***
POV Харли
Словесный поток в моей голове постепенно приходит в норму, пока три пары глаз откровенно рассматривают меня. Не думала, что когда-нибудь буду чувствовать себя так неуверенно, но события последних недель превращают меня в постоянно сомневающуюся личность. Я хотела избежать всех контактов с Зейном, хотела оградить себя от опасности раскрытия, думала, что мой план идеален, пока накануне Малик не пришел к нам в дом и не поцеловал меня. Теперь я совершенно запуталась и не знаю, что делать дальше, одно я точно поняла, мне нравится этот парень, очень нравится. И пока у него даже не возникает мысли, что загадочным гонщиком может быть девушка, поэтому можно на время забыть о страхах и отдаться воле чувств. Поправляю воротничок своего синего комбинезона и подхожу ближе к брюнету, сопровождаемая взглядами Джонаса и темноволосой девушки модельной внешности. Не знаю, кто она, но у нее явно есть виды на Малика, такой вывод я сделала, услышав обрывок их разговора. Только теперь я в игре и не сойду с дистанции раньше времени, чувствую, как внутри зарождается неподдельный огонек азарта, волнующий кровь. Зейн ангельски улыбается мне, осторожно обнимая за талию, а я, хмыкнув про себя, чмокаю его в губы, чтобы показать этой палке, что это теперь мой мужчина. Лицо брюнетки сначала вытягивается, а потом искажается гримасой брезгливости, девушка, фыркнув, уходит в сторону репортеров, спотыкаясь о камешки. Ник недоверчиво склоняет голову набок, наблюдая, как Зейн смотрит на меня влюбленными глазами, я не знаю этого парня, но похоже его ничем не удивить. А мне плевать на то, что возможно уже сегодня отец узнает о том, что я закрутила роман с гонщиком, вернее могу закрутить. И что более невероятно, учитывая все обстоятельства, это то, что я хочу встречаться с Маликом. Даже дала ему сегодня выиграть гонку, точнее сказать, я пропустила его атаку, а потом просто не стала особо стараться обойти его вновь.***
Десятью минутами ранее.
Сказать, что я сегодня немного в разобранном состоянии — ничего не сказать. Я долго не могла собраться и чуть не опоздала к началу соревнования. Вдобавок поцарапала шлем об ограду, когда пыталась выскользнуть незаметно из гаража Зика, друг не разговаривает со мной, но мой «малыш» все еще находится у него, за что ему спасибо. А теперь у меня такое чувство, что мой мотоцикл меня совсем не слушается, двигаясь по своей, только ему известной, траектории. Когда до финиша буквально рукой подать, моя перчатка соскальзывает с руля, в этот момент Малик обходит меня, завершая цикл неудачности дня. Может оно и к лучшему, его выигрыш даст мне приличную фору, что позволит на время чувствовать себя спокойно. — Все, господа, гонка завершена! Первая победа седьмого номера в этом сезоне! — выплевывает слова истеричный голос комментатора, но я почему-то не особо даже расстроена, а рада, что Зейн сейчас улыбается, просто уверена в этом. — Король вернулся, а это значит лишь одно: сезон обещает быть очень жарким! А теперь спешим поздравлять Малика! Колеса моего транспорта замедляются с каждой секундой, цепляясь резиной за раскаленную поверхность асфальта, пока восторженные зрители вторят с трибун имя Зейна, а его команда спешит к нему. Замечаю краем глаза притормаживающего рядом с ним Джонаса и сворачиваю в сторону помещений для подготовки к соревнованиям, останавливая своего «малыша» у стены бокса малоизвестной команды, туда не попадают объективы телекамер и там почти никто не ходит, значит, вероятность быть замеченной и пойманной равна нулю. Осматриваю окружающую обстановку, сняв шлем и высунув осторожно голову из-за ограждения, понимаю, что угрозы поблизости нет. Кладу шлем на сидение и стаскиваю с себя куртку, вешая ее на руль, потом достаю из пакета, который я заранее здесь оставила, босоножки, надевая их в лихорадочной спешке. Поправляю свои светлые волосы, которые от пребывания под шлемом слегка завились, крашу губы блеском и с невозмутимым видом выхожу на улицу, глянув в зеркало заднего вида напоследок. Теперь можно найти Зейна, мне хочется поздравить его одной из первых, пусть это и выглядит немного странно. Выворачиваю на шоссе, замечая силуэты Зейна и Джонаса, рядом с ними стоит длинноногая швабра. Вот стоит на секунду отлучиться, и на «твое добро» налетает стая пираний. Только со мной такой номер не пройдет, поэтому я бесцеремонно прерываю их разговор, подходя к Малику.***
— Ты что такая задумчивая, Харли? — голос Зейна выдергивает меня из синеватой дымки воспоминаний, я поворачиваюсь к нему, натягивая отрешенную улыбку. — Ты вообще откуда здесь? Не ожидал тебя увидеть, но признаться это приятная неожиданность. — Просто вспомнила, что ты говорил мне о гонках, порылась в интернете и пришла сюда, — оставляю на его губах игривый поцелуй и сажусь на мотоцикл, обнимая парня за талию. — Кстати, поздравляю с победой. — Спасибо, мне приятно, что ты здесь в такой важный для меня момент, — Малик, повернув голову назад, мягко целует меня в щеку, а Ник, который все это время наблюдал за нами, скептично качает головой и заводит мотоцикл. — Отпразднуем? — интересуется брюнет, поворачивая ключ вправо, приятный звук заводящегося мотора вводит меня в мир грез, я мечтательно прикрываю глаза. — Ди, можно тебя на минуту? — знакомый голос раздается в паре шагов от нас, что заставляет меня широко распахнуть свои испуганные глаза. — Зик? Что ты здесь делаешь? — отстраняюсь от Зейна, как будто извиняюсь перед другом, нервно дергая цветные нашивки на комбинезоне, находящиеся над левым карманом на груди. — Я тебе могу задать аналогичный вопрос? — черная футболка парня и сдвинутые у переносицы брови говорят о явном раздражении и наводят на меня уныние. Зейн поворачивается ко мне, беспокойно бегая глазами по моему лицу, а Бейлор выжидающе складывает руки на груди. Пара минут молчания заставляет его закатить глаза и сделать шаг в нашу сторону, пока я ищу ответы на странные вопросы в глазах Малика. Друг нетерпеливо протягивает мне руку, еще несколько секунд я мешкаюсь, но понимаю, что мне нужно поговорить с ним, хоть я и не хочу сейчас расставаться с Зейном. Целую парня в щеку и спрыгиваю на асфальт, плавящийся под нашими ногами, скорее от напряжения в воздухе, чем от жары. — Увидимся чуть позже? — шепчу я, проводя ладошкой по щеке Малика, он кивает мне, прикасаясь невесомо губами к моей руке. — Я позвоню, а потом мы обязательно отпразднуем твою победу. Бейлор жестко хватает меня за запястье, утягивая в сторону мастерских, я торопливо семеню за ним, еле поспевая за его темпом, на своих высоких шпильках. Благо идем мы в правильном направлении, потому что я всегда оставляю мотоцикл в одном и том же месте. На нас никто не обращает внимание, все заняты празднованием победы Зейна, это дает нам шанс, проскочить мимо всех боксов незамеченными. Брюнет ослабляет свою хватку, грубо подталкивая меня к «малышу», когда мы достигаем пункта назначения. Я пытаюсь возмутиться, но друг шикает на меня, тревожно смотря по сторонам, пока я пытаюсь расстегнуть застежку на босоножках, которая по закону подлости заела. — О чем ты вообще думала, Ди? — парень все-таки отвлекается от вида гоночных пейзажей и уставляется на меня, сидящую уже на земле и возящуюся с застежкой. — Мне просто нравится этот парень, — пыхчу я, сдувая спадающие на лицо пряди и расстегивая одну пуговицу, лицо от негодования и горячности краснеет с каждой секундой. Появление друга для меня стало неприятной неожиданностью, впервые я не рада его видеть. И он не понимает, что может навести Зейна на противоречивые сомнения. В помещении появляется какой-то мужчина, его небритое лицо постепенно окрашивается печатью удивления. Он становится за стол и начинает перебирать мелкие металлические запчасти, косясь на нас с подозрением. Я судорожно сглатываю, раньше я ни разу не сталкивалась с работниками этой команды, но всему приходит конец. Если я сейчас не уйду отсюда, моя тайна раскроется раньше, чем можно того ожидать. Бросаю все бесполезные попытки переодеть обувь и спешно сажусь на мотоцикл, вот растяпа, а ведь я еще и не взяла второй шлем, но времени нет, надеюсь, нас не остановят. Зик садится позади, а я скрываю лицо за стеклом своего шлема, мужчина все это время откровенно пялится на нас, хмурясь все больше и больше. Мы выкатываем на дорогу, последнее, что я замечаю, перед тем, как вернуться в реальный мир, это Ника Джонаса. Парень стоит возле мастерской своей команды, облокотившись на стену, и курит сигарету. Когда он поднимает глаза и видит нас, его лицо накрывает шоковое состояние, в этот момент я молю небеса, чтобы брюнет не понял ничего, а просто удивился, увидев загадочного гонщика. Через двадцать минут мы въезжаем во двор Бейлоров, я ставлю «малыша» на его прежнее место, но не успеваю опустить свою пятую точку на диван, потому что брюнет снова хватает меня за руку и тащит вглубь двора, где находится старый клен с изогнутыми ветвями. В детстве мы почти все свободное время проводили либо рядом с этим деревом, либо на нем, вернее в домике, который папа Зика построил для нас. С этим импровизированным жилищем связано столько воспоминаний, столько секретов хранит кора клена, его ветви и стены маленького деревянного домика выкрашенного в цвета американского флага. Кое-где синяя и красная краска потрескалась и осыпалась, а некоторых звездочек уже почти не видно, но это все равно самое любимое место. Здесь мы с Бейлором прятались от взрослых и погружались в придуманный сказочный мир, как было хорошо в детстве, не было всех этих проблем и невзгод. — Рассказывай, что я пропустил за эту неделю? — Зик усаживается на детский табурет на трех ножках, закидывая руки за голову и опираясь о дощатую стену. — Тебя ни на минуту нельзя оставить без присмотра. — Да, в общем-то, ничего особенного не произошло, — делаю я невозмутимый вид, пока мои глаза изучают запылившиеся предметы с вековым слоем пыли, а воспоминания в голове мелькают, как кадры диафильма, превращаясь в увлекательное зрелище. — Я проиграла сегодняшнюю гонку, а еще мы вроде начали встречаться с Зейном. — Ты серьезно сейчас? — подскакивает Бейлор, отбрасывая в угол трехцветный мячик, которым мы дрессировали Шерифа, этого пса родители подарили Зику на день рождения, когда ему исполнилось семь лет. — Ты все-таки пошла с ним на свидание, хотя шарахалась от него, как от чумы? Ты всегда была без мозгов и без тормозов, — хмыкает парень, беря в руки потрепанную карту с оборванными краями. — Помнишь, как ты свалилась с верхней ветки, потому что пыталась доказать мне и всем, что уже взрослая и все можешь? Я опускаю глаза в пол, рассматривая щели между досками, уголки моих губ трогает нервная, но сентиментальная улыбка. Однажды мы решили с другом поиграть в кладоискателей. Зик естественно был капитаном, а я его правой рукой, мы взяли Алистера — дворецкого их семьи, в свою игру, мужчина начертил для нас потрясную карту, а после прикинулся злодеем, готовым помешать нам. Мы организовали в домике на дереве свой тайный штаб, что-то вроде корабля, бороздившего морские просторы. Когда все приготовления были в стадии завершения, а наш гениальный план красовался на бумаге свернутой в тугую трубочку, Алистер крикнул снизу, что первая подсказка находится на пару веток выше опорной ветви. Я уверила Бейлора, несмотря на все его протесты, что смогу достать наш первый флажок сама. Я начала карабкаться вверх по веткам, хватаясь своими маленькими ручонками за шершавую поверхность, но в какой-то момент один из моих сандаликов попал на отрезок с вырванной корой, я не успела даже понять, что произошло. Моя нога соскользнула, а я полетела вниз, собирая по дороге все ветки и сучки, хотя наверно мои попытки задержаться за них сыграли добрую службу, так я получила менее серьезные травмы. Я упала на живот и сразу чуть не отключилась, дальше все было, как в тумане: руки Зика в моей крови, испуганные лица родителей, громкие голоса врачей и операция. На память мне, шестилетней девочке, остался большой испуг и шрам с левой стороны, в месте, где мне удалили селезенку. — Да, ты прав в чем-то, я, возможно, сошла с ума, но мне нравится Зейн, — натягиваю на дреды парня старую синюю треуголку и кладу руки на его плечи. — И потом, Малик пока не догадывается ни о чем, у него даже нет повода подозревать меня. — Мне кажется, ты не понимаешь серьезность ситуации, — брюнет медленно откладывает шляпу в сторону и берет мои руки в свои холодные ладони, я либо свихнулась, либо друг нервничает. — Рядом с ним ты будешь в постоянном стрессе, а что будет, когда он раскроет тебя, я вообще даже думать не хочу об этом. — Даже если такое произойдет, я хочу совершить эту ошибку, — обхожу друга, выглядывая в окно, из которого открывается вид на зеленные луга позади наших особняков. — Зейн хороший парень, Зик, поверь мне. — Ты, как маленькая, ей-богу, словно тебе снова шесть лет, только второй селезенки у тебя нет, — Бейлор высовывается в оконный проем и оказывается на широкой ветке темно-коричневого цвета. — Или дело в другом? — брюнет поворачивается ко мне лицом, протягивая руку, но увидев мое сомнение, закатывает глаза. — Ты что испугалась? — Страх для меня не знакомое явление, — ворчу я себе под нос, пока ставлю ногу на шаткую поверхность, стоять на таком узком пространстве на высоких каблуках не самая лучшая идея. — И нет в моих действиях тайного умысла, просто мне он нравится и все. — Только не говори, что ты влюбилась? — парень отпускает мою руку и опускается на корточки, шаря рукой по шершавой коре. — Это еще хуже, потом будет больно не только этому Малику, но и тебе. Кстати, помнишь? — друг дергает резко вниз, так что мое сердце ухает в темную пропасть, я, только, успеваю схватиться рукой за канат, протянутый к дому Бейлоров. Еле заметная надпись, которую мы вырезали острым перочинным ножиком, когда еще под стол пешком ходили и, которую затянуло паутиной времени, красуется под лучами жаркого летнего солнца. Мы были еще совсем детьми, но почему-то верили, что всегда будем вместе, а слова: «Зик и Харли — навсегда», красноречиво подтверждали этот факт. Годы шли, мы взрослели, наша дружба крепла, а странные детские фантазии оставались в прошлом, хотя мы ведь пока вместе, как друзья. — Я не влюбилась, Зик, не переживай, я могу прекратить все в любой момент, — боязливо встаю на ноги, испытывая легкую тошноту от воспоминаний и вида серо-желтой земли вокруг дерева. — И вообще, не совсем понимаю твоей паники. — Я просто переживаю за тебя! — повышает голос друг, хватая меня за руку и разворачивая к себе, когда я уже почти была внутри домика. — И эта старая надпись не пустые слова, я не хочу, чтобы ты была с этим парнем! — Почему? — Потому что я люблю тебя, Ди! — слова Бейлора повергают меня в состояние парализованности, отчего я замираю и перестаю чувствовать биение сердца. Я начинаю моргать через раз, ощущая, как дергается верхнее веко на левом глазу, через пару минут я выдергиваю руку и, ничего не отвечая, торопливо спускаюсь по веревочной лестнице. Пару раз чуть не сваливаюсь, пропуская несколько ступенек. Когда оказываюсь уже возле угла дома с вкраплениями красного кирпича, то оглядываюсь, чтобы посмотреть назад и понять, что это просто сон или шутка. Но Зик смотрит на меня, опершись руками о белые перила на площадке перед входом в домик, в его глазах отражается такая глубокая печаль, что в области груди начинает щемить. Только я пока не могу осознать до конца то, что произошло, ведь столько лет Бейлор был самым близким моим человеком, он был моим другом, а теперь все рушится. Мне нужно отвлечься, но домой я не могу пойти, слушать сейчас нравоучения отца еще хуже. Хорошо, что сегодня понедельник, значит, я смогу застать Малика на работе, возможно только Зейн сейчас способен выслушать меня. На глаза наворачиваются слезы, застилая видимость своей горькой пеленой, я даже никогда не задумывалась о том, что друзья могут перестать быть друзьями. По крайней мере, думала, что такое никогда не случится со мной и Бейлором, увы, я ошиблась. Через пару километров я понимаю, что не доберусь до места назначения, если не сниму эти проклятые босоножки, которые уже порядком натерли мне ноги. Мои босые ступни касаются горячего тротуара, но это действует, как лекарство от усталости, шевелю пальцами, ускоряя шаг, чтобы не находиться на одном месте больше нескольких секунд, но задерживаюсь в моменты попадания в тень. Сигналящее такси выводит меня из горьких раздумий, я вытираю остатки печали с лица, замечая впереди Малика, припарковываюшего свой мотоцикл рядом со школой искусств. Рукава его свитера, в красно-черную клетку, закатаны, оголяя некоторые татуировки на руках парня, не в первый раз вижу это, поэтому делаю вывод, что брюнет не любит, когда руки покрыты тканью. — Зейн, подожди, — окликаю я парня, застав его врасплох своим появлением, уже на середине широкой каменной лестницы. — Харли, снова ты приятно радуешь меня своим появлением, — Малик расплывается в улыбке, спускаясь на несколько ступенек навстречу мне, но видимо не всю грусть я успела убрать со своего лица. — Что-то произошло, с момента, как мы расстались? — Нет, вернее да, — мямлю я, рассматривая свои голые ноги на прохладных ступенях, брюнет усаживает меня на них и участливо обнимает за плечи. — Это очень долгая история. — Я никуда не спешу, — хохочет Зейн, укладываясь на лестнице и подпирая рукой голову. — Я готов выслушать и помочь советом. Кстати, почему твоя обувь у тебя в руках? — Я люблю гулять пешком, без обуви, — с долей самоиронии ухмыляюсь я, а Малик скептично поворачивает голову набок. Мой взгляд задерживается на фотографии в городской газете, находящейся в руках случайного прохожего, я подскакиваю на ноги и за доли секунды оказываюсь возле парня, чуть не сбив его с ног. — Простите, можно мне вашу газету? — сначала незнакомец возмущенно хочет что-то возразить мне, но спохватившись, смотрит на фото с первой полосы, потом на меня, потом опять на фото. — Да, конечно, я уже прочитал достаточно, — парень вручает мне газету, ошарашено вдавливая пальцами свои щеки, потом смотрит на Зейна за моей спиной и, криво усмехнувшись, уходит по своим делам. — Спасибо, — кричу я ему вслед, выгляжу сейчас, как умалишенная. Ужас! — Ты что там увидела? — спрашивает брюнет, заглядывая через мое плечо в газету, когда я сажусь снова. — Ого! Быстро они! — Вот уроды! — раздражено восклицаю я, пробегаясь глазами по строчкам с крупным шрифтом. — Когда они успели?! Нас почти никто не видел! На первой полосе газеты «Денвер Пост» красуется наша с Зейном фотография, где я прижимаюсь к нему после гонки и целую в губы. Заметка отмечена знаком: «Новость дня», и говорит она о том, что у главного мотогонщика появилась новая привлекательная подружка. «Загадочная блондинка — дочь одного из самых влиятельных людей города, стала похитительницей сердец, очаровав Малика и его соперника Джонаса, с которым ее видели накануне, на вечеринке, организованной ее отцом. Но кому в итоге достанется Харли, пока никто не знает, остается только ждать и делать ставки. Кого выберет девушка: богатого паренька или главную звезду мотоспорта?». Я устало вздыхаю и прикрываю глаза, Слава Богу, эти идиоты не упоминают мою фамилию, иначе сомнения посетили бы голову брюнета. — Тебя расстроила эта новость? — Зейн спускается и садится на одном уровне со мной, пытаясь поймать мой взгляд. — Если хочешь, я не буду близко подходить к тебе. — Нет, что за глупости, пусть эти акулы тешат себя, — сминаю газету и выбрасываю ее в зеленую урну, подав Малику руку. — Меня это все не трогает ни капельки, — хочется сменить тему и уйти от не очень хорошего разговора. — Ты вроде предлагал отметить твою победу? — Да, только… — начинает брюнет, но осекается, заглянув мне за спину. — Мистер Малик, ваш урок начался пять минут назад. Почему вы еще не в классе? — противный женский голос за спиной, своей холодностью, заставляет меня обернуться в сторону его обладательницы. Сухонькая женщина, в возрасте близком к старости и отчаянию, испепеляет нас своим ядовитым взглядом, я морщусь, а Зейн дергается с места. — У вас минута, чтобы начать занятие. Я устала закрывать глаза на ваши промахи, — желчно шипит гадюка, проходя мимо нас, скорее всего это директриса, мама что-то рассказывала о ней. — Прости, что задержала тебя, — шепчу я, наблюдая, как силуэт женщины скрывается за дверьми школы. — Из-за меня тебе влепят выговор. — Да плевать я хотел на нее, эта змея уже давно всех достала, — Зейн ехидно улыбается и берет меня за руку, идя в сторону входа в здание. — Пойдем со мной на занятие? — Но… — пытаюсь я возразить ему. — Все нормально, она не сможет тебя выгнать, ты же сестра одной из наших учениц, — я выдыхаю и покорно следую за парнем, казалось бы, я должна избегать его, но рядом с ним я забываю обо всем и могу быть той, кем я являюсь, не считая тайны о моей любви к мотоциклам. Зейн вбегает в класс, отчего дети заметно оживляются, их восторженные возгласы со всех сторон, наводят на мысли об их любви к нему, что заставляет меня гордиться им. Я с каждой минутой убеждаюсь, что Малик хороший парень, а это приводит к тому, что он мне все больше нравится. Зейн начинает показывать, как сделать самый простой рисунок птицы, я вспоминаю, как Дорота в детстве рисовала для меня райских птиц. Я забираю у парня карандаш и быстрым движением руки прочерчиваю контур будущего шедевра, потом рисую несколько изогнутых линий и завершаю все это четкими штрихами. — Ничего себе, мистер Малик, она вас переплюнула, — восхищенно выдыхает темноволосый мальчик, в нетерпении подскакивая на одном месте. — Да, Вилли, согласен с тобой, — Зейн не сводит с меня очарованного взгляда, до момента появления в дверях озлобленной директрисы. — Мистер Малик, что у вас здесь происходит? — класс затихает, а я виновато опускаю взгляд, боясь попасть под ядовитые пары ее дыхания. — Я подожду тебя снаружи. Хорошо? — шепчу я, кладя беззвучно карандаш, в оранжево-желтую полоску, на стол, и двигаясь к выходу. Зейн кивает мне и делает вид, что продолжает урок, женщина настойчиво ждет, пока я полностью покину класс и закрою дверь, а в моем кармане начинает вибрировать телефон. Я не реагирую на ее колкие вздохи и взгляды, директриса теряет ко мне интерес через пару минут и неторопливо уходит дальше по длинному коридору с множеством дверей и огромных окон, сквозь которые проникает яркий солнечный свет. Дожидаюсь, пока она полностью скроется из вида, и нажимаю кнопку, чтобы принять вызов, потому что это отец, если я не возьму, через пять минут меня будет искать Интерпол. — Да, пап? — недовольно выдыхаю я в трубку, слыша на другом конце частое дыхание отца. — Что случилось? — Это ты мне расскажи, что за бред пишут все газеты города?! — гневно выкрикивает мне в ответ мужчина, уверена сейчас он курит сигару, папа всегда так делает, когда возникают неприятности. — Ты решила меня опозорить?! — Пап, это все глупости, — я не решаюсь раскрыть всей правды, но и от Зейна отказываться не хочу. — Но, правда в том, что я встречаюсь с Зейном, ты видел его на вечере. — Значит, мои сомнения были не беспочвенны. Я сразу понял, что что-то не так, когда этот парень подошел к нам, — разъяренно хрипит отец, слышу шипение, а следом звон разбитого стекла. — Я нашел тебе хорошую партию, это не обсуждается, Харли. Где ты? Живо возвращайся домой! — Нет, — коротко отрезаю я последующий разговор, отключив телефон. Снова папа пытается командовать мной, снова диктует свои условия, а я хочу жить так, как хочется мне. Похоже, сегодня мне негде ночевать, домой возвращаться точно нет желания. Нашел хорошую партию. А меня спросили? В каком веке мы вообще живем? Иногда я сомневаюсь, что отец меня любит, у меня складывается стойкое впечатление, что его заботят только деньги и связи, а на нас с Изабеллой ему наплевать. Сползаю вниз по стене и обхватываю колени руками, на глазах снова выступают слезы, второй раз за день, я столько не плакала с детства наверно. Не замечаю из-за раздумий, как заканчивается занятие, и довольные дети выходят из класса, Белла хочет утянуть меня с собой, но я говорю ей, что у меня дела. Девочка, ничего не заподозрив, убегает к выходу. Наконец в дверях показывается Зейн, его растерянный взгляд останавливается на мне, парень моментально реагирует и оказывается рядом. — Что произошло? — обеспокоенно изучает он бусинки слез в моих глазах, а я снова завязла в его коричневой карамели. — На тебе лица нет, Харли. — Зейн, — до неузнаваемости сиплый голос срывается с моих уст, отчего я сама вздрагиваю. — Увези меня куда-нибудь, пожалуйста. Малик подает мне руку и выводит на улицу, потом ненадолго оставляет возле мотоцикла, убегая в сторону магазина и возвращаясь с полным пакетом еды. Урчание мотора расслабляет меня, когда я усаживаюсь позади брюнета, обхватив его за талию и прижавшись к парню всем телом. Зейн надевает на меня свой шлем, я закрываю глаза и даю волю эмоциям, которые накопились во мне за прошедшие недели. Вакуум под шлемом спасает меня от шума улиц, пока мы едем по оживленной части города. Мне сейчас все равно, куда увезет меня Зейн, лишь бы подальше от родительского дома и жениха, которого мне пытается навязать отец. От расстройства крепко сжимаю в руках ткань свитера парня, но он не дергается, а периодически касается моих рук, в попытке успокоить меня. Когда колеса транспорта выкатывают за черту города, я облегченно выдыхаю и просто смотрю, как неистово крутятся их диски, задурманивая голову. Отпускаю все мысли и снова кладу голову на спину брюнета, все-таки спокойствие, которое исходит от него, на самом деле есть. Спустя какое-то время, очнувшись от легкой дремоты, я поднимаю голову и замечаю впереди маленький блестящий трейлер, его металлическая поверхность отражает палящее солнце, выжигая зрительные нервы, как через увеличительное стекло. Я жмурюсь от блеска обшивки фургончика, приподнимая стекло шлема и улыбаясь. Здесь нет зеленых полей, бассейнов и цветущих садов. Рыжеватая земля выжжена засухой, а сухие кустики напоминают растительность пустыни. Кроме трейлера на десятки миль ничего примечательного не видно, лишь горы вдалеке и манящий серпантин — оживляют картину. Но почему-то эти виды и обстановка кажутся мне более уютными и раскованными, чем мир богатых особняков нашего района. Здесь можно не стесняться быть собой, открывая воздуху вокруг истинную сущность. — Кто здесь живет? — сжимаю я плечо Малика, наклоняясь к его уху, чтобы перекричать шум ветра и гул мотора. — Я, — тихо изрекает парень, становясь серьезным и сосредоточенным. — Прости, что возможно не оправдал твоих ожиданий. — Вот ты глупый, я рада, что ты такой, какой есть, — Зейн заглушает мотор, но не спешит слезать с мотоцикла. Спрыгиваю на землю и протягиваю ему еще теплый шлем с легким шлейфом моего шампуня. — Я только не понимаю, зачем ты хотел казаться тем, кем не являешься? — Хотел произвести на тебя впечатление, — бурчит себе под нос брюнет, раздосадовано выдергивая ключ и направляясь в сторону входа в фургон. — В очередной раз облажался, не переживай, я не буду навязываться, могу прямо сейчас отвезти тебя домой. — Эй, я не сказала, что меня это не устраивает, — дергаю его за руку, круто разворачивая к себе Малика и всматриваясь в его поблескивающие, в свете заката, глаза. — Даже наоборот, мне нравится, что ты не из моего мира, иначе я сейчас не была бы здесь. Богачи — самые скучные люди в мире. — Я принесу нам выпить, — парень делает вид, что мои слова не убедили его, но морщинки вокруг глаз и приподнятые уголки губ говорят об обратном. Пока брюнет гремит и шуршит чем-то внутри трейлера, я расслабленно усаживаюсь в плетеное кресло возле фургона, рассматривая умиротворенные окрестности. Заходящее солнце смешивается с пылью, которую поднимает легкий ветерок, окрашивая воздух и небо на горизонте в цвет воздуха Марса. Как хорошо, что жилище Зейна находится далеко за пределами шумного города и утомляющей суеты, здесь можно не следить за ходом времени, это напоминает мне о временах, когда я училась ездить на мотоциклах. Глаза натыкаются на плавно парящего в струях воздуха то ли орла, то ли сапсана, из-за дальности я не могу разобрать, но его маневры завораживают. Ariana Grande — Adore — Любуешься моим миром? — хрипловатый голос Малика над моим ухом возвращает меня на землю, парень прокручивает крышку на бутылке, и я слышу манящее шипение пузырьков, рвущихся наружу. — Прости, я в спешке только пиво купил, но у нас полно еды, а еще я прибрался немного внутри, мне немного стыдно за свою неряшливость. — Пиво сейчас в тему, — подмигиваю я брюнету и соприкасаю горлышко своей бутылки с его, создавая в воздухе звонкий резонанс. — Поздравляю, малыш, сегодня ты был на высоте. И да, ты думаешь, я не видела беспорядка, ты просто не бывал у меня, когда я ничего не успеваю. — Малыш? Как резко мы переходим от: ты мне не нравишься — к малышу, — Зейн иронично изгибает бровь и поджигает сигарету, наблюдая за моим лицом. Я увлекаюсь тем, как втягиваются его щеки, каждый раз, когда парень впускает в себя губительные пары, я не сторонница курящих людей, но за тем, как это делает Малик, я готова смотреть вечно. Пухлые губы кареглазого сжимаются на долю секунды, а потом расковано распрямляются, выпуская дурманящий дым в зону моего обоняния. Его острые скулы то появляются, то исчезают, как будто дразнят меня, я облизываю пересохшие губы и подаюсь слегка вперед, ближе к брюнету. Кареглазый копирует мои действия, но не спешит делать больший шаг, продолжая свою рискованную игру. Рыжий огонек на конце сигареты сигнализирует об опасной грани наших развлечений, но меня заводит такой расклад событий. Зейн глубоко затягивается в последний раз, выпуская дым четкой струей в охлаждающийся вечерний воздух, и отставляет бутылку на стоящий рядом сизалевый стол в форме африканского барабана. Прохладная поверхность стекла пронзает током мою руку и охлаждает волны жара в моем теле. Делаю небольшой глоток, ощущая во рту солодовый привкус, и тоже избавляюсь от алкоголя. Малик кладет руку мне на затылок и притягивает к себе, припечатывая мои губы к своим. Цитрусово-табачный аромат пьянит меня сильнее всякого алкоголя, касаюсь своим языком его нижней губы, следом кусая это место, парень вздрагивает, значит, я в правильном направлении. Пересаживаюсь к брюнету на колени и провожу рукой по колючей щетине к основанию волос на виске. Короткие жестковатые волоски покалывают мне ладонь, Зейн кладет свою руку на мое бедро, чередуя сжимания и поглаживания, а я хватаю ртом воздух от возникшего головокружения. — Значит, все-таки «малыш»? — язвительно интересуется парень, оставляя несколько поцелуев на моей шее и подбородке. — Я очень противоречивая девушка, — самовлюбленно парирую я, пытаясь найти те огоньки в янтарных глазах, которые почти не видно в сумраке. — Хочешь немного романтики, детка? — Малик поднимает меня на ноги и встает сам, устремляясь к противоположному концу трейлера. — Если не боишься высоты, то весь мир будет у наших ног. — Меня ничем не напугать, Малик, — пихаю парня в плечо и подхожу к железной лестнице на боку фургончика, ставя ногу на ступеньку. — И не называй меня больше «деткой», — кареглазый демонстративно игнорирует мою просьбу, залезая следом за мной и укладываясь прям посреди крыши. — Давай, детка, иди ко мне, — я недовольно складываю руки на груди, смотря на него сверху вниз и ожидая изменений. — Ладно, я шучу, солнце, иди сюда, обещаю, ты не пожалеешь. Опускаюсь рядом с ним и кладу голову на грудь парня, обнимая правой рукой его мерно вздымающуюся грудную клетку. Яркие звездочки, возникающие на темном небосклоне, разрезают ночную тьму, играя в прятки с ночью. Я вздрагиваю от отголосков воя какого-то хищника и сильнее прижимаюсь к Малику. Как по щелчку поднимается сильный ветер, притягивая в нашу сторону грозовые тучи и раскаты грома. Я вскакиваю и смотрю на Зейна, хлопая пугливо длинными ресницами. — Слушай, хочешь, я сейчас отвезу тебя домой? — парень поднимается немного, опершись на свои локти и с беспокойством вглядываясь в небо. — Или можно немного переждать стихию, вот и закончилась засуха. Так что? — Я не хочу возвращаться домой, — опускаю глаза, поднимаясь на ноги и спускаясь вниз, чтобы укрыться от начинающегося дождя. — Но если я тебе мешаю, то отвези сразу. — Твое присутствие — самое главное желание, — Зейн останавливает меня уже возле мотоцикла и прижимает к себе. — О большем я и мечтать не могу. Что-то серьезное произошло сегодня, да? — Мой лучший друг, перестал им быть, признавшись сегодня в любви, — шумно начинаю шмыгать носом, утыкаясь в плечо Малика и давая волю злости на сегодняшний день. — А папа хочет выдать меня за Джонаса. — Все будет хорошо, — брюнет целует меня в висок, а после прикасается к губам, я отчаянно перехватываю его губы, ища спасительный глоток воздуха в его дыхании. — А Джонасу я тебя не отдам, ты моя, — с натяжкой выдыхает мне в губы парень, спускаясь к вене на шее. — Можно я останусь? — уточняю я, пытаясь восстановить спокойное дыхание, когда мелкие холодные капли начинают покалывать лицо своим напором. И, кажется, я готова быть только его. — Несомненно, — Зейн оставляет мою шею и шумно втягивает носом воздух, целуя в висок и открывая дверь в гостеприимное помещение.