За пять месяцев до этого.
Прошёл ровно тридцать один день с тех пор, как Уилл начал тесно общаться со своим преподавателем, чего в корне не мог представить, как только поступил в колледж. Он думал, что их отношения раз и навсегда останутся формальностью, всегда витающей между учеником и учителем. На глазах Грэма Ганнибал начал становиться совершенно другим человеком, и, пожалуй, заметит это лишь тот, кто будет беседовать с Ганнибалом в неофициальной обстановке, сидя, например, у него дома за восхитительным обедом. Уилл стал частым и почти единственным посетителем дома куратора. Поначалу тому казалось, что доктор Лектер делает ему одолжение, и всё равно придётся отплатить чем-то хорошим, но в один особенно откровенный вечер, когда мужчины, сидя друг перед другом на излюбленных креслах с бокалом хорошего вина столетней выдержки, Ганнибал в некоторой степени раскрыл ему душу, и Уиллу стало до невозможности приятно, ведь скажи, что ты по вечерам беседуешь с преподавателем о вещах, выходящих за грани сознания, никто из колледжа не поверит в эту чушь. Однако парень и не стремился ко всеобщей огласки их дружеских отношений. Ганнибал помогал парню познать себя, проводя некоторые психологические опыты и записывая наблюдения в журнал, а Уилл был не против этого. Через пятнадцать дней (Уилл зачем-то считал) они полностью взаимно стали обращаться на "ты", и это Уилл принял как великую честь. Конечно, за стенами колледжа они будто сразу становились чужими людьми, но ни один из них даже не думал о том, чтобы прекратить общение. Узнавая много нового и прежде до сего момента того, над чем никогда не задумывался, чувство глубокой, трепетной привязанности к Ганнибалу, что день ото дня становилось всё больше и больше, иногда переполняло разум, временами даже неприятно давя на грудную клетку, потому что ощущения, которые он испытывал, ещё никогда не давали так явственно о себе знать. Все знают, как сверкают глаза человека, который рассказывает о том, что ему действительно очень нравится? Например, о своём любимом деле, о своём хобби, о разных явлениях, которые ему крайне интересны. Поздними вечерами, прислонившись спиной к лестнице, ведущей в богатую мировыми шедеврами библиотеку, с бокалом добротного виски в правой руке, Уилл из-под приоткрытых век наблюдал за мужчиной, маячившим возле окна. Когда Ганнибал рассказывал о своей работе и о своих пристрастиях к культуре античного мира и позднего европейского средневековья, он становился каким-то необъяснимо прекрасным. Его невозможно было остановить, да и не хотелось, потому что он рассказывал истории, захватывающие дух; описывал всё так, будто они находились не в его доме, а в самой настоящей флорентийской церкви. На момент его рассказов парень находился в залитой ярким солнечном светом храме. Свет отражался от золотых фресок, декорированных причудливыми лепнинами и золотыми узорами. На потолке присутствовали элементы мозаики, что удивляет, ведь не сразу можешь осознать, что эти произведения искусства были выполнены много веков назад. Зал весь сиял, раскрывая вольному зрителю всю свою небывалую роскошь и красоту в одном лишь его иконостасе. Богатая, пёстро обрамлённая живописью, церковь надолго отпечатывалась своим захватывающим образом. Бывало, Уилл нехотя возвращался из вымышленного мира, в котором существует только он и Ганнибал. Реальность встречала парня знобящей свежестью и ярко сверкающими глазами его доктора, перешедшего на другую увлекательную тему. Уилл хотел стать к нему как можно ближе, не замечая того, что потихоньку влюбляется во всесторонне развитого человека, и если бы это узнал кто-то другой, то не задумываясь бы сказал: «Вы два совершенно разных человека, у вас априори ничего не может быть». И парень воспроизводил лишь басистый голос доктора, мягко раздавшийся в голове, что твердил одну простую фразу, некогда слетевшую с его уст: «У нас гораздо больше общего, чем ты думаешь, Уилл». Алана, заметив огромные промежутки в их общении и некоторые перемены в обыденном настроении своего друга, даже в шутку как-то сказала: – Такое ощущение, что ты помешался на нём. Знала бы она, как точно попала в цель. Зеллер на некоторое время словно забыл Уилла и, погружённый в какие-то дела, не замечая его, проходил мимо, чему парень был, безусловно, рад.***
В одну из непринуждённых, но нужных, как воздух, встреч, тема между мужчинами зашла кое о чём важном. После учёбы в пятницу они, бродя по припорошенному ранним ноябрьским снегом парку, обсуждали то, какое блюдо Уилл предпочитает больше всего. Тот твердил, что может поглотить первый попавшийся более-менее съестной предмет, но второй был совсем не согласен с этим, парируя тем, что нельзя необдуманно принимать пищу. Ганнибал является приверженцем изысканной и дорогой кухни, поэтому в своих рецептах использует только качественные и дорогие ингредиенты, придающие блюду остроты и того неповторимого вкуса, что всегда можно уловить, если долго и с удовольствием смаковать ту или иную трапезу. В первый раз, когда парень пробовал мясо по-французски с изюмом, то не поверил собственным вкусовым рецепторам, которые буквально разрывались от эстетического оргазма, потому что на тот момент он никогда не ел ничего вкуснее того, что приготовил Ганнибал. Мужчина, кажется, относился так серьёзно только к обучению студентов, но стоит увидеть его за приготовлением всевозможных яств, как в глаза сразу бросается его предельная напряжённость и осторожность. Он обращается с пока ещё необработанным куском мяса, который впоследствии станет шедевром мировой кухни, как с человеком, требующим наивысшего внимания. Каждый ужин сопровождался пылкими похвалами шеф-повару, который сидел напротив Уилла, медленно и аккуратно разрезая свой кусок и отправляя его в рот, после чего польщённо улыбаясь уголками рта. Не удивительно, почему Ганнибал против кухни обычных людей, ограничивающейся пельменями, полуфабрикатами, консервами, замороженными блинчиками и попкорном, предпочитая получать наслаждение от собственной готовки. – Я подумал устроить званный ужин завтра. Долго обдумывал эту идею, но, придя к единственному правильному выводу, всё-таки решился. Ты приглашён лично, - Ганнибал едва заметно улыбнулся, сверху-вниз бросая взгляд на Уилла, который был искренне заинтересован таким приятным началом разговора. - У тебя есть планы? – Нет, совершенно никаких, - засмущался парень, краснея и радуясь тому факту, что при тусклом освещении тёмного парка фонарями этого не видно. - Кто ещё будет? Или... Или это сюрприз? – Я давно не пересекался с мистером Фуллером и, узнав от своих источников, что он завтра свободен, решил пригласить его и его мужа к себе. Он очень хороший человек, и если ты себя правильно покажешь при встрече, возможно, для тебя откроются новые дороги к светлому будущему. Грэм чуть не подавился воздухом. – Мистер Фуллер, который директор? Директор нашего колледжа? - ошеломлённо произнёс тот, чуть не роняя челюсть на мокрый от слегка подтаявшего снега асфальт. – Именно. – У него... Муж? Вернее, я не имею ничего против, просто было неожиданно узнать это от тебя. Сколько слухов ходило, что у него жена, а здесь... Я слегка удивлён. – Мой мальчик, - Ганнибал засмеялся и остановился у фонаря. Он был в чёрном пальто, которое визуально вытягивает его силуэт, и в этот момент Уилл увидел изюминку в его образе, что тот хотел передать, выглядя мужественно и неприступно. - Скажи, если до тебя дойдут слухи, что доктор Чилтон состоит в гареме, что у него сразу несколько десятков мужей и сотня жён, ты тоже поверишь? – Да, - шутливо передразнил Уилл своего собеседника, останавливаясь напротив него. - Более того, я буду совсем не удивлён. – Это всё вода. Не верь жёлтым сплетням, они в восьмидесяти процентах случаев сильно преувеличены. Жду тебя у себя завтра в шесть вечера, поможешь мне приготовить кое-что особенное. Договорились? – Договорились, - тихо, чуть ли не шёпотом произнёс парень, как никогда наслаждаясь их уединением.***
На следующий день, рано завершив все дела по дому и даже успев поиграть с подросшим Уинстоном, Уилл без раздумий надел всё самое сдержанное и официальное, что смотрелось на нём весьма и весьма сексуально. Он научился менять свои образы как перчатки, и если один день он мог позволить себе быть районным оборванцем, то на следующий же он мог представиться репрезентантом высшего света, и его без труда примут за такового, потому что парень умеет сочетать в себе умение хорошо одеваться и навык вести с разными людьми индивидуальную беседу, в ходе которой он словесным путём утвердит в сознании собеседников себя как статного юношу, кем, впрочем, не является. На нём была надета белая рубашка, а сверху красовался серый жилет, который, при определённом освещении, отливал серебристым цветом. Образ подчёркивал галстук точно такого же цвета, что и жилет, а черные обтягивающие брюки придавали ему той изысканности, что в кавалерах видят девушки. Сверху Уилл накинул не куртку, как обычно, а приталенное тёплое пальто, в котором вся его подтянутая фигура не болталась чёрти как, а была утянута и сохраняла свою форму. Выходя из дома, он прихватил портфель и кожаные перчатки, напоследок поправив свои кудри у зеркала. Ну девчонка, ей богу. Личный дом доктора Лектера находился чуть дальше центра города в довольно облагороженном и приятном районе. Здесь жили зажиточные люди, не пожелавшие ездить в лифтах многоэтажек с кем-то ещё, так что именно в этой части города было всегда тихо и безмятежно. Хотя, на самом деле, у Уилла было тоже ничего так по обстановке, но сам факт, что он жил у чёрта на куличиках, впервые его смутил. – Ты вовремя, - улыбнулся ухоженный мужчина с порога. - Прошу, снимай пальто и проходи сразу на кухню. Грэм привык к небывалой красоте, господствующей в этом доме. Он не был похож на все те, что дотоле ему встречались. Даже квартира Аланы, шикарно обставленная антиквариатом и слегка пахнущая от этого стариной, не сравнится с этой обителью, где всему строго отведено своё место и вместе с тем, каждый предмет струится своей невероятной историей. Высокие потолки придавали дому величественности, а картины, вывешенные в кабинете доктора, наполняют обстановку строгостью и гармонией, сочетая в себе два, казалось бы, несовместимых понятия. И здесь Уилл словил себя на мысли, что видел все комнаты этого изумительного здания кроме спальни. Должно быть, она тоже богато украшена чем-то, что свойственно только утончённой натуре Ганнибала Лектера. Парень неспешно прошёл на кухню и встал возле стола, ожидая приказаний. Ганнибал медленно достал из маринада куриные грудки и расложил их на разделочной доске, попутно проверяя, всё ли в порядке. Затем, удостоверившись в их целостности, посмотрел на Уилла, кивнув на стол позади себя. Тот подошёл к нему, рассматривая большие и блестящие на свету перцы чили красного цвета, помидоры и средних размеров белую луковицу. Рядом лежал острый нож. – Тебе следует их нарезать. Не колечками, а кубиками, главное, чтобы они не были чересчур большими, но и не мизерными. Я думаю, ты справишься. Уилл закатал рукава и взял в руки нож, рассматривая своё отражение с блестящей стальной поверхности. Затем он положил перед собой самый сочный и аппетитный перец, сначала плавно нарезая его половинку на колечки, а затем колечки превращая в кубики. Удовлетворённый своей работой, он, чтобы убедиться в её правильности, позвал Ганнибала. Мужчина обернулся и, улыбнувшись, произнёс: – Я вижу, ты пошёл самым простым вариантом. Хочешь, я научу тебя нарезать так, чтобы ты никогда не ошибся в желаемом размере кубиков? – Конечно. Доктор Лектер подошёл сзади, кладя свою руку на руку Уилла, в которой находился нож. Другой же он указал взять ту половинку перца, что ещё не была истерзана лезвием, и наклонившись так, что парень почувствовал тёплое, размеренное дыхание своего преподавателя на шее, а также сильное тело позади и руки, которые плавно и по-собственнически обхватили его ладони, наставляя на правильное действо, всего парой-тройкой плавных и незатейливых движений нарезал перец брусочками, переводя их в горизонтальное положение и совершая последние штрихи. Уилл в таком положении не мог сосредоточиться на бедном перце, и все его мысли были забиты лишь чувствами к человеку, стоящему позади него. Он таял в руках Ганнибала, он думал, казалось, настолько громко, что это не осталось бы незамеченным. Но невозмутимо завершив свою работу, доктор отошёл. – Так же ведь проще, - сквозь двузначную улыбку он усмехнулся и вернулся к своим делам с курицей. – А что ты готовишь, если не секрет? - из-за спины поинтересовался парень, ведомый примером Ганнибала, нарезая остальные овощи так, как ему это показали. – Курицу Тикка Масала. Я привёз этот рецепт из Шотландии, когда меня пригласили на "очень интересную" выставку современных шедевров архитектуры. Ничего нового и достойного я для себя там не открыл, а вот их кухня покорила меня более всего своими пряностями, свойственными в большинстве своём индийской культуре, и неповторимым, острым, слегка отдающим кислинкой, вкусом. Как видишь, маринад, в котором я вымочил грудки, придаёт им аромата и пикантности, а та тарелка специй, что лежит перед тобой, уйдёт на один лишь соус. – Я уже с ума схожу от предвкушения блюда. – Не беги впереди паровоза, Уилл. Я успел приготовить мерлузу а-ля гайегу. В качестве напитков у меня для данных блюд имеется сухое белое вино, привезённое из Барселоны. На десерт будет подан имбирный пирог и сливочный торт. – Ты умеешь баловать своих гостей. – Несомненно. Приготовление остального заняло у них два часа. Как только последнее блюдо было приготовлено, тут же раздался звонок. Ганнибал, надев на себя тёмно-бежевый пиджак в цвет брюк, поправил волосы в прихожей прежде, чем раздался ещё один. Он подошёл к двери и открыл её, после чего коридор разразился восторженными приветствиями и вопросами о том, от чего так вкусно пахнет. Уилл стоял позади, прислонившись к стене, и ждал, пока доктор Лектер поздоровается со своими гостями, любезно прося раздеться их и пройти внутрь. Брайан Фуллер, заправляющий всем в его колледже, оказался совсем другим человеком, нежели его представляли болтливые студенты. В рассказах он фигурировал грозным, жёстким и твёрдым мужчиной, который не отступается от своих взглядов, и даже если в некотором конфликте его ученик будет прав, он не признает этого, настырно отстаивая свою точку зрения до последнего. Именно мистеру Фуллеру парень был обязан встречей с Ганнибалом, ведь если бы они не дружили, то он бы, возможно, никогда не встретил такого восхитительного, видного и под любым углом интересного человека. Вернуться же к самому Фуллеру, то на первый взгляд он создавал впечатление, будто внутри него живёт солнце. В его искренней и красивой улыбке не читалось ни капли наигранности и лести, а глаза, подобно двум лучикам, тепло улыбались, словно озаряя всё вокруг живым теплом. Его муж, темноволосый мужчина худощавого телосложения, был не таким пылким, как свой партнёр, однако довольно дружелюбным и коммуникабельным, что клеймило его достаточно своенравным. – Позвольте представить. Мой ученик, Уилл Грэм. Располагает широкими познаниями в разных научных сферах и способен к углублённому изучению любого предмета, - Ганнибал представил Уилла слишком неожиданно для него, и, от волнения кривовато сократив расстояние между гостями, тот встал перед ними. – Очень приятно, - он улыбался, пожимая им руки. – И нам тоже, мистер Грэм. Ганнибал много рассказывал про вас, так что я весьма наслышан о вашей тонкой духовной организации и о вашем стремлении к учёбе. Право, не везде встретишь молодого человека, неподдельно желающего учиться. – Я польщён, - улыбнулся парень и кинул взгляд на доктора, который буквально распирал от переполняющей его гордости. Гости вместе с хозяином дома прошли в столовую, усаживаясь на выбранные ими места, обсуждая работу. Мистер Фуллер оживлённо повествовал о том, что ему не жалко спустить собственные, а не государственные сбережения, на колледж, чтобы облагородить сад ещё больше и в некоторых кабинетах провести ремонт. Он жил своей работой, и, судя по бойким его рассказам, мужчина был из тех, кто с головой отдаётся своему делу, посвящая ему большую часть своей жизни. Когда Ганнибал вынес мерлузу а-ля гайегу, или как её там, гости охнули от невероятно приятного запаха. Вслед за ней были поданы и куриные грудки, приготовленные на йогурте, и, слегка разгорячённые хорошим белым вином, присутствующие, наконец, смогли в полной мере разговориться. – Чем планируете заниматься в дальнейшем, Уильям? – Прошу, просто Уилл. Я собираюсь стать следователем-криминалистом. Проанализировав себя, я понял, что именно эта специальность подходит мне больше всего, и я рад тому, что успел вовремя определиться. Как жаль, что самый важный выбор тебе дают сделать в том возрасте, когда мозг ещё не встал на место, и я доволен тем, что сделал его правильно, - мелодично парировал парень, отправляя в рот кусок курицы, невероятно аппетитный и вкусно пахнущий пряностями. – Чёрт возьми, Ганнибал, он просто находка! - воскликнул Брайан, смеясь. - Каков учитель, таков и ученик. – Я знаю, - довольно улыбнувшись, он пропустил сквозь безымянный и средний пальцы тонкую хрустальную ножку бокала для вина, смаковал его аромат и отпил часть, бережно ставя на место. - А как у вас дела, Скотт? – Всё прекрасно, доктор. Скоро мы с Брайаном отмечаем юбилей - десять лет, как находимся в браке, - он кинул взгляд, насыщенный нежности, на своего мужа, который смущённо, будто мальчишка, улыбнулся и мягко поцеловал его в щёку. Всё это казалось прелюдией, и Уиллу резко захотелось встать и уйти в другую комнату, чтобы не мешать этим двоим наслаждаться друг другом. Он никогда не любил проявлений чувств на людях, поэтому ему становилось крайне некомфортно. Засунув куда подальше свои прихоти, он запил их уже третьим бокалом вина длительной выдержки, отчего его сознание слегка расшаталось. После безумно вкусного десерта Уилла буквально осыпали вопросами по поводу его жизни, увлечений, предпочтений как гастрономических, так и духовных. Мистер Фуллер долго расспрашивал его о театрах, о книгах, о спорте. И Грэм отвечал сдержанно, насыщая каждое своё слово особым смыслом, потому что он любил то, чем занимается, любил свои предпочтения за то, что они не такие извращённые, как у большей массы людей в двадцать первом веке. Брайан то и дело хлопал в ладони, восклицая, а потом и вовсе заявил, что в скором времени пригласит его лично, чтобы обсудить перспективы для дальнейшего развития его всеобъемлющего ума и сознания. Ганнибал беседовал со Скотом Робертсом, и в их разговоре часто мелькали шутки и подколы. Чуть позже они все вчетвером с энтузиазмом обсуждали политику и спорт, а потом перешли на личное, отчего парень снова смутился. Столовая пару часов была залита дружескими разговорами на разнообразные темы. Та обстановка, что обволокла каждого присутствующего, завораживала, и так непринуждённо сидеть и не быть будто на иголках, боясь сказать какую-то нелепую фразу, хотелось вечно. Когда третья бутылка вина была успешно выпита, а у Фуллера, который уже было хотел перейти на что потяжелее, начинал заплетаться язык, Скотт компетентно поблагодарил доктора за ужин. Брайан долго сопротивлялся, не желая вставать из-за стола и покидать этот шикарный дом, но под напором мужа он сдался, досадно выбираясь и идя в прихожую. – Всё было на высоте, Ганнибал, как всегда. Ты в своём репертуаре, любишь из всего делать нечто шикарное. Спасибо огромное. И вы двое, - Брайан перед уходом посмотрел доктору и юноше в глаза, - приглашены на празднование нашего юбилея в Афины. Распрощавшись, супруги вышли за дверь. Ганнибал поначалу стоял, улыбаясь своим мыслям, а затем очень оперативно убрал посуду со стола. Уилл, наполненный новыми и ещё неизведанными эмоциями, прокручивал приятный вечер в голове, думая, что его он запомнит надолго. Странно, но тот впервые после стольких стаканов вина не ощущал себя пьяным. А всё потому что он пил правильный напиток с правильной едой. Не даром говорят, что уметь пить - искусство, потому что думать, что ты умеешь пить, а потом напиться до беспамятства можно всегда, а вот думать о том, что ты не умеешь выпивать, после смешав алкоголь с хорошей трапезой и в итоге не напиться, может далеко не каждый. Максимум, что сегодня произошло под действием вина - лёгкое помутнение рассудка и чувство расслабленности, что сохранилось и сейчас. – Было невероятно, спасибо, что пригласил меня, Ганнибал. Я уже, наверное, пойду, поздно как-никак, - Уилл уже потянулся руками к своему пальто, как мягкая ладонь легла ему на плечо, а из-за спины послышался голос. – Останься. Мужчина держал в руках два чистых бокала и одну бутыль вина, но не ту, что они пили сегодня. Это вино было красным полусладким, крымским, чей виноград собран с лучших полей яркого и солнечного города. Уилл лишь улыбнулся, взял в руки протянутый бокал и прошёл в личный кабинет доктора, где они, обособившись от внешнего мира, любили беседовать о том, что считали прекрасным. Только в кабинете Ганнибала стоял очень приятный аромат, сочетающий в себе запах книжных страниц, лёгких лекарств и неповторимого дорого парфюма доктора. Здесь же находилось огромное окно, откуда открывался чудесный вид на заснеженную улицу, где, переливаясь в яркие цвета, уютно сверкали причудливые гирлянды. Деревья, стоящие по двум сторонам улицы, как обычно это бывает в аллеях, наполняли обстановку чем-то особым, праздничным. Доктор Лектер не стал на полную включать свет и лишь отрегулировал подсветку. Они налили вина и просто молчали, как бы мысленно общаясь друг с другом. Мужчина стоял у окна, во что-то вглядываясь, а юноша снова был позади него, как обычно прислонившись всем корпусом к лестнице. Молчание не тяготило ни одного, ни другого, и со стороны казалось, что они просто наслаждались присутствием друг друга, попивая алкогольный напиток и растягивая непередаваемое удовольствие от его употребления. Уилла зачаровывало то, что Ганнибал перед тем, как отпить из бокала, принюхивался к целому букету запахов, что источало вино, если действительно быть его высоким ценителем и гурманом. После пары минут молчания, Ганнибал развернулся и, хмурясь, начал вглядываться в лицо Уилла, будто дотоле его не видел. – Позволь совершить мне самую глупую вещь, которую я когда-либо делал, Уилл. Секунда молчания тянулась вечность. – Позволяю. Ганнибал в считанное мгновение убил расстояние между ними, ставя бокал на тумбочку и непозволительно близко приближаясь к Уиллу, накрывая его губы своими. Они целовались мягко и красиво, будто в первый раз, и их новой волной захлестнуло чувство невыносимой сладости мгновения, аморфной нежности и привязанности на ментальном уровне. Уилл, совсем не ожидая такого поворота событий, но глубоко в душе ликуя о том, что это, наконец, произошло, и его чувства не были односторонними, одну руку вплёл в короткие, ухоженные волосы Ганнибала, а второй юркнул под пиджак, держа за его рубашку и прижимая ближе к себе. На языке Ганнибала чувствовались нотки вина, что придавало большей пикантности и интимности их поцелую, пока доктор не отстранился. Он, глубоко вдыхая воздух, выдыхал его в шею Уилла и тот, не выдержав такого прерывания волшебного момента, обхватил лицо Лектера ладонями, мягко направляя его на себя. Он выгнулся, стоя у лестницы, чем случайно вызвал соприкосновение их тел, пусть и под рубашками. Этого хватило для того, чтобы поцелуй стал настойчивее и желаннее, и Ганнибал снял с себя пиджак, кидая его на пол. Перехватив инициативу полностью на себя, он, оторвавшись уже от слегка припухших губ парня, плавно перешёл ему на шею, зацеловывая каждый её миллиметр и слегка оттягивая мягкую кожицу зубами. Его руки блуждали по уже расстёгнутому жилету юноши, а потом расслабили галстук, кидая его туда же, куда был кинут и пиджак. Стало невыносимо жарко, и последней каплей была рука, которая сквозь ткань брюк надавила на половой орган, заставляя Уилла рвано выдохнуть, взбудоражено пройтись мурашкам по телу, и застонать, подавшись на грязную провокацию. Уилл, руки которого заплетались от волнения, потому что он боялся, что будет делать всё чересчур долго, начал расстёгивать пуговицы на своей рубашке, а Ганнибал, который по мере расстёгивания губами переходил всё ниже и ниже, остановился на ключицах. Парень зажмурил глаза от наслаждения и откинул голову назад, всё так же опираясь на лестницу и прижимаясь к телу доктора, чтобы полностью прочувствовать то, как же всё-таки хорошо он умеет ласкать. Мужчина, закончив с ключицами, обхватил ноги парня руками и поднял его, заставив того обвить свой торс. Они не отрывались друг от друга вплоть до того момента, пока каким-то образом Лектер не дошёл до спальни, отпуская его на мягкое бархатное покрывало. Уилл привстал на локтях, одурманено наблюдая за тем, как его партнёр через голову снимает рубашку и кидает её в сторону, как его взору нисходит красивое сильное тело, тепло которого хочется ощущать вечно и думать о том, что ты в безопасности. Грэм и представить не мог, что настолько сильно влюбится в своего куратора, и, полностью сняв с себя рубашку, обхватил его бока руками, утягивая на себя. Когда юноша почувствовал на себе сильный торс, когда их губы вновь воссоединились в долгом и пламенном поцелуе, он и не заметил, что начал пахом тереться о него, жестами требуя больше, требуя того, чтобы его удовлетворили. Доктор медленно, дразня, поцелуями снова перешёл на шею, только теперь на другую её сторону, опускаясь всё ниже и ниже, заостряя своё внимание на сосках. Он ласкал их губами и слегка зажимал меж зубов, заставляя юношу сильно выгнуться и громко простонать. Давление в брюках становилось невыносимым, затемняющим сознание, и Ганнибал понимал это как никто другой, поэтому руками быстро справившись с ремнём Уилла, покончил с последними тряпками, кои разделяли их тела. Парень, пытаясь хотя бы немного рассмотреть спальню, не увидел ничего, кроме окна, потому, снизу вверх глянув на Ганнибала, полностью обнажившегося, раздвинул ноги, чтобы тому было как можно удобнее и положил ладони ему на бока, царапая ногтями. Уилл чувствовал обоюдное желание, чувствовал то, как член Ганнибала трётся о его живот, когда они ласкали друг друга пока что руками, чувствовал, как тот буквально дрожит от вожделения, как только Уилл застонет. Покончив с прелюдиями, мужчина приподнялся на руках и взял с прикроватной тумбочки крем для рук, выдавливая немного себе на пальцы. Слишком пошло размазав его по фалангам, он плавно ввёл сначала два пальца, наблюдая за реакцией партнёра. Тот, не желая больше терпеть ноющий от недостатка внимания орган, обхватил его руками, и если и возникло то неприятное чувство при вводе пальцев в нужное отверстие, то оно почти полностью было перебито сильнейшим возбуждением. – Du bist herrlich, - отрываясь от шеи, Ганнибал руками сильно раздвинул ноги Уилла, кладя одну руку ему на член, а другой рукой помогая приставить головку ко входу. - Sieh mich an.* Уилл наблюдал за тем, как удлинялись скулы на лице доктора, как с его губ впервые снизошёл приторный стон, заставивший теперь встрепенуться и его, желая своего учителя всё больше. Ганнибал, в свою очередь, на локтях нависая над Уиллом, лицезрел то, как на его губах застыл немой крик нежности, как его глаза пьяно закатились в экстазе, и более не имея сил терпеть, начал двигаться в нём плавно, боясь сделать больно, хотя был большим умельцем в этом деле. Уилл совсем не чувствовал боли и, сочтя это за знак свыше, лишь обхватил его тело ногами и руками, слегка царапая спину, прижимая ближе к себе и чувствуя руку, что двигалась на его члене. Ганнибал покусывал его шею, постепенно увеличивая темп. Вся комната заполнилась томными мужскими стонами. Парень больше всего боялся того, что это будет грязно и грубо, но Лектер, будто читая его мысли, был как можно аккуратнее, шепча ему на ухо сорвавшимся хриплым голосом пошлости, от которых твердели соски, и он желал всё больше, больше. Больше присутствия Ганнибала, больше ласк, больше всего. Стоны становились громче и, не боясь разбудить соседей своего любовника, чтобы оповестить их о том, что у них никогда не было такого страстного и красивого секса, Уилл прижимался ближе, отзываясь на каждую ласку. Все клеточки его тела были неистово напряжены, и когда он сам обхватил свой член руками, Ганнибал перешёл на животный темп, опаляя своей грудью грудь парня, и через пару секунд комната налилась сначала стоном Уилла, сильно излившимся себе на тело, а после, Ганнибала, который, размякнув, упал на торс парню. Они долго не могли восстановить дыхание, а перед глазами Грэма всё мелькали послеоргазменные вспышки удовольствия, потому что это был самый сильный оргазм за всю его жизнь. Ганнибал поцеловал его в шею и, пристав на руках, подвинулся выше, чтобы увидеть выражение лица своего растрёпанного, похожего на мишку, мальчика. - Komm zu mir, ** - Уилл притянул Ганнибала к себе, утягивая его в ленивый, такой искренний поцелуй, окончательно запутавшись в простынях. * Du bist herrlich. Sieh mich an. (нем.) - Ты прекрасен. Посмотри на меня. ** Komm zu mir. (нем.) - Иди ко мне.