Жрон

      Квартира Риты размерами и убранством не поражала. Небольшая двушка, тёмная, с маленькими окнами, оборудованными классическими английскими ставнями из которых ужасно дуло. На дворе двадцатый век и пластиковые окна, а они всё за этот анахронизм держатся. Развалившись в кресле в её домашнем халатике и закинув ногу на ногу, я попивал пиво и разглядывал приводящую себя в порядок Скитер. Усмехнулся сам себе, похоже это становится традицией.       — Как ты смотришь на то, чтобы поискать в доме у Диггори какие-то зацепки? — спросил я её, вдоволь налюбовавшись. Рита ходила по квартире в коротком атласном нечто, заканчивающимся аккурат там, где начинались ноги. Стройные, слегка мускулистые, они были чудо как хороши. За тем, как при ходьбе покачивались её бедра, а при лёгком наклоне показывались полушария подтянутых ягодиц, можно было наблюдать бесконечно.       — И каков план? — поинтересовалась она, тоже беря бутылку пива и удобно устраиваясь у меня на коленях.       Машинально поглаживая её по бедру, ответил:       — Будем играть от твоего статуса журналиста. Скажем, ты решила написать статью о прекрасном ученике Академии, подающем большие надежды и так трагически погибшем. А я помогаю тебе собирать материал, в том числе и в Хогвартсе. Я вставлю свои пять сиклей про пример для других учеников и прочую муть. А дальше мы попросим показать его комнату, чтобы полнее понять каким человеком, пардон, магом, он был. По этому моменту вопросы есть?       Она, сделав глоток, отрицательно качнула головой:       — Нет, мой женераль.       — Хорошо, — последовав её примеру, отпил из бутылки, продолжил: — Далее, ты под каким-нибудь предлогом, уводишь Амоса из комнаты, желательно хотя бы на полчаса. А я, оставшись — уж найду что сказать, чтобы в комнате Седрика задержаться — максимально быстро шмонаю комнату, что-то нахожу или не нахожу, и мы откланиваемся. Статью, кстати, можно попытаться будет опубликовать.       — Вполне может сработать, — согласилась со мной Рита. — Когда думаешь пойти?       — Думаю, завтра, — я улыбнулся.       — Ну, до завтра у нас полно времени, — соскочив с колен, она взяла меня за пояс халатика, потянула на себя, заставляя подняться.       — Ты же не откажешь даме в её маленьких капризах, — игриво поинтересовалась она, ведя меня за собой.       — Желание дамы — закон, — рассмеялся я, нисколько не сопротивляясь.

***

      В целом, всё получилось так, как я и рассчитывал. Репутация Скитер работала на все сто. Диггори-старший ни на секунду не усомнился в цели нашего прихода. Дело, наверное, было ещё и в том, что он на самом деле считал своего сына выдающимся учеником, лучшим в Хогвартсе. Наши слова про необходимость статьи, а то и книги о Седрике, он воспринял как должное.       Комната у моего предшественника была большой, светлой и увешанной колдографиями. Вот Седрик в пелёнках, вот он же в чепчике, потом в коротких штанишках в саду с отцом, и так до самого предпоследнего курса в Хогвартсе.       — Здесь всё как было, когда он был ещё жив, — тихо проговорил Амос, а в глазах его заблестели едва сдерживаемые слёзы.       Обратив внимание на несколько шкафов полных книг, спросил негромко:       — Он много читал?       — Да, он очень много учился и занимался самостоятельно, мечтал стать целителем и работать в Мунго, — ответил с небольшой задержкой Диггори.       — Амос, — участливо поинтересовалась Скитер. — Вам наверное тяжело долго находиться здесь, ведь всё здесь напоминает о нём.       Тот, сглотнув, отвёл взгляд. А Рита подхватила его под руку.       — Пойдёмте вниз, в гостиную, там вам будет легче, и мы сможем спокойно поговорить.       — А я бы хотел ненадолго остаться, — я обратился к мужчине, стараясь придать голосу печальные и задумчивые нотки. — Здесь такая особая атмосфера, мне кажется, я бы мог лучше понять то, каким был Седрик, чем он жил, к чему стремился. Эти книги, фотографии, вы позволите мне получше изучить это?       — Да, конечно, — Амос кивнул, вытирая уголки глаз платком, после чего, увлекаемый Ритой, вышел. Я послушал удаляющиеся голоса и скрип лестницы, когда они спустились на первый этаж, после чего развернулся и, сцепив руки в замок, по новому окидывая комнату, пробормотал:       — И где же ты прячешь, Седрик, свой тайник?       Успокоившись и постаравшись очистить разум, я от двери, по часовой стрелке, начал планомерно осматривать стены и мебель, прощупывая все стыки, на глаз определяя толщину стенок — не второе ли дно. Особенно много времени осматривал книжные шкафы, идеальное место, чтобы что-то прятать. Безрезультатно. Либо Первый был настолько тупой, что не сообразил там сделать тайник, либо настолько умный, что сообразил его там не делать. Ножиком, потыкал стыки половиц, пытаясь приподнять, еле слышно простучал стены. Потом вернулся к письменному столу, присел за него, задумался.       Проблема была в том, что я абсолютно не представлял, что конкретно ищу. Личный дневник, переписку с Волдемортом, меч Гриффиндора или Философский камень. А может и ещё что-то мне доселе неизвестное. Не зная ни размеров, ни формы, отсеять места, не подходящие под тайник, не представлялось возможным.       Отклонившись назад на стуле, под скрип ножек, я покачался вперёд-назад, раздумывая как быть. Уходить ни с чем не хотелось.       Тут вдруг мне почудилась какая-то неправильность, лёгкое чувство дискомфорта. Прислушавшись к ощущениям, я понял, что одна из ножек стула более разболтана, чем другая, и ощутимо «гуляет» при раскачивании. По наитию я, соскочив, перевернул его и, прихватив гайку пальцами, со скрипом провернул. Дальше та пошла уже легко, и ножку снять труда не составило. А затем, заглянув в неё с торца, я чуть было не завопил победное — «Есть!».       В выдолбленном углублении лежал маленький прозрачный пузырёк с чуть опалесцирующей жидкостью. Воспоминания, те, что извлекаются из головы палочкой и просматриваются потом в омуте памяти, причём от третьего лица, что мне было не особо понятно, ведь воспоминания от первого, и донор не может видеть себя самого. Но примем как особенность магии устройства.       Я был уверен на сто процентов, что это именно воспоминания попаданца. Ну, а кого ещё, не папаши Амоса же. Думаю, где-то в доме был и сам омут.       Быстро спрятав пузырёк в карман, я вернул всё как было и, ещё раз придирчиво осмотрев помещение на наличие следов обыска, довольный спустился вниз.       Незаметно качнув головой Рите, я одними губами произнёс «Есть». Смежив веки в ответ, она показала, что поняла. Быстро закруглив беседу и попрощавшись с безутешным отцом, мы аппарировали снова в её квартиру.       Устало плюхнувшись на диван, я достал из кармана пузырёк, показал, понимающе кивнувшей журналистке. Разглядывая на просвет светящуюся субстанцию внутри, спросил:       — Омут памяти сложно достать?       Скитер пожала плечами, скидывая туфли и расстёгивая зелёный пиджачок, ответила:       — Да не особо. У нас есть редакционный, мы его для создания колдографий используем, ну и просто чтобы себя проверить, ничего не упустили ли, не забыли.       — Можешь принести? — светиться в газетной редакции мне совершенно не хотелось.       — Могу, — она с сожалением взглянула на атласный пеньюар и домашние тапочки и, со вздохом, принялась снова натягивать туфли.       Пока она моталась до редакции и обратно, я успел на кухне соорудить наскоро нехитрый перекус.       — Вот, — вернувшись она выгрузила на стол большую чашу полную бесцветной жидкости. Этот омут памяти, сразу видно, был чисто утилитарной, практичной вещью без всяких украшательств. Потёртый, поцарапанный, он был вещью явно постоянно используемой в работе.       Вот мы сейчас и узнаем, что там хранил покойный, подумал я, вставая из кресла. Что бы хранил я на его месте? Наверное доказательства сделок, договорённостей, неофициальных, нелегальных, возможно даже преступных, этакую страховку на случай, если партнёры попытаются кинуть, а то и прибить. Вот только прятать такое в ножке стула? Логичнее в ячейку в банке с обязательством вскрыть в случае смерти владельца. Правда, одними из потенциальных партнёров могли быть как раз гоблы, и размещать подобное в их банке — единственном магическом банке в Англии — тоже было бы невесть каким умным решением.       Откупорив пузырёк под внимательным взглядом Скитер я вылил его в Омут. Серебристая жидкость, тут же разделившись на полтора десятка отдельных струек, закружилась по концентрическим окружностям. В фильмах я такого не видел. Подняв вопросительный взгляд на журналистку, дождался её ответа:       — Это различные воспоминания, те что ближе к краю более поздние, — кивнул и, решившись, коснулся самого последнего. Остальные струйки словно бы ушли на глубину, а эта расплылась серебристым слоем по всей поверхности омута.       — Посмотрим вместе? — внешне спокойно спросила Рита. Но я видел, что ей самой не терпится узнать что там. Помедлив, я кивнул, всё-таки она уже очень глубоко завязла во всём этом, чтобы сейчас скидывать её с хвоста.       Вместе мы наклонились к омуту и тот, вдруг, словно увеличившись в размерах, легко принял нас обоих. Скользнув призрачными тенями, мы вдруг очутились в большом помещении, больше всего мне напоминавшем зал какого-нибудь средневекового замка.       А затем я увидел его — Седрика. С некой внутренней злорадностью я отметил каноничное сходство с актёром фильма. Вылитый Кабачок. Только что слегка помладше. А затем последние сомнения о попаданце в его теле пропали, когда Седрик заговорил.       — Наконец-то мы снова с тобой вдвоём, Гермиона.       В первый момент я даже вздрогнул от неожиданности. Потому что сказано это было по-русски. А второй раз дёрнулся, когда осмыслил сказанное и, резко обернувшись, увидел молча стоящую Грейнджер.       — Жаль, что только в Выручай-комнате мы можем остаться наедине. И хорошо, незачем никому знать, чем мы тут занимаемся. Правда же?       Неверяще я посмотрел на девушку, чуть более молодую версию той Герми, которую я знал. Сотни мыслей пролетели в тот момент в моей голове. А она, всё так же стоя на одном месте, лишь коротко ответила:       — Да.       — Да, хозяин, — мягко, чуть с нажимом произнёс Диггори. — Я же просил.       — Да, хозяин, — повторила девушка, не пробуя даже возразить.       Страшная догадка посетила меня и, к сожалению, тут же подтвердившаяся. Седрик, будя во мне обжигающую волну гнева и ярости, вдруг, весело рассмеялся и констатировал:       — А моё Империо всё лучше и лучше.       Сжав побелевшие кулаки, я смотрел, как этот ублюдок достаёт откуда-то бутылку вина. Откупорив её, Диггори отпил прямо из горла, заговорил снова:       — Гермиона, ты не представляешь, как я радовался, когда очутился здесь. Словно выиграл джек-пот в лотерею. Магия, Хогвартс, да я даже чёртового Избранного готов был расцеловать на радостях. А потом я увидел тебя. О, это ни с чем не сравнимое чувство, когда все свои фантазии ты действительно можешь превратить в реальность. Хо-хо, кто не мечтал трахнуть Гермиону Грейнджер. Но только мне представился шанс сделать это по-настоящему. Я смотрел на тебя, и мне было так тяжело ждать несколько лет, когда ты наконец повзрослеешь, но потом я подумал, а какого чёрта. Зачем ждать, если можно это сделать прямо сейчас.       Я не знаю, каких усилий от меня потребовало просто стоять и слушать гнилые рассуждения этой гадины. Так хотелось подскочить и, схватив Диггори за горло, сломать его цыплячью шею. О, если бы это только можно было сделать. И даже от осознания, что он и так уже мёртв, легче мне не становилось.       А затем Седрик похлопал по столу рядом с собой, переходя на английский, сказал:       — Гермиона, что ты стоишь, иди, присядь сюда.       Не в силах смотреть дальше я отвернулся. Всё, что происходило потом, можно было назвать одним словом — изнасилование. Не знаю, что испытывала Рита, а мне было погано, потому что мне крайне редко в жизни попадались такие отбросы, как этот субъект, дорвавшееся чмо, использующее новообретённые знания и возможности для удовлетворения своих извращённых фантазий. Скрипя зубами, я старался отрешиться от происходящего, не вслушиваясь в возню за спиной.       Наконец Седрик закончил. Я услышал, как он устало выдыхает, а затем полный самодовольства голос произнёс:       — Детка, это было супер. Но давай кое-что вернём как было, чтобы никто не задавал глупых вопросов.       Обернувшись, я увидел, как он, взмахнув палочкой, произносит незнакомое заклинание.       — Ну вот, ты снова целочка, недаром я будущий целитель.       Под последовавший смех Диггори нас и выбросило из воспоминания.       В своём теле я очнулся тяжело дышащим с до хруста сжатыми кулаками.       — Больной ублюдок, — только и смог что произнести я.       А Рита, закурив сигарету, покачала головой.       — Уж чего я только не видела, но такого…       Более-менее успокоиться мне удалось только через полчаса и то после пары бутылок пива. Посмотрев несколько следующих воспоминаний, везде мы видели одно и тоже, менялся только антураж, да Гермиона становилась всё моложе. А Диггори, ссука такая, целые ролевые игры там устраивал.       Мрачно посмотрев на с пяток не просмотренных воспоминаний из числа наиболее ранних по хронологии, я сплюнул, бросил:       — Всё, хватит с меня.       — Да и мне, пожалуй, тоже, — протянула чуть нервно Скитер, скурившая уже полпачки.       Вымотанный эмоционально я практически упал на диван. Уставившись в одну точку, угрюмо замер.       — Там ей лет двенадцать было, — глухо произнёс я, подняв голову, и, не сдержавшись, влепил кулаком по подлокотнику.       — Он уже мёртв, — тихо сказала Рита.       — Думаешь, меня это успокаивает? — почти прорычал я.       — Нет, но он уже получил своё.       — Но не от меня!       Глухая ярость, копившаяся всё это время, требовала выхода, и я спросил, зло ощерившись:       — Рита, а ты место, где он похоронен, знаешь?       Та кивнула.       — Да, Амос рассказывал.       — Отлично, — поднявшись, с хрустом размял пальцы. — Тогда мне нужна лопата.       Дождавшись глубокой ночи, мы аппарировали на кладбище. Найдя нужное надгробие и, поплевав на ладони, я с хеканьем вонзил штыковку в не успевшую окончательно слежаться землю, принявшись остервенело копать. Мне это нужно было, заикнувшуюся было журналистку сделать это с помощью палочки, я молча отодвинул в сторону. Чтобы хоть как-то, физическим трудом заглушить то сосущее чувство в душе.       А что хотел я? А хотел я сжечь ненавистное мне существо, пусть даже и труп, и развеять по ветру, хотя бы.       Пусть глупое, пусть иррациональное желание, но мне казалось, что станет легче, должно было стать.       Из могилы я вылез через полтора часа. Устало бросив подле вывороченного памятника лопату, присел рядом с Ритой. Руки, измазанные в земле и глине, гудели. Вздохнув, я посмотрел на звёзды, потом снова опустил взгляд в слабо подсвечиваемую Луной яму. Сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:       — Да, дела…       А Скитер с каким-то даже удивлением взглянув на окончательно опустевшую сигаретную пачку, смяла её в руке. Посмотрев туда же, куда и я, со вздохом со мной согласилась:       — И не говори.       Не сговариваясь, мы поднялись и, подобрав лопату, устало пошли к выходу. Могила Седрика Диггори была пуста.