***
Все еще лежа с закрытыми глазами, Хельга чувствовала, как снежинки опускаются на ее лицо и, растаяв, тонкими струйками спускаются вниз. А еще она слышала, как кто-то расхаживает рядом и рассуждает о чем-то вслух. Открыв глаза, Хельга Патаки увидела рядом с собой… Хельгу Патаки, а точнее свой девятилетний образец. — С одной стороны, я получила на Рождество то, что хотела. Мечта сбылась, я очень счастлива. Так? — говорила она, меряя шагами улицу. — Но с другой стороны, я узнала, что хочет получить на Рождество мой любимый Арнольд. Оказывается, что он по странной причуде судьбы хочет именно эти сапоги. Я отдаю их ему — Арнольд прыгает от счастья, зато я остаюсь с носом. Эти зимние сапоги просто класс! Ох… Девятилетняя Хельга упала на колени в снег, обратив глаза к небу. — Я знаю, как поступлю. Она мигом поднялась на ноги и убежала в дом, оставив Хельгу в недоумении. Не прошло и минуты, а Хельга-из-прошлого захлопнула за собой входную дверь побежала вверх по улице. Хельга-из-будущего едва успела вскочить с земли, чтобы броситься за ней вдогонку. Еле-еле поспевая за своим девятилетним клоном, она отметила про себя, что год назад она бегала куда резвее. После нескольких поворотов в переулках они выбежали в широкое пространство, освещенное светом фонарей. На высотном здании светилась одна единственная вывеска «Федеральная служба информации». В дверях показался дородный силуэт мистера Бейли, укладывающий ключи во внутренний карман пальто. — Не торопись, приятель! — Хельга-из-прошлого впихнула в руки изумленного архивариуса обвязанную красной лентой коробку. — Вот зимние сапоги Нэнси Спамони. Включай снова свет, мы идем искать адрес пропавшей девушки! — Ты шутишь что ли? Я отправляюсь домой. Рождественский вечер еще не повод для шума. — А для чего? Для покупки зимних сапог? Для покупки других не менее прекрасных подарков, которые ты выхватываешь из-под носа у друга. Нет! Это повод сделать счастливым другого, самое главное маленького смешного мальчика с головой, как репа и добрым сердцем, а по твоей милости он потерял веру в людей! Вот так! — Ну, подожди! Хорошо, дитя, я оценил твою эмоциональную рождественскую проповедь, но уже поздно, меня давно ждут дома. Пока, — подхватив пакеты, мистер Бейли спустился с лестницы. Хельга-из прошлого с тоской посмотрела вслед удаляющемуся человеку. Она опустила коробку на порог здания и сошла за ним. — Бессердечный, прояви милосердие, загляни к себе в душу. У тебя есть выбор: или мы работаем всю ночь и находим потерянную девушку, или ты идешь домой. Но если ты сейчас уйдешь, мальчик с головой, как репа, больше не поверит в чудеса никогда… Никогда. Девчонка скорбно опустила голову и отвернулась. За спиной послышался звук торможения шин об асфальт. С замиранием сердца Хельга-из-прошлого ждала, когда архивариус, сев в машину, захлопнет за собой дверь. Но этого не произошло. А откуда ни возьмись, надвинулся густой белый туман и скрыл от Хельги-из-настоящего две одинокие фигуры у высотного здания. — Эй! — крикнула она и побежала вперёд, пытаясь нагнать исчезнувший мираж. Но теперь на лестнице, где пару секунд назад стоял Хельгин девятилетний клон, ее дождалась фройляйн Инга, присев на краешек ступеньки. Хельга тихо и разочаровано вздохнула, стараясь не выдать досады. — Полагаю, неинтересную часть можно пропустить? — спросила няня, поднявшись и грациозно оправив подол платья. — Как хотите, — ответила девочка, опустившись рядом и подперев лицо ладонями. — Что произошло? — поинтересовалась фройляйн Терлмуттер. — Куда делся твой боевой дух? — Боевой дух? Ха, не смешите, фройляйн, я всего-навсего маленькая девочка, от которой у всех одни неприятности. — А как же Май? Если бы не ты, они бы с мистером Хьюном наверняка бы встретились нескоро, а возможно и никогда. — Да, но, видимо, все хорошее во мне израсходовалось на это. Хельга опустила руку и уставилась куда-то в туман. Инга снова присела на ступеньку рядом с ней. — Ты совсем не плохая, дитя, — сказал она, опустив руку на Хельгины скрещенные на коленях ладони. — Просто иногда ты позволяешь своей злости брать над собою верх. Тебе нужно научиться контролировать свой гнев. Хельга ничего не ответила, все еще пристально всматриваясь во впереди лежащее пространство, но фройляйн Терлмуттер отлично знала, что она ее слушает, и даже прослушивается, хоть и не отдает себе в этом отчета. — А вот если ты этому не научишься, то ничего хорошего не будет, — продолжила няня. — Вы это о чем? — спросила Хельга, приподняв бровь. — Смотри сама. — Только, пожалуйста, не нужно больше никуда ходить, я смертельно устала. — Как скажешь, — Инга взмахнула рукой, и туман перед ними обрел некое подобие экрана с большой цифрой «3» в центре. Как только на нем возникло изображения, оно сразу же будто втянуло в себя зрителей, делая их участниками действий, при этом не требуя от них никаких усилий. Перед взором Хельги предстал старый трехэтажный дом. Большинство окон либо зияли пустотой, либо были забиты деревянными досками. Только на первом этаже в одной из комнат горел свет, а обшарпанные неясного цвета стены придавали зданию весьма устрашающий вид. Под тем самым оконным проемом, где теплился огонек, собралась группа ребятишек лет девяти-десяти. В центре маленького сборища стоял темнокожий мальчик с высокой прической. — Разве вы не слыхали легенду о женщине с топором? — спросил он, придав голосу пугающую интонацию. — О женщине с топором? — переспросил мальчик с длинным носом и растрепанными темными волосами. — Да, именно! Их небольшая компания сомкнулась еще более узким полукругом. — Много лет назад в этом самом доме жила маленькая девочка. Она имела очень скверный нрав и колотила всех кого не попадя за любую провинность. Больше всего на свете девочка хотела сбежать из родительского дома и, по-видимому, единственной возможностью осуществить это было замужество. Когда она стала уже взрослой девушкой, все ее подруги вышли замуж, но ее никто так и не решился взять в жены. Каждый раз, побывав на очередной свадьбе одной из своих подружек, девушка кипела яростью, а в голове мелькали страшные картины, где она с топором в руках кромсает всех, кто посмел накликать на себя ее гнев. В тот день, когда она покинула свадебное торжество последней своей товарки, девушка была зла как никогда. В припадке бешенства и досады под руку ей попался топор с таким острым лезвием, что мог разрубить волос на лету. Девушка убила всю свою семью, затем хладнокровно смыла кровь с топора и упрятала его в печной трубе. В суде ничего не смогли доказать из-за отсутствия улик, потому она осталась на свободе. До сих пор девушка, а теперь уже сморщенная старуха, живет в этом самом доме, где укокошила своих родителей и сестру. Поговаривают, что она убьет каждого, кто посмеет переступить порог ее дома. Конец. Окончив свой жуткий рассказ, мальчик самодовольно уставился на ребят и после тихих, но длительных оваций продолжил: — Этот тот самый дом, а это, — он указал рукой на дымоход, — та самая каминная труба, где спрятано орудие убийства. — Ха! Это ты все сам сочинил. Только что. В полиции ведь не идиоты работают. Как они могли не обыскать дом, а? — А вот и не выдумал. Это городская легенда, мне ее дедушка Джеральд рассказал. И, если я все это выдумал, тогда тебе совсем не будет страшно войти туда? Правда? Он стоял спиной к окну и не заметил, как за стеклом из темноты выплыл темный силуэт. — Ма-ма-майк, — заикаясь промолвила невысокая девочка, тыча пальцем ему за спину, — Там! — Эй, в чем дело? — спросил Майк, недоумением глядя на друзей, понемногу пятящихся назад. Внезапно окно за его спиной с треском распахнулось , и оттуда показалась старуха с длинными спутанными волосами. — Опять вы здесь ошиваетесь, маленькие паршивцы?! Она выплевывала ругательства совсем не предназначенные для детских ушей. — Хотите получить соль в задницу?! Сейчас я вам устрою! Старуха нырнула под расположенный у окна стол и вытянула дробовик. — Считаю до трёх, — гаркнула она, прицелившись, — Один, два, три… Детвора бросилась в рассыпную, оглашая округу истерическим криком. Старая карга пальнула в воздух для пущего эффекта, вызвав новый приступ ора у ребят. — Так-то, — сказала она, захлопнув окно с такой силой, что чуть было не вышибла последние стекла из рам. Старуха села в кресло у камина, подбросив в огонь полено и немного хвороста. Посидев немного, она уже была готова провалиться в дремоту, но кто-то постучал в дверь. Женщина проигнорировала это и не сдвинулась с места, но незваный гость и не думал уходить. — Хельга, я знаю, что ты там, — послышался голос из-за двери. — У тебя свет горит, и я вижу дым из трубы. Злобно выдохнув, Хельга поднялась с кресла, пнула ногой каминную решетку и поплелась к двери. — Чего тебе? — крикнула она, чуть было не сорвав дверь с петель. На пороге стояла очаровательная пожилая дама, не утратившая обаяния даже в таком почтенном возрасте — Привет, сестренка, — промямлила она, попытавшись обнять Хельгу. — Ольга, прекрати разговаривать так, словно нам по двенадцать лет, — сказал Хельга, грубо отстранив сестру. — Чего пришла? — Пришла поздравить тебя, вот, — Ольга протянула ей небольшой бумажный сверток. — С Рождеством, дорогая сест… Хельга. В недоумении покрутив в руках презент, Хельга подняла глаза на сестру. — Что ж,— начала она, недобро улыбнувшись, — Спасибо! Не оборачиваясь, с поразительной для своего возраста ловкостью Хельга швырнула сверток в портал камина. — Не нужны мне твои подачки, слышишь! — она вытолкнула опешившую сестру за дверь. — Убирайся к своей семье и оставь меня в покое. — Но… — Ольга попыталась возразить, но дверь уже захлопнулась перед ее носом. Пожилая Хельга Патаки вернулась в свое излюбленное кресло перед камином. Огонь уже поглотил оберточную бумагу, явив ее взору содержимое. Цветная крупноформатная фотография, изображающая семью Патаки пятидесятипятилетней давности, запузырилась и растаяла, обратившись в черный комок. Над головой послышался треск пленки в проекторе, экран потух. Хельга, как будто бы очнувшись от транса, поднялась на ноги. Она по-прежнему находилась на крыльце бюро информации (надпись различалась, несмотря на дымку), и по-прежнему все вокруг было окутано косами белого тумана. Девочку охватил неясный ужас то ли от того, что она увидела, то ли от того, что снова очутилась в одиночестве. — Фройляйн? — тихо позвала Хельга. — Ну, хватит! Вы мне нужны сейчас. Ответа не последовало. — Я все осознала. Я все исправлю, правда, слово Патаки. И снова тишина. — Эй… Хельга сорвалась с места и побежала вперед, сама не зная зачем. Сзади уже не было видно здания бюро, а впереди так ничего и не появилось. Хельге показалось, что ее тяжелое сбившееся дыхание отзывается эхом в звонкой пустоте, сотканной из снега и тумана. Вертя головой по сторонам, девочка окончательно утратила ориентацию. В голове закружилось, и Хельга рухнула на колени, сжав руками виски. С закрытыми глазами она пыталась совладать с головокружением и паникой, так внезапно навалившимися на нее. Внезапно неприятный звук в ушах сменился тонким звоном колокольчиков. Перед открывшей глаза Хельгой оказалась очередная дверь. Она находилась чуть поодаль и была немного размыта влажной дымкой. Хельга встала и неуверенным шагом отправилась прямиком к ней. Дверь внешне мало отличалась от остальных, вот только на ней не было номера. Вместо него висел скромный венок омелы, и красовалась надпись «Good Luck!». Не колеблясь, Хельга вошла в нее. — Все исправишь, верю, — тихий шепот над ухом стал для нее запоздалым и последним ответом.*.*.*
Снова утро, снова грохот внизу. Поерзав в кровати, Хельга спустилась на пол, прежде чем успела осознать, что вновь оказалась дома. — Ох, ну и дурацкий сон, — простонала она, потянувшись, — но поучительный, наверное. Девочка спустилась вниз с лестницы, по обыкновению не гладя под ноги, и сразу же напоролась на кого-то. — Моя любимая сестренка, ты не ушиблась? — Ольга нависла над ней, протянув руку. — Ольга, у тебя, что заготовлены одни и те же фразы на каждое утро? — пробормотала Хельга, садясь на ступеньку. Но, столкнувшись с непонимающим взглядом, решила пояснить: — Ну, вчера ты точно это же сказала, когда я упала. — Вчера? — Ага, ты кстати все еще сердишься на меня за вчерашнее? — Сестренка, ты, наверное, все-таки ушиблась, — сказала Ольга, ощупывая Хельгин затылок. — Я только сегодня прилетела, утренним рейсом. — Что? Как такое может быть? Младшенькая Патаки вскочила на ноги и побежала в свою комнату. — Ох, бедняжка, — промолвила Ольга, возвращаясь на кухню. Хельга захлопнула за собой дверь, и бросилась к письменному столу. Над монитором компьютера висел отрывной календарь. На последней страничке большим шрифтом красовалось число «24». Хельга готова была поклясться, что сорвала этот лист вчера перед сном. Она снова сбежала вниз и последовала на кухню. Ольга куда-то испарилась, и теперь за столом сидела только миссис Патаки и дремала над кружкой с кофе. — Мириам… то есть мама, — сказала Хельга, потрепав ее за плечо, — проснись. — А? Что? — отозвалась она, поправив сползающие очки. — Какое сегодня число? — Число? — Да, мама! — нетерпеливо выпалила она. — Двадцать четвертое декабря, сочельник. — Правда?! — Конечно, солнышко, — ответила Мириам, снова погружаясь в дремоту. — Да уж, — ошарашено прошептала девочка. Она взглянула на часы. Маленькая стрелка приближалась к десяти. — Чёрт! Я же опоздаю. Хельга быстро взбежала вверх по лестнице. Наскоро переодевшись, она уже собралась выйти из дому, но ее взгляд упал на не заправленную постель. Хельга не удержалась и подошла к ней. А вдруг это был не сон? Она опасливо приподняла спадающее до самого пола покрывало и чуть было не вскрикнула. Все то, что она собственноручно сложила под кровать, лежало на том же месте. Только к самому большому пакету была приколота перевязанная тонкой красной ленточкой записка. С замиранием сердца она извлекла ее на свет и развернула. «А вот это твое небольшое рождественское чудо» — гласила надпись.*.*.*
Вбежав в школу, Хельга нос в нос столкнулась с Лайлой. Ее одноклассница выглядела сегодня особенно очаровательно в сценическом костюме в стиле пятидесятых. — Ой, прости, Хельга, — промолвила девочка, помогая ей подняться. — Я нечаянно. Хельга нахмурилась, заставив все внутри Сойер сжаться от страха. Но ее лицо тут же просияло, и она учтиво улыбнулась. — Все в порядке. Слышала у тебя главная роль, — сказала она. — Ну, это… удачи! То есть, желаю сломать ногу. Похлопав Лайлу по плечу, Хельга подмигнула ей и отправилась дальше. — Спа… Спасибо, — оглушено промямлила Сойер. — Ты сегодня такая милая-премилая. Хельга вошла в актовый зал. На встречу ей топал Стинки с большущей коробехой в руках. Завидев девчонку, он не преминул споткнуться. Коробка вылетела у него из рук, но та подхватила ее. — Полегче, король долгоносиков, — сказала она, поставив коробку на пол и протянув руку Петерсону. Хельга, не изменяя себе, отпускала колкости, но в голосе ее не чувствовалось ни капли ехидства. — Хочешь лицо расквасить? Быть красавчиком на Рождество? Эй! — она щелкнула пальцами перед его глазами, но Стинки от удивления утратил дар речи и, видимо, дар понимания также. — Ну, ладно, — она пожала плечами и отправилась дальше. Махнув рукой Фиби, которая вместе с другими ребятами хлопотала над декорациями, Хельга уселась в третий ряд от сцены. На душе было светло и приятно, а для этого всего-навсего нужно было не врезать Лайле, помочь кое-как Стинки, не ссориться с родителями и сестрой. Рецепт радостного настроения был удивительно просто в исполнении. Скользнув взглядом по залу, Хельга заприметила Арнольда, который явно направлялся к ней. Кажется сценарий «вчерашнего сегодня» повторялся в основных деталях, что не могло не радовать. Хельга переключила внимание на сцену, дабы ситуация не выглядела излишне нарочитой. — Привет, Хельга, — сказал Арнольд, опустившись рядом. Он был одет во фрак, видимо, специально для своей роли. — Привет, Арнольд, чудно выглядишь, — ответила она, вложив в эту фразу всю свою доброжелательность. — Спасибо. Ты не расстроилась, что не смогла принять участие в постановке? — Ну… конечно, немного, — Хельга почесала затылок, — но я думаю, что Лайла лучше справится с этой ролью, чем я. Тем более у меня уже была главная роль в спектакле «Ромео и Джульетта». Пора уступить место другим. Несколько секунд Арнольд смотрел на нее, не мигая. — Я рад, что ты так к этому относишься, Хельга, — наконец выдавил он из себя. — Я хотел кое-что у тебя спросить… — Я согласна! — Но я же еще ничего не сказал. — Ах да, прости, — девочка хихикнула, внимательно глядя в глаза собеседнику. — Ты сегодня странная, Хельга. — Да ну? — Есть немного. Мальчишка замолчал, шаркая ногой по полу. Он посмотрел куда-то Хельге за спину, там его взгляд и застыл. — Ну говори уже, что хотел, репоголовый! — вспыхнула девочка после минутного промедления одноклассника. — То есть, Арнольд. — Да, прости, Хельга. Окажешь мне честь отметить Рождество в пансионе? — В пансионе? — сощурившись спросила Хельга. — Ага, — кивнул Арнольд. — С твоей чокнутой бабушкой? С твоим чудаковатым дедом? С вечно ругающимися жильцами, ворующими у друг друга еду? — Хельга выдержала театральную паузу. — Конечно согласна, какие вопросы, Арнольд? Я приду! Одноклассник облегченно вздохнул на радость Хельге, которая одарила его любезной улыбкой. — А сейчас мне нужно сказать пару слов Фиби. До встречи! Не дожидаясь ответа, она вприпрыжку побежала к сцене, вытаскивая на ходу из кармана небольшую коробочку с миниатюрными резными свечами. — Привет, Брейни, — поздоровалась Хельга, мимоходом хлопнув мальчика по спине, — С Рождеством, — бросила она через плечо, удаляясь. Вручив Фиби подарок, она спустилась со сцены и вышла из зала. В конце коридора возле вертепа стояла фройляйн Инга в своем немецком наряде. Улыбнувшись, она подняла большой палец вверх. Хельга ответила ей тем же и свернула в направлении своего шкафчика.*.*.*
Стемнело. Непримечательные, укутанные снегом здания вспыхнули ярками огоньками гирлянд. В каждом светящемся окне поселился прекрасный святочный дух. Он незаметно для глаз проник в дом вместе с пышным рождественским древом, прокрался с перезвоном бубенцов, ароматом кексов, жаром полыхающего камина. Но главное, что делает Сочельник самым особенным праздником из всех — это тепло, возникающее в наших сердцах от добрых поступков и, конечно же, щепотка рождественского чуда.Конец.