так должно было быть.

      Он бы потерялся среди этих серых домов. Вышел за тонкую грань между крышей и небом, расстегнув перед этим пуговицы пиджака, что бы выйти за грань красиво. С элегантностью впечататься в мокрый от свежего дождя асфальт и частицами разойтись по улицам Нью-Йорка.       Он бы ушел в гряду громадных книжных полок с аккуратными рядами заумных изданий пыльной литературы. Туда, в самую глубь никем не посещаемого отдела и расфасовал себя по кусочкам за книгами, что бы никто точно не нашел. Или толкнул бы один из тяжелых рядов, и они бы поочередно сложились, словно хрупкое домино.       Но сегодня дает себе еще один шанс. Дает еще один шанс на удачную укладку, делая ее с утра перед работой, простаивая драгоценными минутами пред зеркалом с лаком и расческой. Дает еще один шанс подаренному на какое-то рождество одеколону с ароматом имбирного пряника и чего-то искристого. Дает еще один шанс тихому полупустому вагону метро, которое катится стабильно по самой дальней ветке огромной сети метрополитена. И каждый раз ему кажется, что в этот раз все лучше, чем он ожидал. И почему бы и нет.       Чон Хосок ослабляет галстук. Сняв очки в тонкой круглой оправе, мужчина сел обратно за стол. Только что закончив очередную лекцию, он остается в помещении один.       Вдруг вдали аудитории раздались легкие шаги. Не поднимая глаз на источник звука, мужчина прикрыл веки и устало потер виски. - Ты ведь так и не выгнал его? – произнес хриплый, неподходяще к внешности юноши, голос. Выражающий глубокую силу говорившего, которой в нем не было ни капли. Спустившись легко с полупустым рюкзаком на плече наперевес, он остановился перед столом Хосока.       Мужчина поднял глаза. В Техене что-то дрогнуло, он давно не видел такого выражения лица у него. Сжав лямку рюкзака, парень продолжил: - Я не был у тебя уже неделю. У тебя все хорошо? Почему он появился так просто, ни о чем не предупредив? И почему я должен был собрать монатки и валить, словно не должен был находиться с тобой тогда?       Техен говорил все громче и громче. В нем кипела на медленном огне злость. - Просто… Прости, я очень виноват перед тобой, - сокрушенно обронил голову Чон, потирая оправу очков. - Ты ничего не сделал дурного. Но какого черта ты позволяешь ему вот так пропадать месяцами, а потом заявляться к тебе домой, как ни в чем не бывало? То, что между нами было, что, ничего не значит? Я уверен, что ты не просто так решил найти себе новую пассию, пока старая где-то шляется.       Ким старался быть спокойным. Пока выходило неплохо. - Понимаешь, он еще не принял меня таким, какой я есть, и каким принял ты. Он просто не верит, что я не могу любить одного человека. Думает, что это все моя «шлюховатость» или типа того. - Значит, он просто не ценит тебя, разве нет? - Нет, ты не прав. Понимаешь… он не такой подонок, каким ты его себе представляешь. Я люблю его. И тебя тоже. Обоих, блять. В прошлый раз он выжил такого, как ты, за месяц. За месяц, понимаешь? Он просто позвонил мне и сказал, что я не стою этого мозгоебства, с которым ему приходится мириться с Юнги в одном доме. Ты просто решишь бросить это все, как и остальные.       Секундная тишина. Техен треплет свои волосы, царапает пальцами поверхность деревянного стола. - Я справлюсь. Обещаю, что справлюсь. Мне все равно, какой он человек, сколько он до этого людей вытравил из твоей жизни. Я не могу быть на таком расстоянии от тебя.       Хосок встал из-за стола, и, обойдя его кругом, прижал юношу к себе. - Ты идиот, знаешь об этом?       Техен по-щенячьи смеется в шею мужчине и тот кожей чувствует улыбку-оскал. - Мне все об этом говорят, не переживай.       Хосок целует безумно тепло и доверчиво прячет нос в ворот свитера. А Техен сжимается изнутри, потому что такого идеального лишь беречь и пылинки сдувать.