. Гарри сделал, как было велено. - Стойте так, пожалуйста, - приказал Блэк. – Вы не должны двигаться, пока я не позволю. А сейчас, я уверен, Вы хотели бы узнать, что за наказание Вас ждет за неповиновение. - Да, сэр, - ответил Гарри, стараясь говорить не сквозь зубы. - Мне бы хотелось думать, что слизеринцы в особенности безоговорочно понимают остроту положения, которое обуславливает такое устройство нашей дисциплинарной системы, - растягивая слова, произнес Блэк. Палочку он держал за спиной, как обычно делал на занятиях. – За первое нарушение, совершённое сегодня вечером, Вы получите десять ударов по тыльной стороне руки. За второе, когда оно произойдет, последует десять ударов по внутренней стороне бедра. Гарри почувствовал, как к щекам приливает кровь, и уповал на то, что был уже достаточно раскрасневшимся от гнева, чтобы свалить все на этот факт; либо, что мягкий свет от факелов скроет его реакцию. - За третье нарушение… и Вы должны сознавать, что если дойдет до этого, Ваше наказание возрастет в геометрической прогрессии… хм, давайте подумаем. Что бы было наиболее подходящим в данном случае? – Он поджал губы, как будто долго и упорно размышлял. Хотя Гарри был точно уверен, что он уже заранее придумал наказания. – Ах, да, знаю. Вы будете на месяц отстранены от игры в квиддич. Гарри дернулся, но самообладание все же сохранил. Эта угроза, в отличие от Железной Девы, была куда более вероятной. - Да, Поттер, - подтвердил Блэк, понизив голос до злобного рычания, – я знаю, какой Вы «толстокожий». Кто знает, быть может, Вам бы даже понравилась небольшая порка. Гарри сглотнул, изо всех сил стараясь сохранить на лице бесстрастное выражение. Могло ли директору быть известно, что Драко шлепал его? - Да, я знаю, о чем Вы сейчас думаете, - промолвил директор, и Гарри немного расслабился, когда Блэк продолжил и стало ясно, что тот даже не догадывался, о чем на самом деле думал брюнет: - Вы думаете, что мне действительно известно Ваше больное место. Отстранение от квиддича станет для вас куда более болезненным наказанием, нежели обычная порка. Разве не так? «Он так говорит, как будто я уже проиграл, как будто он уверен, что это обязательно произойдет», - подумал про себя Гарри. Но все же он убедил себя в том, что у него просто разыгралось воображение. Руки уже начали уставать, и его мучило любопытство, что дальше Блэк намерен заставить его делать. Директор неотрывно смотрел на него несколько долгих мгновений. - Очень хорошо. – Затем он достал из внутреннего кармана своей мантии что-то, напоминающее два мраморных шарика. Один он положил в углубление между указательным и средним пальцами тыльной стороны правой руки Гарри. Второй он разместил аналогично, только на левой руке. – Я узнаю, если Вы уроните хотя бы один из них. А теперь, простите, но меня ждут другие дела, - с этими словами директор шагнул в камин и исчез. Значит, это было испытание. Он приказал ему не двигаться, и от Гарри зависело повиноваться или нет. Руки уже устали, мышцы плеч были напряжены, а боль только усиливалась. Та малость, что Гарри подчерпнул на уроках Блэка, по большей части относилась к формированию и воплощению волшебником своей магии. А это было борьба желаний. Точнее, борьба между его силой воли и его выдержкой. Существовал ли предел, после которого он уже чисто физически не сможет удерживать руки на весу? Парень подумал, что через несколько дней все равно свалится от голода или недостатка сна. Но отработка должна была длиться только этот вечер. Сколько часов ему предстоит простоять с вытянутыми руками, пока мышцы не выдержат? Через двадцать минут он стал признателен Блэку, что того нет рядом. Боль в плечах начала распространяться уже на локти. Чем дольше он так стоял, тем труднее становилось сохранять такое положение. Чем дольше длилось наказание, тем хуже ему становилось. И, кроме того, если он позволит шарику упасть, то ему опять же будет хуже, но уже в другом смысле. Гарри сжал челюсти. Но хуже всего будет, если Блэк получит подтверждение того, что был прав, - что Гарри, конечно же, сдастся. «Получается, как ни крути, мне все равно будет хуже при любом раскладе, - сделал вывод Гарри. – Если я пройду эту проверку, выиграю этот раунд, то он просто придумает что-нибудь другое. Разве не так?» «Но это не причина, чтобы сдаваться», - спорил он сам с собой. Юноша слегка сгорбился, выставив вперед сначала одно плечо, затем второе, но при этом сохраняя руки совершенно неподвижными. Нервы были натянуты до предела, и он знал, что прошел уже не один час. Гарри попытался отвлечься, думая о других вещах. Чем сейчас занимался Драко? Брюнет подавил желание дернуться. Вернется ли Драко на рассвете, будет ли его память снова «подправлена»? Гарри почувствовал, как в нем закипает ярость. Он должен быть сейчас рядом с Драко! Подозрения начали терзать его. А вдруг директор знал что-нибудь? Нет. Конечно же, нет. Он назначил отработку несколько дней назад, а Драко вызвали только сегодня вечером… Что, если он и Регулус Блэк действительно тайно встречались, и Редж удалял воспоминания Драко, чтобы защитить себя, как и предположил Драко? Имело ли смысл Гарри вмешиваться в это? Был ли Регулус Блэк влюблен в Драко Малфоя? Гарри внезапно сглотнул. А если да? Но какое дело Гарри до этого? Он зажмурился, поморщившись от боли в мышцах и издав стон разочарования. Руки дрожали, но шарики находились на месте. Сделав глубокий вдох, он постарался успокоиться. «Подумай о чем-нибудь другом». Он сосредоточил свои мысли на «Истории Хогвартса», которая осталась в его сумке в кабинете директора. Если бы только он мог почитать ее сейчас. Какие секреты замка она могла бы поведать ему? Может, они могли бы прояснить его ситуацию? А если даже и нет, то это было бы много лучше, чем просто стоять тут и мучаться, потому что директору вздумалось побыть настоящей занозой в заднице. «Вот о чем думай, Гарри», - приказал он себе, и даже в голове эта мысль была озвучена голосом Гермионы. Он находился тогда в коридоре перед классом зелий. Тем самым классом зелий, который до сих пор использовался в его времени, как и десятилетиями, может, даже столетиями до этого. Гарри был уверен, что Крэбб не сделал ничего, кроме того, что толкнул его. Он не заметил ни заклинания, ни проклятия, да и не сказать, чтобы Крэбб уж слишком изящно накладывал чары. Там была картина. Пустой пейзаж. Гарри слегка выпрямился. А интересно, эта картина сейчас в замке? Он не замечал, да и специально не проверял. В конце концов, была ли там сама ниша? Он не спускался туда с того самого времени, как его перевели с зелий на теорию магии. И сейчас Гарри осознал, насколько был глуп, не пойдя туда, чтобы проверить. «История Хогвартса» упоминала о некоторых периодически появляющихся коридорах, и Гарри выяснил, что большинство из них находилось в заброшенных частях замка. Иначе бы его обитатели постоянно пропадали. Единственным студентом, который исчез в его времени, был Монтэгю. Гарри не был знаком с ним лично, но знал, что тот пропал в исчезающем шкафу. В том самом, через который Драко, другой Драко, провел в школу Пожирателей Смерти. Эта мысль словно вызвала цепную реакцию: он вспомнил о Дамблдоре, крестражах, Снейпе, и снова о Малфое. Где он сейчас? Гарри решил, что, скорее всего, со Снейпом и Волдемортом терроризировал магглов, варил зелья, сеял всеобщую панику… Теперь боль достигла боков. Хотелось бы знать, сколько времени уже прошло. Интересно, сможет ли он убить Снейпа, когда подвернется такая возможность? Правда, чтобы воспользоваться этим шансом, для начала ему придется хотя бы вернуться в свое время. Гарри был решительно настроен во что бы то ни стало осмотреть коридор перед классом зелий, как только сможет. Если картина окажется портретом, он мог бы даже разузнать обо всем у ее обитателя. Теперь, когда он был полон решимости действовать, вынужденное бездействие стало казаться еще более тягостным. Гарри предположил, что прошло около двух часов. Он начал покрываться испариной, а руки – дрожать, словно сами по себе. Парень снова повел вперед плечами, попеременно то напрягая, то расслабляя мышцы в занемевших руках, чтобы хоть немного разогнать кровь. Блэк никогда не вернется. Он намеривался оставить Гарри гнить здесь навечно. Поттер потряс головой. Откуда взялась эта бредовая мысль? Он посмотрел на маленькие мраморные шарики. Может, это они были так зачарованы, чтобы ввергать его в пучину безысходности? Или же просто все нарастающая боль мешала мыслить здраво? Борьба с самим собой, напомнил себе Гарри. Если что и было у него всегда, то это сила воли. Его недавние «подвиги» с беспалочковой магией доказали это. Беспалочковая магия… Гарри было известно, что волшебники не умеют летать без метел или других зачарованных предметов, например, ковров, но они могут левитировать себя примерно на пять футов (п/п: ≈1,5 м) над землей. Он узнал об этом не из учебника Блэка, а из «Квиддича сквозь века». К тому же, применив кое-что из теории магии… смог бы ли он без палочки приподнять свои руки, но не переусердствовать и не взлететь в воздух, а просто уменьшить напряжение? Блэк сказал всего лишь не двигаться, а о применении магии он ничего не упоминал... «Сработает ли Вингардиум Левиоза?» Гарри задумался. Вроде бы, эти чары чаще применялись к предметам, а не к самому себе. А что, если левитировать шарики и дать рукам возможность отдохнуть? Нет, он мог бы слишком сильно сдвинуть шарики, и, кроме того, ему доставляло удовольствие думать, что он мог бы побить Блэка в его же собственной игре - если у него получится поддерживать свои руки при помощи левитации, то формально, он все еще следовал бы приказу не двигаться. Теперь дело оставалось за малым – решить, как именно это сделать... Гарри стал напряженно думать. Он уже успел прочесть к этому времени половину учебника по теории магии и знал, что, в принципе, должен быть в состоянии создать подходящее заклинание. Так, а было ли общее слово для тех заклинаний, что нацеливают на самого себя? «Ипсум» (п/п: ipsum – лат. «само»), - это определенно подходит больше всего. «Эго» (п/п: ego – лат. «я») тоже, но «ипсум», вроде, более общее… Будет ли работать «Ипсум Левиоза»? Или «Левиоза Ипсум»? И вообще, почему заклинания произносятся на латыни? Он вспомнил, как однажды Тонкс сложила его чемодан, хотя и как попало, простой командой «собраться!» Вспоминая, какие результаты это дало, он отбросил идею применять сейчас что-либо на английском. Значит, латынь. Если «Ипсум Левиоза» подняло бы его, что ему стоило левитировать только свои руки? Как, черт возьми, будут «руки» по-латински? Гермиона, наверное, знала. Он снова погрузился в размышления. Ну, «рука» была вроде «ману» или «мано», правильно? Как мануальная терапия. Итак, «Ипсум Манус Левиоза». Он облизал губы и попытался успокоить себя вслух: - Все будет в порядке. – Гарри закрыл глаза и сосредоточился на длине и весе рук, ощущая боль более остро. – Ипсум манус левиоза, - нараспев произнес он и затем резко открыл глаза. Сработало. Действительно сработало. Он понял, что тяжело дышит – и из-за приложенных усилий, чтобы заклинание сработало, и из-за осознания того, что он теперь мог свободно двигать грудными мышцами. Его руки были невесомыми, к тому же Гарри мог контролировать их положение и удерживать строго параллельно полу, исключая саму возможность падения шариков. У Гарри непроизвольно вырвался смешок. На отработке у Блэка он узнал, вероятно, только лишь еще больше по теории магии, чем когда-либо до этого. Интересно, а получится ли у него сделать то же самое в следующий раз, но невербально? В этом ведь есть смысл, не так ли? Все же аппарируют, не произнося заклинания, разве это не то же самое? Отличие состояло лишь в том, что аппарация – разовое явление, вы применяете его, и потом оно заканчивается. А эти чары требовали от него постоянной концентрации и внимания. Плюс ко всему, также требовалось следить и за шариками. Вот если бы ему еще и нос удалось почесать! Но как бы он ни старался, у него не вышло создать зудоизбавляющее заклинание. Он перебрал в голове все стратегии по квиддичу, попытался вспомнить каждого семикурсника (и тех, кто уже закончил школу) из Слизерина, и даже составил в уме письмо для Гермионы. Гарри не знал, сколько времени он тут еще простоял, но когда юноша услышал свист из камина, то быстро пробормотал «Финитэ Инкантатум», и его руки внезапно словно налились свинцом. Тут же вернулись и дрожь, и боль. Гарри зевнул, чтобы на глазах выступили слезы и тем самым придать себе еще более страдальческий вид. Блэк перешагнул через каминную ограду, стряхивая с мантии золу. Он долго и пристально смотрел на Гарри, и брюнет отвечал ему тем же. - Вы должны испытывать куда более значительную боль, мистер Поттер. - Да, сэр, - ответил Гарри. И это было правдой. - Вы больше не будете дерзить в моем кабинете. - Да, сэр. - Вы будете вести себя пристойно, как и подобает выпускнику Хогвартса, и станете блестящим примером для всей магической Британии. - Да, сэр. Блэк резко сдернул с рук Гарри оба шарика и засунул их в карман. Мужчина подозрительно сощурился, но все же неохотно произнес: - Можете опустить руки. - Спасибо, сэр, - ответил Гарри для приличия, и лишь затем опустил руки. Ему пришлось закусить губу, чтобы не закричать. Он не ожидал, что испытает боль, но этого, по-видимому, ожидал Блэк, потому что его глаза заискрились злобным удовлетворением. - Поторапливайтесь, мистер Поттер. Уже около полуночи, и для Вас было бы нежелательно попасться после отбоя в коридоре. Я не единственный у кого есть право пользоваться этой комнатой… Вернувшись в кабинет директора, Гарри обнаружил, что с трудом может поднять свою сумку с книгами. Он сумел перекинуть ее через плечо, но измученные мышцы сразу же отозвались жуткой болью. Парень мог поклясться, что слышал, как скрипят кости и сухожилия. Оказавшись вне кабинета, он сразу же направился в сторону подземелий так быстро, как только мог. Когда Поттер спустился по лестнице, искушение достать плащ-невидимку и исследовать коридор перед классом зелий было очень велико. Но там сейчас, должно быть, темно, да и директор был прав, - попасться крадущимся около кабинета ничего не стоило. К тому же Гарри хотелось проверить, вернулся ли Драко. Когда он приблизился к тому месту в коридоре, где находился вход в слизеринские комнаты, то заметил фигуру человека, закутанного в мантию и облокотившегося на стену. Сначала он решил, что это Драко, но когда подошел поближе, то понял, что ошибся. Это была Анисэтт Фогг. - C тобой все в порядке? Испуганно вздрогнув, девушка проснулась. - О, Гарри! – Она потерла глаза. – Я не понимаю, в чем дело! Проход не открывается. - Что? Этого не может быть. – Гарри сам назвал пароль и шагнул вперед. Каменная стена как была каменной стеной, так ею и осталась. Единственное, чего он добился – это боли в плече, которым стукнулся об нее. Гарри попытался поднять руку, чтобы достать из кармана мантии палочку, но сразу же застонал. Парень сделал глубокий вдох и предпринял вторую попытку, стиснув от боли зубы. То, что они находились в нужной части коридора, не подлежало сомнению. Гарри вдруг посетила беспокойная мысль, что, возможно, целое слизеринское общежитие перенеслось в другое время тем же способом, что и он. Но это казалось нелепым. - Что нам делать? – заскулила Анисэтт. – Мы не можем оставаться здесь целую ночь. Гарри задумался. К кому можно было бы обратиться, так это, безусловно, к Лестранджу. Его кабинет и комнаты находились поблизости, и он являлся деканом их факультета… А вдруг он создаст этим проблемы Драко, если блондин обнаружится там? Гарри так и стоял, раздумывая, стоит ли идти к Лестранджу, когда услышал эхо приближающихся шагов. Что ж, если это кто-то из учителей с ночным обходом, то их вряд ли удастся обвинить в том, что они не могут попасть в свои спальни. Кроме того, у Гарри было надежное алиби, если, конечно, директор не станет лгать о таких вещах. Но это оказался не учитель. С трудом передвигая ноги и цепляясь за стены, чтобы не упасть, к ним приближался Малфой. - Драко! – Гарри бросился к нему, когда понял, что блондин на грани обморока. - О, привет, Гарри, - сказал Драко, слабо улыбнувшись. – О, и Анисэтт, - он насилу улыбнулся шире. Анисэтт крутилась поблизости, и Гарри не знал, что она подумала. - Э, он пьян, - соврал Поттер. Он хотел перекинуть одну руку Драко через свои плечи, но не был уверен, что его собственные руки при этом не отвалятся. Гарри сумел подставить плечо под мышку блондина, и тот сам положил руку, как ему было удобно. Затем он дотянулся до своего противоположенного плеча, чтобы удержать Драко за руку, и они направились к неподдающемуся входу. Но когда они дошли туда, пароль так и не сработал. Гарри попробовал снова, да и Анисэтт тоже. Они переглянулись друг с другом и безнадежно пожали плечами. - В чем дело? – спросил Драко, пытаясь стоять самостоятельно. – Пароль изменился? - Мы не знаем, - ответил Гарри. - Дай я попробую. - Драко оперся рукой о грубый камень и пробормотал заклинание. Неожиданно он провалился вперед, когда в стене появился проем. – Ну, в этот раз сработало. – Он вошел, спотыкаясь. Гарри и Анисэтт снова обменялись взглядами, но решение этой загадки придется отложить до утра. Он жестом предложил ей войти первой, а затем, в последний раз, на всякий случай, оглядев коридор, шагнул внутрь сам. [В следующей главе: Драко облегчает страдания Гарри.] * Животное, чей истолченный рог Гермиона похищает из кабинета Снейпа, чтобы приготовить многосущное зелье («Гарри Поттер и Тайная комната»). Bicorn (иначе bycorne) - персонаж старофранцузской басни: похожее на корову чудовище, питающееся терпеливыми мужьями и всегда хорошо упитанное, поскольку имеет вдоволь пищи; симметричный персонаж той же басни - chichevache (букв. "тощая/скупая корова") - питается терпеливыми женами и всегда лишь кожа да кости. Стихотворение на эту тему (Bycorne and Chichevache) есть у английского поэта XV в. Джона Лидгейта. Chichevache (в русском переводе "Чичвача") упоминается в "Кентерберийских рассказах" Чосера. ** Дыба - орудие пытки, состоящее из 2 столбов, вкопанных в землю и соединённых 3-м столбом, к которому привязывали и на котором растягивали истязуемого. Применялась в 14-18 вв. в странах Европы и в России. *** Железная Дева - орудие смертной казни в эпоху инквизиции. Представляло собой стальной шкаф в виде женщины. Осужденного ставили в него, шкаф замыкали, и острые длинные гвозди, которыми была усажена внутренняя поверхность груди и рук железной девы, вонзались в тело и приводили к смерти.