***
POV Харли
Twenty One Pilots — The run and go Два огромных наводящих страх ока сверлят во мне дыру прямо между глаз, которые по сравнению с глазами противника кажутся ничтожно маленькими, хотя сейчас я вся в сравнении с ним выгляжу, как крошка. Парень прижимает меня к стене, не давая зазора для побега, в этот момент мне кажется, что я стою на грани, опасной грани между прошлым и будущим. Если сейчас выяснится, что я незаконно выступаю на гонках, представляясь парнем, наступит конец моей недолговечной карьере, хорошим отношениям с родителями и счастливым грезам о мире спорта. Страх полностью парализовал мое тело вплоть до кончиков пальцев и клеток мозга, да, думать у меня сейчас выходит хуже всего, но я понимаю, что если не попытаюсь вырваться, живой меня можно будет назвать с натяжкой. Начинаю изворачиваться и брыкаться, только все мои попытки терпят головокружительное фиаско, парень настолько крепко держит меня, что даже руками махать я могу с трудом. А самое страшное, что я узнала причину потери миллиона клеток моей нервной системы. Эти черные волосы, чарующие карие глаза и привлекательную щетину я теперь ни с чем не спутаю. Как меня угораздило попасть в одно спортивное общество с преподавателем моей младшей сестры? И как вообще учитель рисования может быть гонщиком? Теперь это все уже не важно, сейчас брюнет раскроет мою тайну, а я до конца жизни буду ненавидеть кареглазых парней. Я видела, как он смотрел на меня в кабинете рисования — с явным интересом, тогда этот парень мне не казался таким страшным, а даже наоборот, очень даже милым и приветливым. Но боязнь быть раскрытой сильнее всего остального, поэтому я лихорадочно хватаюсь онемевшими пальцами за рукава его кожаной куртки, как за последний проблеск надежды на спасение. Брюнет что-то яростно говорит мне, но из-за ужаса я нахожусь, как в вакууме, и не могу разобрать ни слова. Тогда кареглазый трясет меня, как безвольную тряпичную куклу, и протягивает руку к моему шлему, чтобы снять его. Я начинаю прощаться с жизнью, с моим «малышом», к которому я прикипела за последние четыре года, даже почему-то вспоминаю Зика, хотя, причем здесь он непонятно. Шумно втягиваю воздух и закрываю глаза, готовясь к самому худшему исходу этой ситуации. В этот момент мимо проходит незнакомый парень, который в замешательстве останавливается и поворачивается лицом в нашу сторону. На его лице мелькает не меньше десятка эмоций, некоторые кажутся даже неуместными. Недоумение сменяется брезгливостью, а вслед за ней появляется радость. — Что, Малик, как в школе, решил выбить из бедняги деньги? — парень перекладывает из одной руки в другую свой шлем красного цвета и с издевкой буравит взглядом спину моего ненавистного противника. Его появление становится настолько неожиданным для брюнета, что он впадает в ступор и, развернувшись в сторону голоса, ослабляет свой смертельный захват, расцепив пальцы. Для меня это становится огоньком надежды, я выдыхаю весь воздух, который втянула в себя, отчего стекло моего шлема заволакивает непроницаемой пленкой. Пихаю парня в грудь со всей силы, которая у меня еще осталась, и бегу к выходу. Стоп! По-моему я бегу не в ту сторону, выход в противоположном конце от места «публичной казни». Слышу приглушенные возгласы перепалки между брюнетом и «моей спасительной соломинкой» в лице того незнакомого мне гонщика. Мысленно благодарю небеса за то, что послали мне его, значит, ангел-хранитель пока не забил на меня. Хотя уже давно мог это сделать, ведь я постоянно попадаю в неподобающие для леди обстоятельства. Пьяное состояние после очередной вечеринки у Зика приводило к синякам под глазами и оправданиям перед родителями. Увлечение мотоциклами — к ссадинам, синякам и снова оправданию перед родителями. Но ангел-хранитель не оставлял меня, помогая выпутываться, даже из самых, казалось бы, безнадежных ситуаций. Во времена, когда в мою жизнь пришла любовь к мотоциклам, я тайком от родителей подговаривала Зика с его лучшим другом отвозить меня за город. Там, на безлюдных просторах бывших поселений индейских племен я училась управлять самым лучшим видом транспорта, как мне тогда казалось, в общем-то, я так считаю и сейчас. Шестнадцатилетняя хрупкая девчушка, какой я была, усаживалась на огромный байк, который Зик помог мне выкупить у одного пьяницы в трущобах на окраине, и из-за которого меня почти не было видно, и неслась навстречу ветру. Я никогда не забуду то первородное ощущение настоящей жизни и свободы, которой мне так не хватает в мирском существовании. Для всех я хорошая примерная девочка, покорно исполняющая все наставления родителей. Только Зик и моя лучшая подруга Беверли знают меня другой, такой, какая я есть в глубине души — девчонкой способной на отчаянные поступки. Когда в мои волосы вплетаются порывы ветра, из груди вырывается крик радости, а руки подрагивают каждый раз, когда я сжимаю в руках руль, в эти моменты я понимаю, ради чего стоит жить и терпеть все несправедливости. В один из таких выездов за город я попала в небольшую аварию. Тогда я только пыталась привыкнуть к изменениям в своей жизни, я села на мотоцикл, как обычно, и завела двигатель. Выехав на дорогу, я начала набирать скорость, но неуверенность при езде на таком виде транспорта может сыграть злую шутку, им управлять легче, когда скорость больше. Но я побоялась разгоняться слишком сильно, за что и поплатилась, мотоцикл круто повело в сторону, а я, испугавшись, отпустила руль. Проехав еще пару метров, я и мое средство передвижения оказались на некотором расстоянии друг от друга. Я не столько получила увечья, сколько перепугалась до чертиков. Я лежала и боялась пошевелиться, щупая дрожащими пальцами пустынную рыжеватую землю, выжженную очередной засухой. Небо крутилось в нескончаемой круговерти, а дыхание вторило сердцу, которое от страха стучало с интервалом в минуты три. Да, я испугалась, но желание впустить в свою жизнь ни с чем несравнимые эмоции, не исчезло никуда, а даже наоборот, укрепило свои позиции. Единственное, чего я боялась, это осуждения отца, поэтому до сих пор скрываю свое пристрастие. А в тот день мне пришлось оправдываться о причине своих синяков и ссадин на руках и ногах, соврав, что экзамен в школе был очень трудным. — Какого хрена, ты всегда портишь мне жизнь и лезешь не в свое дело, Джонас? — слышу я раздраженный голос парня, который схватил меня, кажется он сейчас действительно зол и расстроен. — Да что я опять сделал?! — кричит в ответ мой спаситель, хоть он этого не понимает, но я могу сказать «спасибо» тебе, Джонас. — Я почти раскрыл этого гребаного новичка, а тут ты, как обычно, — волнующий голос брюнета срывается на хрип. — Бесишь, придурок! Оппонент не успевает ничего ответить парню, я слышу лишь, как Малик, вроде так он представился, сплевывает и уходит. Надо скорее уносить ноги, пока он не поймал меня второй раз, боюсь, что тогда меня некому будет спасти. Еще раз «спасибо» тому парню, если бы вскрылась правда, мои родители не пережили бы этого, а в особенности отец, грезивший о моем прекрасном будущем в его фирме. Он спит и видит, как я в строгом элегантном костюме веду переговоры с иностранными инвесторами, только мне это совсем не интересно, мне по душе чувство адреналина и рев толпы. Родители… Мой отец кичится нашим положением в обществе и «родовым» богатством, как он его называет. Наши предки были первыми поселенцами на просторах Колорадо в эпоху «золотой лихорадки». Быстренько сколотив состояние на продаже «огненной воды», наш прапрадедушка Джон Дейс открыл несколько салунов и построил себе роскошный особняк, слишком роскошный по тем временам, в нем мы живем в настоящее время. Но он оставил после себя не только богатое наследство, но и многочисленное потомство, к слову сказать, довольно-таки успешное. Мой отец владеет крупнейшей транспортной компанией города, которая известна во всем штате и за его пределами. Я горжусь им и нашей историей, но я хочу написать свою историю, без посторонней помощи. Бегу, спотыкаясь и не разбирая дороги, мне хочется побыстрее выбраться отсюда, от перенапряжения уже становится душно и жарко, я стаскиваю свою ветровку, сжимая ее в руках до побеления пальцев. Такое ощущение, что этот кошмар никогда не закончится, наконец, замечаю свой мотоцикл, стоящий у долгожданного выхода. В этот момент меня кто-то резко хватает за руку и дергает в сторону, прижимая к ограждению. Ну вот, неизбежное все-таки настигло меня, хочется провалиться сквозь землю. Зажмуриваю глаза, не знаю, что за чувство сейчас во мне, страх или отчаяние, а может что-то еще, но оно точно не доставляет удовольствия. Не понятно почему, но вспоминается, как в детстве меня приучали к горшку, я долго не могла понять, что от меня хотят родители, и делала все наперекор им. Пока папа не придумал ничего умнее, как напугать меня, посадив предварительно на горшок. Правда я еще несколько месяцев делала все по-своему, зато с тех пор я ненавижу все виды карнавальных масок и все фильмы с их использованием. Черта делать что-то наперекор остается со мной по сей день, из-за чего я часто сама страдаю. Так как уже пару минут ничего не происходит, решаюсь открыть один глаз, вдруг я уже в обмороке. Не успевая за потоком в моей голове вариантов спасения, медленно открываю глаза и вижу перед собой счастливую физиономию Зика. — Господи, Зик, ты напугал меня до полусмерти, — облегченно выдыхаю я, легонько толкая его в плечо, похоже после этого дня на моей голове появятся седые волосы. — Небось, штаны пора менять, как в детстве? — язвит парень, хохоча во весь голос, так, что воздух вокруг нас сотрясается. Постоянно мне припоминает тот случай, мой лучший друг знает обо мне все, в прямом смысле. — Ты как будто задолжала денег, а не выиграла гонку. — Нет времени все объяснять, нужно как можно быстрее убраться отсюда, — шикаю я на него, потом хватаю за руку и тяну изо всех сил к мотоциклу, отчего его темные дреды забавно подскакивают вверх. Хватит с меня на сегодня стрессов, пора расслабиться и отдохнуть. Несмотря, бросаю другу шлем и слышу, как он чертыхается, просто времени реально нет. Запрыгиваю на свой «сузуки» и киваю Зику, наблюдая, как он с трудом надевает шлем на свою шевелюру и садится сзади, теперь можно домой.***
— Ну, что дальше то было? — Зик забывает про свой бутерброд и двигает старый стул на колесиках, который он притащил из дому, ближе ко мне, чтобы узнать подробности моей сегодняшней нервотрепки. — Потом появился еще один парень, и мне удалось убежать, — забираю у него сэндвич и откусываю здоровый кусок, замечая, как брюнет недовольно хмурит брови. — Но я нереально сегодня трухнула, это факт. — Зато выиграла вторую гонку, — усмехается парень, потом прокатывается до стола и возвращается обратно с новым бутербродом и огромной кружкой чая. — Ты везунчик, Ди, не забывай об этом, все ведь обошлось. — Мое везение будет действовать до поры до времени, — ворчу я, обиженно надувая губы и выхватывая у друга кружку. — Тем более он преподает в школе у Беллы, этот парень точно узнает меня. — Да нет, не узнает, просто будь собой и все, — Бейлор подмигивает мне и, взъерошив мои торчащие волосы, достает гитару. — Ты ведь не можешь постоянно бегать. Кстати, как Белла? Ей нравится в этой школе? Может просто сменить ее? — Если бы все было так просто, но не я решаю, где ей учиться, — обреченно вздыхаю, наблюдая, как Зик перебирает пальцами тонкие струны. Обожаю, когда он так делает, мой друг очень талантлив, но пока, ни один из крутых продюсеров их не заметил. А я все равно верю, что когда-нибудь Бейлор будет знаменит на весь мир. Я часто прихожу и сижу вот так в сторонке, слушая прекрасную музыку и забывая о своих проблемах. Каждый раз, когда этот клевый парень берет в руки гитару, в его серых глазах загораются одурманивающие искорки, а в воздухе рождается очередной шедевр, от которого можно потерять голову. К слову сказать, от Зика тоже можно потерять голову, но для меня он самый лучший друг, навсегда. Почти все свободное от учебы время я провожу либо на своем мотоцикле, либо у Зика в гараже. Отец Зика построил огромный гараж, как будто знал, что его сыну вздумается организовать здесь рок-группу. Бейлор не захотел делать студию в доме, хоть он и раздолбай, но мамины нервы дороже, а в этом ангаре и звучание лучше, и никто не мешает. А еще я оставляю здесь своего «малыша», все равно сюда никто кроме прислуги не заходит, но с ними брюнет быстро разобрался, подкупив их своим непревзойденным обаянием. — Пойдешь на вечеринку в пятницу? — Зик плашмя кладет гитару себе на колени и в ожидании поворачивает голову набок, выводя меня из приятных размышлений. — Что за вечеринка? — забираю у него инструмент и начинаю бренчать по струнам, правда, музыкант из меня никакой, просто ужасный. — Очередная тухлая попойка? — Не в этот раз, — заразительно хохочет брюнет, черкая что-то в своей «драгоценной» тетради, куда он записывает слова песен и еще какую-то ерунду. — Иззи решил собрать кучу народа, чтобы было оживленнее и чтобы мы смогли презентовать свои новые песни. Будет весело, Ди. Ты же пойдешь, да? Задумываюсь, наблюдая за другом со стороны, меня всегда завораживала его улыбка, которая располагает к себе с первой секунды, от нее исходит удивительная простота и тепло. Пойду ли я на премьеру новых песен? Он еще спрашивает, да я была на всех их концертах, саундчеках и репетициях, я и эти новые песни уже слышала. Только все равно пойду, я готова слушать их без перерыва, потому что они реально пишут очень хорошую музыку. Даже когда родители сажали меня под домашний арест, я плела веревки из простыней и сбегала через окно, ведь моему другу была нужна поддержка. — Обязательно пойду, Зик, надо еще Беверли позвать, — откладываю гитару в сторону и кидаю в парня подушкой с какой-то старинной вышивкой. Где он откопал этот раритет? — Мог и не спрашивать, как будто я когда-то не ходила. — Только Хейз там не хватало, — с отвращением кривит лицо брюнет и достает стопку дисков с демо-версией их песен. — Можно без нее? — Нет, без нее никак, — усмехаюсь я, набирая телефон подруги. Бейлор терпеть не может Беверли, не потому что она тупая или некрасивая, а просто, потому что она кажется ему безумно скучной. Хейз типичная богатая девочка, только она в отличие от меня всегда все делает по правилам: живет, учится и даже отдыхает по шаблону. Если я только для родителей примерная, то подруга правильная во всем, а если я что-то делаю не так, получаю от нее длинную лекцию о хорошем тоне. Они с Зиком не ладят с детства, а я между ними постоянно разрываюсь, потому что люблю их обоих. Я что-то среднее между ними двумя, но я люблю Бев, хоть она и зануда, но все-таки моя подруга. Мне неприятно осознавать, что они так и не найдут общего языка. — Привет, Харли, — сонный голос подруги наводит на меня приступ смеха, но я сдерживаю себя, потому что она очень обидчива. — Привет, Бев, — теперь я еле сдерживаюсь из-за рож, которые корчит Бейлор, это не красиво по отношению к Хейз, но безумно смешно. — Есть предложение. Пятница, крутая тусовка, зажигательная музыка, красивые парни и полный отрыв. Что скажешь? — Не знаю, Харли, — уныло тянет девушка, уверена, сейчас она, как обычно, хмурит лоб и накручивает на палец прядь своих шикарных рыжих волос. — Мне нужно заниматься, у меня скоро экзамен по философии, да и ты знаешь, я не особо люблю такие мероприятия. — Ты хочешь бросить меня одну? — вижу, как Зик закатывает глаза и машет головой, мне и самой хочется прибить свою тоскливую подругу. — Там будет половина города, Бев, не расстраивай меня, ребята петь будут… — Я подумаю, — обрывает меня рыжая, делая ледяной тон, когда речь заходит о Зике она всегда так ведет себя. — Пока, Харли. — Пока… — я не успеваю ответить, потому что Хейз бросает трубку. Мы с Беверли полные противоположности, но я не верю, что все так безнадежно. Я верю, что в глубине души она очень веселая и не прочь оторваться, просто подруга боится показать свою сущность и угодить в немилость родителям. Однажды Хейз поймет, что жизнь одна, и не нужно тратить ее на бессмысленные страхи и сомнения. Я уверена, что на самом деле мы очень похожи, иначе, как объяснить тот факт, что мы до сих пор друг друга терпим. В день, когда Бев решится изменить кардинально свою жизнь, я буду рядом. И уж тогда… Держись, Денвер! Хотя чего это я, сама ведь живу наполовину. — Ну, что я тебе говорил, — друг победно поигрывает бровями и поджигает сигарету, выпуская вверх густые клубы дыма, ненавижу, когда он так делает, это же вредно, — что и требовалось доказать. Твоя подруга — преснятина. Показываю ему язык и обиженно складываю руки на груди, с ним я могу позволить вести себя, как хочется, а не как нужно. Бейлор ухмыляется и закидывает руки за голову, крутясь на стуле, который издает противный скрип своими колесиками. Потом будто что-то вспоминает и, подскочив, бросается в дальний конец гаража, где у него стоит пара шкафов. Пользуюсь тем, что брюнет отвлекся и, вскочив с дивана, хватаю со стола пару дисков, пряча их под курткой. Я найду им применение, а пока пусть Зик ни о чем не догадывается. — Зик, я пойду, — кричу я парню, нужно уходить, а то неудобно с этими дисками, как-то мешаются они. — Присмотришь за моим «малышом»? — Когда-то было иначе? — улыбаясь, возвращается Бейлор, я чмокаю его в щеку, что приводит друга в некоторое замешательство и заставляет отвести взгляд. В последнее время он стал очень странным. — Все, иди, — подталкивает брюнет меня к выходу. — Увидимся, — машу я ему напоследок, но он даже не поднимает на меня взор, как это бывало раньше, странности продолжаются.***
— Как тебе школа и мистер Малик? — интересуюсь я у младшей сестры, пока мы едем в машине на урок рисования. — Там интересно и весело, а мистер Малик очень добрый и хороший, — улыбаясь, отвечает мне Белла, поправляя свое синее платье в крупный белый горох. Ага, хороший, видели, знаем. — Может, нужно получше найти школу? — осторожно пытаюсь я внедрить свое мнение, поглаживая белокурые локоны девочки. — Поближе к дому, например. — Нет, — с твердой уверенностью хмурится сестра, отпихивая мои руки. — Лучше мистера Малика нет, я хочу учиться у него. Вздыхаю и отворачиваюсь к окну, зная мою сестренку, лучше с ней не спорить, характер у нее железный, это заметно даже в таком юном возрасте. Когда этот Малик успел завоевать доверие пятилетней девочки? Просто зла на него не хватает! Хотя, может, я зря так переживаю, чем ближе я нахожусь к нему, тем меньше вероятность, что он меня рассекретит. Но слишком сближаться тоже опасно, поэтому буду действовать по ситуации. Машина останавливается у трехэтажного здания, которое приятно выделяется среди однообразных домов, радуя уставший от городской серости глаз. Изабелла, надув обиженно губы и не дождавшись, когда ей откроют дверцу, вылезает из автомобиля и взбегает по ступенькам. Вот что за ребенок? Я ведь не хотела ее обидеть. Бегу вслед за ней, поправляя на ходу коричневые босоножки, которые, как назло, сползают после каждого шага. Поговорить с ней лучше сейчас, иначе девочка закроется в себе, а потом будет трудно до нее достучаться. — Белла, подожди, — ловлю я сестру за руку в длинном коридоре перед классом. — Чего ты так обиделась? — Я не хочу сейчас с тобой разговаривать, Харли, — девчушка забавно морщит носик и отворачивается от меня. — Ладно, не буду тебя дергать перед уроком, — с надеждой пытаюсь я поймать ее взгляд, поправляя лямку рюкзачка с нарисованными принцессами. — Удачи. Я в класс сегодня не пойду с тобой, хорошо? Сестренка ничего не отвечает и быстро скрывается за дверью из темного дерева. Как-то нехорошо получилось с Беллой, разговор не удался, но нужно уходить быстрее, пока меня не заметили. Разворачиваюсь на пятках и быстрым шагом двигаюсь к выходу из здания, где атмосфера опасений давит мне на мозг. — Простите, мисс, — за спиной раздается знакомый голос, отчего я вдруг притормаживаю и зажмуриваю глаза. Черт, черт, черт, только не это! Почему я такая «везучая»? — Подождите, мисс, буквально секунду. Внутри все переворачивается, хочется убежать, да только выглядеть это будет очень невежливо и некрасиво, значит, придется делать вид, что все прекрасно. Вспоминаю, что я стою, зажмурив глаза, наверно со стороны это выглядит, как гримаса отвращения. Поэтому быстро меняю выражение лица, натягивая, немного удивленную улыбку. Парень догоняет меня и заглядывает в глаза своими шоколадно-карамельными, мне кажется, я застряла в них, как в липкой жидкости. — Я просто хотел сказать вам, мисс… — брюнет смущенно взъерошивает свои волосы и закусывает губу, пытаясь восстановить дыхание. — Харли, мистер Малик, — зачем-то говорю я, а он расплывается в радостной улыбке, изучая мое лицо, на котором остался след неловкости. — Харли, красивое имя, — произносит по буквам мое имя парень, как будто смакует его, как хороший коктейль. — А меня Зейн зовут, и можно на ты, — предвосхищает он мои мысли, протягивая руку. — Изабелла очень одаренная и талантливая девочка, у нее большие перспективы, если она решит пойти по этой дороге. — Спасибо, это очень приятно, мы учтем, — растеряно бормочу я, в нервном ожидании дергая ручку своей сумки и поглядывая на выход. — Простите, мне нужно бежать, я очень опаздываю. — Да, конечно… — виновато и расстроено мямлит парень, провожая меня взглядом. Зейн, такое необычное и приятное имя, было видно, что он очень огорчился, когда я ушла, но мне нельзя с ним так сближаться.***
The Rasmus — Dead promises Зик идет ко мне спиной, что-то оживленно обсуждая с Джедом, у которого в рюкзаке бренчат неизвестные предметы, раздражающие мои накаленные нервы. Неделя выдалась не очень удачная, даже можно сказать адская. Уже несколько дней я не могу спокойно спать и есть, прокручивая в голове происшествие с последней гонки и разговор в коридоре школы. Я как будто веду двойную жизнь, только удовольствия это не доставляет, я ведь не агент национальной разведки, я просто девушка. — Ди, мы подготовимся. Ты с нами или здесь подождешь? — поворачивается ко мне друг, швыряя свою косуху, расшитую эмблемами различных рок групп. — Здесь подожду, — киваю я ему, натягивая куртку на себя, здесь вроде не холодно, самой не понятно, зачем я так сделала. Зик с Джедом уходят, а я пытаюсь протиснуться сквозь толпу в сторону бара, народу сегодня, буквально плюнуть некуда. Иззи постарался на славу, собрал людей и договорился об аренде самого крутого клуба на целые сутки. Если бы не он, ребят вообще никто бы не знал. Но я не люблю с ним находиться в одном помещении, он жуткий бабник, в его постели побывала наверно половина города, и это я еще мягко сказала. Наконец добираюсь до барной стойки и залезаю на высокий квадратный стул с металлической спинкой. Заказываю мохито и, подперев голову рукой, бесцельно озираюсь по сторонам в ожидании выступления ребят. От большого количества посетителей даже дышать становится довольно трудно, машу на себя бумажной салфеткой и делаю глоток коктейля через трубочку, мне становится скучно. — Харли? — окликает меня мужской голос, обладателя я не могу узнать из-за громкой музыки, которая перебивает его. — Какими судьбами ты здесь, Харли? Разворачиваюсь и впадаю в шоковое состояние, хватаясь лихорадочно за спинку стула. Как он меня нашел? Этот парень следит за мной? Что он вообще здесь делает? Черт, черт, черт! Что делать? И снова эти глаза, которые сверлят дыру во мне…