***
В это время на зрительских трибунах Магическая воздушная линза, созданная организаторами прямо перед трибунами, позволяла прекрасно видеть любую точку озера, и Дамблдор, как и другие члены жюри, с лёгким интересом посматривал на слабую рябь, идущую по поверхности воды, в ожидании первого справившегося с заданием. Особых иллюзий он не строил: на этом этапе все козыри были у Крама, как-никак профессиональный спортсмен. Вдруг гладь озера вспучилась пузырями, и на поверхности показались три безвольно закачавшихся на волнах тела. Хвосты, покрытые чешуёй, не оставляли сомнений в их принадлежности. Живые, раненые? Альбус подскочил, колдуя и бросая через пол-озера диагностическое заклинание. Бэгмен посмотрел на директора Хогвартса с восхищением, а директора других академий — с плохо скрываемой завистью. Поддерживать заклинание на таком расстоянии мог далеко не каждый. А вода меж тем опять забурлила, и стали появляться новые тела. Когда их количество перевалило за десяток, Дамблдор не удержался от того, чтобы дёрнуть себя за бороду и тихо, сквозь зубы, ругнуться. — Да что же, Мерлин побери, у них там такое творится?!***
— Получите, гады! — булькал я, яростно разряжая шишкомёт в очередных тритонов. Эти твари умудрились прижать нас ко дну, окружая со всех сторон, но мы буквально проломили ощетинившиеся острыми жалами ряды, взрывами расчищая себе дорогу. Спина к спине, мы крутились волчками, скаля зубы и яростно клокоча. Ярость битвы захватила нас, и мы знали, что, может, и проиграем, но усеем трупами каждый клочок этого проклятого зелёного дна… Тут я проводил взглядом очередных поднимающихся вверх бессознательных хвостатых и поправился: каждый клочок поверхности. А потом мы внезапно очутились прямо у русалочьего города — странно гротескного, ни на что не похожего, словно сошедшего с полотен знаменитых импрессионистов. Получив короткую передышку, мы залегли за ближайшими домами, меняя барабаны МШУ. Полбоекомплекта как не бывало, вот только и ряды противников изрядно поредели. Вглядевшись в глубину подводного поселения, я различил, как из домов поспешно выплывают силуэты русалок разного размера и плотной колонной уплывают в противоположном от нас направлении. У меня маленько отлегло от души — не хотелось зацепить ненароком местных нонкомбатантов. С мирным населением меня воевать не учили, да я и не рвался. Хлопок по плечу, и мы снова, постепенно сатанея, разряжаем оружие в накатывающих волнами тритонов. — Да сколько же вас?!***
Снова зрительские трибуны «Дурдом», — думал Дамблдор, бегая по берегу и раздавая указания. Плавающих десятками без сознания жителей озера цепляли с лодок и буксировали к берегу, где специалисты из Мунго, спешно вызванные организаторами, пытались что-нибудь сделать с пострадавшими. Пока безуспешно. Старший целитель только разводил руками и недовольно бурчал, что он честный медик, а не ветеринар какой-нибудь. — Сколько? — устало спросил Альбус, кивая на поблескивающие чешуёй на солнце ряды контуженых тритонов. — Тридцать семь, — целитель, прищурившись, всмотрелся в свежие всплывшие тела. — Нет, тридцать девять. О состязании все уже практически забыли, с такими-то делами и выползшего на берег Виктора с Гермионой на руках почти не заметили. Приняв из рук дурмштранговца бессознательную девицу, два целителя, умотавшиеся с непривычки от такого количества пациентов, чуть было не отнесли её в общую кучу к тритонам, почти уронив пару раз по дороге. Увидев такое, Крам с проклятиями снова забрал Грейнджер себе, собственноручно отнеся её поближе к трибунам, где и остался опекать. Тут вдруг из воды показалась странная процессия. Шесть тритонов, насупленные и хмурые, тащили на себе оставшихся пленников и бессознательную Делакур, чем вызвали секундный ступор у всех присутствующих. А следом за ними показался особо крупный хвостатый с тонким золотым обручем на голове. — Ух ты, — словно ветер пронёсся по трибунам. То был местный тритоний царь, которого мало кто видел. Дамблдор поспешил им навстречу и, мигом подхватив магией людей, отправил по воздуху в сторону целителей, а сам, не чураясь, по колено забрёл в воду, идя навстречу царю. Раздувшееся и побледневшее лицо последнего всякому, хоть немного разбирающемуся в этих подводных жителях, чётко сигнализировало, что тот находится в стадии крайнего раздражения, практически ярости. Схватив Альбуса за грудки, царь рассерженно зашипел на своём русалочьем, но директор его прекрасно понимал, так как с детства имел склонность к языкам и выучил их за всю свою жизнь превеликое множество, в том числе и нелюдских. — Это так, по-твоему, нам ничего не угрожает?! — тритон дёргал волшебника за мантию, с каждым разом всё сильнее. — Это мне надо было «просто попугать детей»? Тех самых детей, которые сейчас разносят там внизу мой собственный город?! Мы так не договаривались! — Мы всё исправим, — вынужден был оправдываться Дамблдор, одновременно с этим задавая себе вопрос: как? Как два четверокурсника, которые в силу возраста и знаний просто не владеют мало-мальски сильным колдовством, смогли устроить такое? — Наши целители как раз сейчас осматривают пострадавших, и меня уже заверили, что все живы, просто оглушены. — Твоё счастье, — прошипел тритон в лицо директору. — А теперь делай что хочешь, — он посмотрел в глаза Альбусу и дальнейшие слова просто проорал, — но отморозков своих со дна достань! После чего, оттолкнув мага, скрылся под водой.***
Снова затишье. Мы оглядели разрушенные взрывами русалочьи дома. В поднятой со дна мути окружающая обстановка напоминала мне какой-то постапокалипсис. Осмотрев барабан, я поднял три пальца, показывая остаток, Поттер в ответ показал два. Всё, следующий бой будет последним, одними ножами от трезубцев не отобьёмся, будь мы хоть мастера ножевого боя. Правда, с последней атаки как-то многовато уже времени прошло, даже поднятый ил успел почти весь осесть. Неужели они наконец выдохлись? Но тут нас с Гарри подхватила, словно рукой, неведомая сила и потащила на поверхность. Застывшие неподалёку тритоны проводили нас нечитаемыми взглядами и только один из них, что побольше, да с ещё какой-то фигнёй на голове, красноречиво провёл большим пальцем по шее. Ага, как же. В ответ я показал ему средний палец свободной руки и, подумав, ещё и язык. Не знаю, что для него было обидней, но главного — а это был, похоже, какой-то местный начальник — знатно перекосило. Правда, чувство лёгкого удовлетворения мигом сошло на нет, когда я увидел лица встречающих нас на берегу, и лица эти не предвещали ничего хорошего. «Похоже, будут бить, — обречённо подумал я. — И даже, наверное, ногами».