Two Times Leonard Snart Fell Asleep on His Boyfriend

— Барри! Барри, притормози! Барри, блять! Прекрати! — Лен выскакивает из «Святых и грешников» вслед за своим разгневанным парнем, поскальзываясь на пороге. Он может только лишь бежать, а Барри… ну, Барри — это Флэш. Остановиться на расстоянии пяти шагов — это все, на что хватает его терпения. Тот факт, что Барри еще не растворился в вихре желтых и красных молний, хотя мог сделать это в любой момент, говорит о том, что у Лена есть шанс вернуть его обратно в бар, где можно будет нормально поговорить. — Барри… что ты делаешь? — Оставляю твою жалкую задницу в гордом одиночестве! — кричит Барри, не оглядываясь и даже не думая замедлиться — руки и ноги до сих пор вибрируют от напряжения. Он думал, что может сбежать — выйти через заднюю дверь, потом скрыться на темной стоянке и на спидфорсе добежать до дома, прежде чем кто-нибудь заметит его исчезновение. Но Лен сидел рядом и следил за ним, как долбанный ястреб, так что Барри пришлось сделать вид, что он направляется в туалет, а оттуда уже свалить через кухню. Но не вышло. — Да я вижу, что. Почему ты уходишь от ответа? Что случилось? — Ты знаешь, что. — Я знаю, что что? — Лен топчется на месте, понимая — любым лишним движением он может лишить себя шанса на конструктивный диалог. Но когда до него доходит, в чем причина ярости Барри, Лен не может сдержаться — запрокидывает голову и смеется. — Боже, Барри! Ты же не будешь психовать из-за этого? — Я не психую, — говорит Барри, и его дрожь становится менее заметной. — Я… — Ревную, — заканчивает за него Лен. Он почти гордится тем, что заставил своего парня напрячься еще больше, пусть и понимает, что здорово рискует. У них был отличный вечер. Экипаж Волнолета был так рад оказаться дома, а Барри не мог отойти от Лена дальше, чем на метр. Выпивка лилась рекой, но Барри и Лен не получали от разнузданного веселья никакого удовольствия (Лен обычно не пил при Барри, потому что тот напиться все равно не мог). В какой-то момент разговор зашел о многих, многих людях, с которыми Лену во время миссии приходилось разговаривать для получения информации, а может и не только разговаривать. Барри сначала пытался натянуто улыбаться, но потом почувствовал, что начинает медленно выходить из себя. — Я не ревную, — бессовестно врет Барри, понимая, что диалог сейчас пойдет по второму кругу. — Хорошо, — говорит Лен, подходя ближе и демонстративно засовывая руки в задние карманы его джинсов, — не ревнуй на пустом месте. Это просто часть работы, малыш, — объясняет он без всяких угрызений совести. — Это ничего не значит, я просто… выуживал нужную информацию. — Да? Что ты еще из них… выуживал, а? — Барри смеется, борясь с желанием в ответ крепко обнять Лена, несмотря на то, что его самого все еще потряхивает от гнева. Они долго не виделись, поэтому совершенно не хотелось распылять драгоценные часы на пустую ругань. Вот только… люди, о которых Рэй, Рип и Сара шутили — те безымянные, безликие, совершенно не важные люди — проводили время с его парнем, в то время как Барри рядом не было. Команда Волнолета вела себя так, будто в этом не было ничего особенного. Даже хуже — будто это была всего лишь шутка. Но Барри было не смешно. — А как насчет тебя? — Лен немного отклонился назад, поддразнивая злющего Барри. — Думаешь, я не ревную, зная, что ты в своем красном кожаном костюме гонялся за теми парнями? Разве не Циско сказал, что один из них заметил, что это была его самая большая горячая фантазия? Циско — единственный человек, который мог даже в стельку пьяным сказать, насколько эта тема беспокоит Барри, что он, собственно и сделал сегодня. И Барри понимал, что даже несмотря на нечленораздельную речь, Циско рассказал эту глупость не просто так, а чтобы поставить их с Леном в одинаковое положение. Но это не сработало. Вместо этого Лен просто смеялся над Барри. Лен ухмыляется, и Барри прекрасно понимает, что он ни фига не расстроен. — Ты смешон, — бросает Барри. — Да и какая разница, тебе же все равно. — Эй, мне не все равно! — Лен крепче обнимает Барри за талию, пытаясь добиться ответного объятия. — По крайней мере, я не целовал других парней, — игриво говорит он, надеясь, что это сгладит ситуацию. Ничего подобного. Аллен неприступен, как скала. — Ну хватит, Барри, — шепчет Лен, когда реакции не следует. — Ты же знаешь, что ты — мой. Только ты. Барри фыркает, но начинает расслабляться. Совсем чуть-чуть, так, чтобы Лен не заметил, но Снарт такой теплый, от него немного пахнет алкоголем и сигаретным дымом, но даже через это не очень приятное амбре Барри чувствует его собственный запах, от которого кружится голова. — Серьезно? — Конечно. — Лен целует Барри в шею. — Ты же это знаешь. Кроме того, — Лен мрачно ухмыляется, потому что его следующие слова могут отправить его самого в нокаут, — я оставил всех тех людей в другом времени. Когда я увижу их снова? Барри закатывает глаза. Вот так всегда, только найдя нужные слова, чтобы подобраться к Барри поближе, Лен сам же, своими руками выстраивает стену обратно. — Вау. Это очень… романтично. — Я просто хочу, чтобы ты улыбнулся. — Я улыбнусь, если ты скажешь что-то веселое. — Я намного веселее, когда мы остаемся наедине. — Лен недвусмысленно раздвигает коленом ноги Барри. — Нам обязательно разговаривать прямо здесь? — Нет, — раздраженно говорит Аллен, которого бесит попытка Лена решить проблему сексом, а не нормальным разговором. — Конечно, нет. Давай уйдем отсюда. Вокруг них вспыхивают желтые молнии, свист в ушах заглушает шум улицы и бара, в желудке Снарта неприятной пружиной заворачивается тошнота, которая проходит после еще одного рывка. Лен озирается, стараясь не делать резких движений — он оказался в камере, обитой темным пластиком, а Барри стоит снаружи, скрестив руки на груди. Лен вздыхает, поднимая кулак, чтобы постучать в неприступное стекло. — Умно. Очень умно. — Ты хотел поговорить наедине, — хмыкает Барри, — камера — идеальное место. — Ага, наедине. Тут камеры на каждом углу. Как насчет какого-нибудь более подходящего места? При условии, что это будет не Айрон Хайтс, — быстро добавляет Лен. Барри достаточно зол на Лена, так что вполне может засадить его в тюрьму, причем совсем не в мета-человеческий зоопарк С.Т.А.Р. Лабс. Барри на секунду задумывается, устремляя невидящий взгляд в потолок, прокручивая в голове все варианты. Но, несмотря на то что Лен сейчас находится за стеклом, а Барри является хозяином положения, у Снарта хватает наглости рассмеяться. — Хорошо, — выплевывает Барри, стоически перенося очередной смешок. Снова трещат молнии и свистит в ушах, реальность смазывается, а потом обретает четкие очертания гостиной в квартире Барри. — Тогда давай здесь, дома, — говорит Аллен, подталкивая Лена к дивану. — Что теперь? Лен неуклюже приземляется на задницу, но ему все равно. Теперь его гордость и самолюбие не имеют никакого значения. Важен только Барри. — Ты знаешь, на что похожа жизнь в Волнолете? — Лен медленно встает с дивана, стараясь в интонации выдерживать золотую середину между искренностью и соблазнением. — Когда тебя нет рядом? Это тоскливо, холодно… и одиноко. Я знаю, что у меня есть команда, мы никогда не сидим без дела, но иногда я остаюсь один — только я и мои мысли, несколько часов кряду. И я не скажу, что справляюсь с этим. И ты знаешь почему. Лен берет руки Барри в свои, осторожно поглаживая. Кожа Лена теплая, а кончики пальцев стали слегка мозолистыми и шершавыми. Барри ждал этого знакомого и утешительного прикосновения несколько месяцев, которые тянулись как целый год. Но когда он снова вспоминает о женщинах, которые совсем недавно точно так же касались Лена или вовсе целовали, кровь немедленно отливает от мгновенно леденеющих рук, а в груди разрастается дыра. — И это дало тебе карт-бланш на флирт с кем угодно? — Может, я и флиртовал, — шепчет Лен, прижимая Барри ближе к себе, начиная подталкивать его в сторону спальни, — может, и целовал… но я никогда не целовался ни с кем по-настоящему. Ты думаешь, что я маялся дурью со всеми этими женщинами, потому что рядом не было тебя? Я делал только то, что должен был. Если ты хочешь выместить на ком-то свою злость, злись на Рипа. Это он загнал нас в эту ловушку. Выбора не было. Барри покорно идет за Леном, несмотря на то, что не чувствует его раскаяния. Он даже больше зол на самого себя, потому что ставит личные интересы и желания выше экипажа Волнолета, да черт побери, выше самого Лена. Но команда может сама разобраться с Рипом, если их не устраивает такое положение вещей. Даже после этой логической цепочки Барри все равно не может успокоиться. — И ты никак не мог выкрутиться? Лен прикусывает щеку, чтобы не рассмеяться. Барри супергерой, честный крутой парень, но, как говорится, и у щенков бывают острые зубы. Да, они могут цапнуть, могут даже прокусить кожу, но на это как-то не хочется обращать внимание, когда смотришь в их доверчивые глаза. — То есть ты, Флэш, защитник Централ Сити, считаешь, что мне лучше подставиться под удар, нежели поцеловать какую-нибудь женщину? — Я думаю, что это был больше, чем один поцелуй. — Лен начинает раздеваться, а Барри не возражает. — И наверняка больше, чем одна женщина. — Да, но… есть только один Барри Аллен, — говорит Лен, задирая футболку Барри, уверенно очерчивая выступающие позвонки на его спине. — Мы не будем сейчас заниматься сексом, — возмущенно фыркает Барри, мысленно проклиная себя за то, что он так быстро сдал позиции, дергая Лена за рубашку, которая тут же летит на пол. — Я не пытаюсь заняться с тобой сексом, — Лен зарывается носом в изгиб его шеи и тяжело дышит. — Я просто… Мне нужно быть рядом с тобой. — Они доходят до кровати, и Лен подталкивает Барри в плечо, вынуждая опуститься спиной на одеяло. — Пожалуйста… Позволь мне быть рядом с тобой. Барри знал, что Лен произнесет эти слова с того момента, как услышал его шаги, только выскочив на улицу из прокуренного бара. И это был главный аргумент. — Ладно, — уже тише говорит он. Лен стаскивает с него кроссовки, сам скидывает ботинки и заползает под одеяло. Лен прав — да, Барри досадно, противно и гадко, но то, что Леонард делал, путешествуя с командой Хантера, — его работа. Они с Барри так много прошли вместе, заставили своих друзей и членов семей примириться с серьезностью их отношений. И неважно, чем Лен занимался во имя защиты Земли, сейчас он вернулся домой. Но лучше сказать команде Легенд, что Барри вовсе не обязательно знать все подробности их дел. Лен обнимает Барри чуть ли не всем телом — переплетает их ноги, крепко сжимает руки, пока Барри не оказывается в самой настоящей паутине — он даже пошевелиться не может, и это больше смахивает на плен, нежели на объятие. Барри пытается быть как можно более невозмутимым, но Лен к чертям разваливает его самоконтроль, сонно целуя в шею. — Спокойной ночи, Лен, — тихо говорит Барри, потому что он должен что-то сказать. Он не может просто лечь в постель и заткнуться после всего этого, потому что тогда Лен подумает, что Барри игнорирует его. — Ты долго будешь злиться на меня? — спрашивает Лен, сжимая Барри так сильно, словно хочет или просочиться сквозь него или стать единым целым. — Сколько сейчас времени? — шепчет Барри. Лен смотрит на часы, стоящие на комоде. — Пятнадцать минут второго. Барри закрывает глаза и делает глубокий вдох, чувствуя, как спокойствие, которое еще час назад казалось безвозвратно сгинувшим в пучине собственной злобы и ревности, медленно возвращается назад. Теперь можно заснуть, но не потому, что это был долгий и трудный день. С тех пор как Лен уехал, Барри часто спал плохо, а теперь он может выспаться, даже если все еще злится на Лена. — По крайней мере… у меня есть еще несколько часов.