так должно было быть.

В шуме полного людьми вокзала почти не слышно и так неразборчивого       сообщения о приближении поездов. Из полупрозрачного потолка здания видно темно-синее, будто густые чернила, небо. Беспощадно падал снег, кружа в воздухе. Если бы не городской шум, не кричащие улицы, не шум в самом Юнги, не позволяющий наслаждаться любимым временем года, он бы мог сейчас дремать до своего поезда.       Но устало протирая покрасневшие глаза под стеклами круглых очков, мужчина нервно дергал ногой в такт гремящей музыке в наушниках и каждые десять минут перепроверял данные на своем билете – верно ли время, дата, и туда ли вообще. Но сухие ровные буквы не выражали ровным счетом ничего.       Внутри царил какой-то непривычный шум, мешающий сосредоточиться даже на музыке.       Раньше он был уверен, когда уезжал и возвращался.       Теперь этот мальчишка не оставляет ему этой уверенности. Что будет, когда Хосок снова вернется домой? Позаботится ли Техен о нем?       Он впервые сожалел, уезжая снова на неопределенный срок. Хосок, конечно, поймет, что Юнги не может сидеть на месте. Ему нужно это, как воздух. Он будет так же писать смс-ки каждый день и говорить одеваться теплее и брать на улицу тот шарф, который он ему подарил на Рождество.       Юнги сам не понимал, чего хотел. Он усомнился, да, наконец усомнился в том, что считал верным. Это не столько удар по его самолюбию, сколько еще тысяча вопросов о том, что же будет дальше?       В этих мыслях прошло еще двадцать минут. Наконец, приближалось время прибывания поезда. Поднявшись с насиженного стула в душном зале ожидания, Мин перехватил легкую сумку, поправил очки на носу, натянул шарф до самого носа и неуверенно пошагал в сторону выхода к перронам. Только приблизившись к тяжелым прозрачным дверям, Юнги почувствовал резкое движение сзади.       Техен резко развернул его и тут же, взяв за шкирку, будто котенка вывел из стремящейся на выход толпы. Юнги не сопротивлялся лишь потому, что не хотел выяснять отношения в толпе.       Мин еще не видел мелкого таким злым. Щеки юноши пылали, волосы растрепались под большой нелепой шапкой, пальто было расстегнуто, а шарф едва обматывал белую шею, свисая до самых ступней с одной стороны. «Хосок негодовал бы» - про себя усмехнулся Юнги. Техен сжал зубы и теперь точно напоминал оскалившегося щенка. - Так ты все-таки снова бросишь его, да?! - Только не кричи, прошу тебя, я не хочу лишнего внимания. Я уже все с ним обговорил. Тебе не о чем беспокоиться, - начал было Мин, но парень снова его перебил. - Почему ты ничего не сказал мне?! Мин выпал в осадок. О том, чтобы посоветоваться с Техеном, у него и мыслей не было. - М, отлично, видно, не особо то и думал обо мне. Только начали жить как нормальные люди, ты опять куда-то сваливашь! Ты подумал о Хосоке? Ты, блять, видел его в тот вечер, когда так обещал вместе отпраздновать, а сам слинял черт знает куда?! Ты знаешь, что он разогревал ужин четыре чертовых раза, а? Ты знаешь, как он переживал?! А ты знаешь, как он скучал, когда ты пропал на полгода?! Он любит тебя больше жизни, так какого хера ты снова пускаешься хер знает куда, даже не сообщив, где будешь? А вернувшись, снова заявишься, как ни в чем не бывало?! Он, блять, лежит сейчас там и думает. Что остался совсем один. Или тебе просто удобно сейчас снова кануть на дно, да?!       Парень стер снятой перчаткой сырую дорожку с щеки. Его губы дрожали.       Мин никогда не думал, что будет так сожалеть, уезжая куда-то вновь. Быстро, что бы мелкий не успел вырваться, он прижал его, зарываясь пальцами в волосы на затылке и держа так крепко, как мог. На попытки младшего вырваться тот лишь сжимал объятия еще крепче. - Успокойся. Я все понимаю. Ты ведь тоже боишься остаться один в таком положении.       Техен утих, мысленно думая, как бы он препарировал тело Мин Юнги после убийства. - Мне тоже тяжело. Но я вынужден это сделать, прошу, пойми меня. Иначе я могу подвергнуть вас двоих опасности. Не вникай, но это правда важно. Я просто пешка. Позаботься о нем, прошу. Позаботься и за меня. Передай ему…       Техен словно канул в пропасть. Горло сжало будто тисками, дыхание стало невыносимо тяжелым. Губы Юнги отдавали солью дешманских крекеров из автомата и мятной жевачкой и дрожали, будто тот целовал его в первый и последний раз. Ким осторожно провел кончиками пальцев от подбородка до скулы, прижимаясь ближе. Он понял, что тот хотел сказать. От этого сдерживаться стало тяжелее. Отвечая на поцелуй со всей смелостью, что только в нем была, Ким желал потом не жалеть об этом никогда. - Передай это ему. Пожалуйста. Я вернусь как можно скорее, постараюсь. Даже если пройдет год, два, хоть десять, я вернусь, - шептал мужчина, сжимая скулы юноши и прижимаясь своим лбом к его до боли.       Техен мог поклясться, что в тот момент Мин Юнги утер слезу рукавом куртки, но предпочитает думать, что ему показалось. Иначе это точно сломает что-то в нем.       Юнги без слов поправил шарф под пальто парня, застегнул его, отряхнул воротник от снега и натянул шапку плотнее. В последний раз быстро обняв Техена, он быстро развернулся и пошагал в толпу, быстро с ней слившись. Никто, кажется, ничего и не заметил.       Ким стоял, прикасаясь к своим губам осторожно и стараясь думать о том, как быстрее ему доехать от вокзала до больницы. Ему есть, что передать Хосоку.