Решения, принятые глухой ночью, обычно теряют силу при свете дня. Диана Сеттерфилд «Тринадцатая сказка»
10 ноября, столица Риверсана Мира и Никола были категорически против моего решения тут же отправиться к Луи, поэтому мне пришлось послушно отлежаться до конца дня, кушая пирожки и слушая их историю. Как оказалось, до начала этого года они проживали в Трафинии. Мира была вдовой пекаря и носила его фамилию и была счастливой и гордой матерью, пока в январе к ним не заявился ее родственник – Жан де Медина. Еще и не один, а со своим сыном, на пару лет старше самого Никола. - Мама говорила мне о том, что случилось с ее семьей в прошлом, - рассказал парень, когда я немного окреп и был в состоянии самостоятельно сидеть за столом, - поэтому их появление меня мало удивило. Я даже когда-то мечтал повидаться с выжившими родичами. Правда, их приход отбил у меня такое желание. Если вкратце, то Жан предложил Мире объединиться с ним и создать новый смертоносный яд, с помощью которого они могли бы избавиться от некоторых людей и тем самым положить начало войне между Трафинией и Риверсаном. Разумеется, она не согласилась. У нее была любимая пекарня, доставшаяся от мужа, взрослый сын, которому надо было искать невесту и в целом спокойная жизнь. Ей не хотелось бередить старые раны и кому-то мстить, это было вовсе не в ее характере. Тогда, надеясь на молодую горячность, Жан обратился с тем же предложением к Никола, но и тут прогадал. - Я его хорошо воспитала, - гордо задрав курносый нос, провозгласила Мира, накладывая мне добавку. – Мой Никола умеет отличить хорошее от плохого. - Как бы там ни было, - прервал ее сын, - у нас они поддержки не нашли. Тогда и стали угрожать. - Угрожать? – изумился я. - Да. Говорили, что, если мы не согласимся, то они начнут пробу яда с наших клиентов, подкладывая эту дрянь в выпечку, а затем, если мы не возьмемся за ум, как он сказал, в один день и сами можем отравиться. - Это было ужасно! – всплеснула руками женщина. – Я помню Жана добрым и отзывчивым, он всегда помогал мне, когда у меня не получалось определиться с гранулами для лекарства. - Поэтому, - снова вмешался в словесный поток матери Никола, - нам с мамой пришлось закрыть пекарню и бежать из города. Даже если бы они не осмелились навредить нам, то рисковать жизнями наших клиентов мы не могли. Более того, это сразу бы навело подозрения на нас, а, узнай кто о происхождении моей матери, нам и вовсе не удалось бы выкрутиться. Какое-то время мы путешествовали по Трафинии, подрабатывали, как могли, старались не выделяться, а потом начались эти отравления. - С трудом, но нам удалось раздобыть образец яда, - Мира присоединилась к нам за столом. – И тогда я постаралась напрячь свою старую голову и вспомнить всё, чему меня учили родители, но, как я ни старалась, мне не удалось вывести противоядие. А время шло. Умер посол Риверсана, я поняла, что времени мало, война была уже на пороге. И тогда… Она горестно вздохнула. - Мы услышали, что был отравлен Главный Министр Риверсана, - продолжил Никола. – Мы находились слишком далеко от столицы Трафинии, да и противоядие мать еще не закончила. - Мы уже приготовились к худшему, ожидали объявления войны со дня на день, но вместо этого узнали, что Министра вылечили! Просто невероятно! - Тогда мы рискнули и вернулись в столицу, порасспрашивали людей и узнали, что целитель из знаменитого рода де Медина нашел противоядие. Сначала мы решили, что это сам Жан и это его план по свершении мести: сначала отравить, а потом спасти Министра, выбившись в любимчики. - Но им оказался Луи! Кто бы мог подумать! - Мы еще задержались, чтобы узнать, поймали ли настоящего виновника и скопить денег на путешествие, а после отправились в Риверсан, чтобы повидаться с троюродным братом матери. - Я не смогла сделать противоядие, но могу хотя бы поделиться той информацией, которой владею, - вздохнула Мира. – Но кто бы мог подумать, что у нашего нелюдимого Луи такой милый сын. Ты наверняка в мать пошел, такой хорошенький. Она потрепала меня за щеки, заставив улыбнуться. - Я приемный сын, госпожа. Луи подобрал меня, спас мне жизнь и позволил обучаться целительству. - Наверное, годы берут свое и ему стало одиноко, - покачала головой женщина. – И все равно ты душка. Сколько тебе лет? - Семнадцать. Я озадаченно ойкнул. Совсем забыл, ведь день рождения Эрея… - Почти восемнадцать, тринадцатого числа будет. - Ох, господи! Совершеннолетие это всегда прекрасно! Когда моему Никола исполнилось восемнадцать, гулял весь город! Ее сын нервно передернул плечами, а я тихонько засмеялся в кулак. Можно себе представить, что организовала такая шумная и любящая мамочка для своего ненаглядного сына. Не смотря на то, что Мира настаивала на продолжительном отдыхе под ее заботливым крылом, я добился того, чтобы завтра мы все вместе отправились к Луи. После услышанного я вновь убедился, что всё очень серьезно. Тем более, я волновался за наставника, который мог стать следующей жертвой. Мы встали с первыми лучами солнца, позавтракали. Я, не без помощи Никола, убедил Миру переехать в родовое поместье де Медина. Позволить остаться им здесь без защиты никак не мог. Тем более, у Миры и ее сына было куда больше прав там жить, чем у меня. Да и множество комнат пустовали. Более того, я заметил, что Никола выказывает неподдельный интерес к целительству. Мира ему лишь в общих чертах рассказывала о том, чем занималась ее семья, и он только недавно увидел это воочию, когда мать пыталась создать противоядие, и у него проснулось желание обучаться. - Ты всё еще слаб, так что не стесняйся опираться на мою руку, - помогая мне спуститься, сказал парень. – В какой-то степени, мы теперь братья. Я, улыбнувшись, кивнул. Кажется, эта мысль радовала, но и смущала нас обоих. Город постепенно оживал, и избегать людных мест становилось сложнее, но нам удалось проскочить через рынок и центральную площадь до огромного наплыва людей. Дорога была неблизкой, поэтому я часто выбивался из сил и мы вынуждены были делать остановки, чтобы дать мне возможность отдышаться. Наконец, мы миновали жилую часть города и вскоре показался наш с Луи дом, около которого стоял знакомый кэб. Заметив приближающуюся троицу, стража на входе напряглась, но я откинул капюшон и слабо помахал им рукой. Один из них бросился навстречу, обеспокоенно интересуясь, где я пропадал, всё ли со мной в порядке и что вообще произошло? Из его поспешных объяснений, пока мы добирались до дверей, стало известно, что Михель с ног сбился, разыскивая меня. - Он совсем не изменился, - тихо прошептала Мира, глядя на дом. Никола перехватил меня поперек талии, поскольку у меня уже почти не оставалось сил, и толкнул входную дверь, не удосужившись постучать. В коридор тут же выбежала Марта, готовая наорать на беспардонных гостей, но, заметив меня, радостно всхлипнула. - Господин Луи!!! – заорала она на весь дом, заставив нас поморщиться. Быстрый топот и из кабинета выскочил сначала мой наставник, а за ним и Михель. Оба обеспокоенно заозирались, выискивая источник и причину шума. - Мануэль! – взревел учитель и двинулся к нам. – Негодный мальчишка! Он безжалостно потрепал меня по волосам, а затем заключил в медвежьи объятия. Когда я с трудом отстранился, чтобы вдохнуть, к нам уже подоспел Михель. - Что случилось? – только и спросил он, объединяя множество вопросов в один. – А это кто? Он перевел взгляд на стоявшего рядом Никола. - Мой брат, - заулыбался я. - Мне казалось Антуан д'Асант выглядит иначе, - с сомнением протянул маркиз. - Никола Шабо, - нехотя буркнул парень. - Похоже, я чего-то не понимаю, - смешался Михель. – Ты опять сменил фамилию, Мануэль? - Никола, не путай людей, - строго сказала Мира, поднимаясь по лестнице. – Представься так, чтобы не возникало подобной путаницы. - Никола де Медина, - мрачно поправил себя ее сын. - Мира? – изумленно уставился на гостью Луи. - Для тебя сестрица Мира, - подмигнула женщина и бросилась обниматься. Опешивший Луи неуклюже отвечал на объятия, пока Михель изучал собравшуюся компанию. Он поспешно отправил восвояси лишних, за что получил презрительный взгляд в спину от Марты, а остальных провел в кабинет, где было больше места, и усадил взволнованных родственников. После этого каждый из нас четверых поделился тем, что знал. Так открылось, что Жан де Медина мертв, что именно он и убил Эрея, из чего мы сделали вывод, что бесчинствует сейчас его сын. После деловых разговоров пришло время обсудить более бытовые проблемы. Как я и предполагал, Луи даже слышать не хотел о том, чтобы Мира и Никола вернулись в дом, где снимали крохотную комнатку. - Ваш дом здесь, - заявил он голосом, не терпящим возражений, с которым я был не понаслышке знаком. – Сейчас наша семья не такая влиятельная, как раньше, но я работаю над этим. Как только мы покончим с отравителем, займемся официальным занесением вас в реестр рода де Медина. - Надеюсь, муж не будет возражать, - вздохнула Мира. – Я так долго носила его фамилию. И Никола только как Шабо и представляется. - Твой муж умер, - бестактно заметил Луи, за что получил от меня подзатыльник. - Я думаю, он поймет, - улыбнулся я. – Вам сейчас нужно думать о своем будущем. Мне кажется, вы так же хотите восстановить справедливость в отношении своей семьи, Мира. - Как такая душка может быть приемным сыном этого чурбана? – подивилась женщина. – Но ты прав, во всем прав. Но Никола я принуждать не стану. Если он захочет оставить фамилию мужа, то это его право. Никола комментировать эту тему никак не стал. Видимо, сам еще не знал, захочет он остаться Шабо или взять фамилию матери. Пока Мира с Луи предавались воспоминаниям, я подошел к Михелю по вопросу, не дававшему мне покоя с момента пробуждения. - Как Андрэ? – тихонько спросил я. - Сам как думаешь? – склонив ко мне голову, ответил он. – Сначала всех загрузил твоими поисками, поимка отравителя отошла на второй план, а как миновало четыре дня, он словно сломался. Перестал есть, только пьет, уверенный, что ты уже мертв. Я пытался поговорить с ним, но в трезвом состоянии не мог застать. Король очень недоволен, он не понимает, почему его драгоценный наследник так переживает из-за какого-то мальчишки. Без обид. - Ничего, это логично. Никто не знает правды и так даже лучше. - Оставайся здесь, а я поеду к нему, пока он чего не натворил. - Я с тобой. Михель покачал головой. - Ему может показаться, что ты ему по пьяни привиделся. Я приведу его в порядок, а потом уже вы встретитесь. Я упрямо поджал губы. Чтобы он не говорил, я чувствовал, что должен как можно скорее увидеться с Министром. Ему не понять, что я чувствовал, умирая на дороге, как жалел, что не сказал Андрэ о своих чувствах. Содрогался от мысли, что он почувствует, увидев мой труп. Михель уехал, я же, оглядываясь по сторонам, проскользнул на улицу. Не знаю как, но я должен был дойти до резиденции Андрэ, увидеть его. Пускай я свалюсь к его ногам без сил, но мы должны увидеться. - Далеко собрался? Я резко обернулся и чуть не упал, столкнувшись нос к носу с Никола. Он успел схватить меня за локоть и помог удержаться. - Не пугай так, - возмутился я. - Хочешь, чтобы тебя снова отравили? В этот раз твое тело не выдержит, и ты умрешь. - Мне нужно увидеть Министра. Срочно. - Ты не дойдешь, отсюда далеко. - Но мне правда нужно. Я умоляюще взглянул на парня. Тот вздохнул и отпустил мою руку. - У вас лошадь есть? - Да, Андрэ настоял, чтобы у нас была карета и четверка лошадей. - В карете я не пойду, - скривился Никола. – А на лошади довезу. Одного я тебя точно не пущу, а то еще свалишься в канаву, и снова будут тебя искать. Я благодарно улыбнулся. Кони у нас появились относительно недавно, поэтому кучера, вопреки недовольству Андрэ, мы еще не наняли. Просто платили мальчишке, который работал помощником конюха у ближайших соседей, заходить пару раз в день, чтобы ухаживал за ними. Поэтому в конюшне нас никто не остановил. Никола умело снарядил лошадь, помог мне взобраться и сел сзади. Когда мы под громкое ржание выскочили на дорогу, стражники уже ничего не могли сделать, кроме как махать руками и кричать. Стремительным галопом мы доехали до оживленной части города. Я показывал дорогу, а Никола правил лошадью, которая оказалась на удивление спокойной и послушной. Видимо ей наскучило стоять в деннике, и она радовалась столь решительному хозяину. Ехать через площадь мы не могли, поэтому пришлось сделать крюк, но все равно до дома Андрэ мы добрались значительно быстрее, чем если бы я шел пешком. Тем более в нынешнем состоянии. Стражники у ворот узнали меня, хотя мой спутник и насторожил их. Они позволили мне войти, но Никола пришлось остаться снаружи приглядывать за лошадью. Я обещал сильно не задерживаться. Только поднявшись по широкой мраморной лестнице, я осознал, что пешком вряд ли бы добрался сюда, никакого упрямства бы не хватило. Держась за стену рукой, я продвигался к кабинету Министра, из которого доносились гневные голоса, но стоило мне взяться за ручку, как дверь сама отворилась. Возникший на пороге Олли неверяще окинул меня с ног до головы, затем крепко прижал к себе. Я был рад его видеть, но сейчас меня больше интересовало то, что творилось за его спиной. - Маркиз, Министр, - кашлянул Олли, отстраняясь. Михель обернулся на нас и в его глазах я прочитал удивление и недовольство. - Простите, что помешал, - я постарался изобразить улыбку, но мне давалось это с трудом. Ноги еле держали, но вся слабость отступила назад, стоило мне встретиться взглядом с Андрэ. Он был бледен, встревожен, в помятой одежде, с покрасневшими глазами и нечесаными волосами. Уже заметна была двухдневная щетина. Он обошел стол медленно, не сводя с меня глаз, а потом рванул вперед, падая передо мной на колени. - Ты живой, - шептал он, целуя мои руки. – Живой. Я не смог сдержать слез, и склонился к нему, чтобы прижаться щекой к щеке и обнять его дрожащие плечи. Олли предусмотрительно прикрыл дверь кабинета. - От тебя несет спиртным, - смеясь сквозь слезы, заметил я. – Как так, Министр? Андрэ ничего не ответил, лишь крепче вжался в меня, пряча лицо в складках моей одежды. Я обессилено опустился на пол. - Всё хорошо, - успокаивал я его, гладя по волосам. – Я пришел сказать тебе это. А теперь мне нужно возвращаться обратно. Обещаешь проведать меня, как освободишься? - Оставайся у меня. Я распоряжусь… - Нет, - мягко, но настойчиво покачал я головой. – Меня ждут, а у тебя дела. - Как ты сюда добрался? – сурово поинтересовался Михель, оттаскивая от меня Андрэ. Олли помог мне подняться и сесть на кресло. - Никола отличный наездник, - усмехнулся я. - Одним неуемным ребенком больше, - вздохнул маркиз, и обратился к Олли. – У Мануэля объявился еще один брат. Виконт вопросительно приподнял брови. - Потом объясню, - отмахнулся я. – Он из семьи де Медина. - Или Шабо, - саркастично вставил Михель. - Неважно. В любом случае, он довезет меня обратно, пока Луи окончательно не рассвирепел, - Я бросил ласковый взгляд на потерянного Андрэ. – Скоро увидимся.***
13 ноября, поместье Лунное После моего благополучного возвращения, Андрэ удивительно быстро взял себя в руки. Проводив меня на улицу и передав Никола, Михель привел своего друга в порядок и они тем же вечером отправились к Королю, чтобы доложить новости о расследовании. И хотя у нас появился заметный сдвиг в этом деле, новые подробности, более детальное описание внешности и даже имя преступника, мы по-прежнему не могли его отыскать. А сам сын Жана де Медина, Гастон, как будто затаился и выжидал. В каждой таверне, в каждом государственном учреждении и на досках объявлений по всему городу и за его пределами были развешаны плакаты с примерным портретом отравителя и кругленькой суммой за информацию о его местонахождении, а так же предупреждение быть с ним осторожным и чем именно он опасен. В результате желающие озолотиться на халяву повалили в резиденцию Андрэ бурным потоком, но тот, быстро разобравшись в ситуации, объявил что за ложные сведения подобных умников будут сажать в тюрьму на неопределённый срок, чтоб неповадно было сбивать следствие с пути. Церемониться с подобными людьми не хотел никто, поскольку неизвестно, когда и где Гастон нанесет следующий удар, и кто станет жертвой. Жителям нашего дома было строго запрещено покидать территорию, даже ногу за калитку выставить было нельзя. Андрэ, как бы не был порой снисходителен, жестоко обозначил это условие, особенно для меня, хотя в последствии сам же от этого страдал. Он был сейчас очень занят и редко мог навещать меня и остальных, а мне к нему было нельзя из-за его же запрета. Травы и продукты нам доставляли слуги Министра, все тщательно проверялось, чтобы в дом не попало что-либо отравленное. Зато у нас стало намного оживленнее. Мира очень быстро нашла общий язык с Маргарет, и они теперь вместе занимались готовкой, хотя моя новообретенная тетя большую часть времени уделяла работе, поскольку Луи не справлялся один. На плечи наставника легло еще больше дел. Мало того, что количество заказов на различные противоядия потекли рекой, хотя раньше мы думали, куда уж больше, так еще один ученик появился. Никола был усидчивым и внимательным, он быстро усваивал материал, тем более, в отличии от меня, был уже знаком со многими травами. Что-то он вытягивал из матери на протяжении многих лет, некоторые использовались в приготовлении их семейной выпечки. И хотя он старался, Луи сложно было оставаться спокойным, когда приходилось разрываться между работой и обучением. Тут уже я решил помочь и перенял часть обучения Никола на себя. Разумеется, я сам еще был учеником, но хотя бы азы мог рассказать. По большей части наши занятия сводились к совместному разбирательству некоторых сложных и не очень рецептов, мне, наконец, было с кем поделиться своими интересами. Наткнулись мы так же среди книг и на рецепты зелий, где для приготовления была необходима боевая магия. Поскольку ни я, ни Никола с ней не были знакомы, а изучать ее разрешалось исключительно дворянам, мы с горестным вздохом отложили их на дальнюю полку, пусть и не забыли полностью. Вскоре после того, как я окреп, к нам стали наведываться гости. Первой пришла Азалия с маленьким Раймондом, и мы несколько часов провели за разговорами и знакомством. Никола, конечно, вскоре сбежал, не желая слушать типично женские разговоры, но тактично промолчав об этом, зато Мира была только рада посплетничать. Похоже, от любви к болтовне меня даже смерть не избавила. Потом заглянула компания Почитателей Главного Министра всем своим немногочисленным составом. И, если закрыть глаза на явное самодовольство в любом слове и поступке, мне показалось, Шарлотта и Поль искренне за меня переживали. Хотя насчет Поля не уверен, он мало говорит. Зато было очень забавно наблюдать его знакомство с Никола. Мой новый брат Шарлотте слегка поклонился, руку целовать не стал, не то воспитание да и она не подала, а с Полем они долго и молча смотрели друг на друга. Встретились два одиночества, называется. Но, как часто бывает, люди похожие по характеру, не всегда находят общий язык. Пускай они не ссорились, не препирались и не пытались унизить друг друга, но всё то время, что мы просидели впятером в столовой, они сказали от силы десять слов. На двоих. Никола, конечно, тихий, но всё же более словоохотливый, чем Поль, поэтому я поинтересовался у него, когда мы проводили гостей, что стало причиной подобной скрытности. - Не знаю, - честно ответил он. – Меня всегда напрягают типы, из которых и слова лишнего не вытянуть. Я решил воздержаться от комментариев, хотя так и подмывало. Самым частым гостем у нас был Олли. Он забегал не только удостовериться, что у нас всё хорошо, а я иду на поправку, но и с сообщениями от Андрэ. В первый его визит у нас состоялся нелегкий разговор. Как оказалось, он узнал, что связывает меня и его начальника. - Это тайна, - сразу предупредил я его. – Раз сам Михель сообщил тебе эту новость, то он тебе доверяет. Так что не болтай об этом, договорились? - Я и не собирался, - вздохнул братец. – И дело тут не в этом. Я не понимаю… Как это возможно? Пришлось кратенько ввести его в курс дела, поскольку до этого он не особо интересовался тем, что стало с Эреем после изгнания. После разговора он многое стал понимать. Но я не стал ему открывать, что его настоящий брат мертв, а в его теле сейчас, как в новом платье, щеголяет несостоявшаяся мать из другого мира. Некоторым людям подобное знание вредит. - Хорошо, - подытожил Олли, - вы Пара. Но я так и не понял, что дальше? - А что дальше? – в тон ему спросил я. - Долго вы собираетесь держать это в тайне? Собираетесь ли венчаться? Сообщил ли Министр о своем намерении Королю? - Всё упирается в то, что я не согласен быть с ним, - попытался пояснить я. – Ты же сам знаешь, какую роль в моей жизни сыграл Андрэ. - Да, но… На его лице отобразилось уже знакомее мне выражение, за которым обычно следовало восклицание «Но он же твоя Пара!», поэтому опередил брата: - Знаю. Я уже ни в чем не уверен. Думаю, мне нужно время. В тот же день, не смотря на недовольное ворчание, я уговорил Луи побеседовать со мной наедине. Раньше подобные посиделки у нас случались часто, еще когда он только начал обучать меня, но в последнее время всё реже. Когда мы при свете одной свечи устроились в кабинете, я явственно ощутил, что мне этого сильно не хватало. - Ты помнишь, что я тебе рассказывал о себе? – негромко начал я, глядя в окно на звезды. – О своей прошлой жизни. - Помню, - отпивая вино из стакана, отозвался учитель. – Выкладывай. Сын ты мне или не сын. Я не сдержал улыбку. - Хороший вопрос. Может, стоит сначала его обсудить? - Не испытывай мое терпение, мальчишка. - Ладно, - вздохнул я, оборачиваясь к нему. – Я кое о чем думал, когда умирал на рынке. - О том, что люди сволочи, и никто даже не поможет? - И это тоже, но… Это ведь не первая смерть которую я переживал. - Ты помнишь, что чувствовал Эрей перед тем, как его уничтожило заклинание? – откинулся Луи, внимательно глядя на меня. - Не очень. Сгусток эмоций, не выделить что-то одно. Там были и страх, и паника, и сожаление, и отчаяние. А еще желание. Он верил, что поступал правильно, когда спасал тебя. - Да… Жаль я не могу поблагодарить его. Я склонил голову, впервые задумавшись о дальнейшей судьбе Эрея. Попал ли он, как и я, после смерти в чужое тело? Или переродился и где-то сейчас в колыбели лежит младенец с его душой? Я уже никогда этого не узнаю. - Так о чем ты думал? – нарушил тишину наставник. - Что такое уже было. За секунды до того, как меня стерли, я думал только об одном – я не успел сказать самому главному человеку в своей жизни нечто очень важное. Тому, кто остался в моем мире, уже не узнать… - Чего он не знает, того и мне не следует знать, - оборвал Луи. Я поглядел на него и согласно кивнул. - А на рынке… Я лежал и проклинал себя за свое упрямство. Вот я умираю, а то, что подавлял в себе, пытался скрыть, так и останется неизвестным. И что Андрэ так и останется в неведении, будет мучиться. И я думал, что вот, если выживу, обязательно ему признаюсь в своих чувствах. - Ты выжил, - напомнил мужчина. - И от своего обещания, пусть и произнесенного лишь в голове, не откажусь. Я скажу. Но как бы это не было ошибкой. - Ты боишься, - не спросил, а понял учитель. – Это нормально. Но не дай страху отобрать у тебя возможность. После его ухода я еще долго сидел у окна с потухшей свечой и думал. Очень много думал. О своей прежней жизни, о жизни Эрея. И о жизни, образовавшейся в результате слияния двух в одну. О чувствах. Своих, Эрея. Наших. Об Андрее, об Андрэ, о старых друзьях и новых, обо всем, что люди называют «опыт». Заснул я прямо на диване и уже после того, как начало светать, но Луи заботливо перенес меня в мою комнату, и я проспал до самого обеда. А когда проснулся, то уже не было времени на мысли. Мира подняла предпраздничную суматоху, напомнив, что у меня завтра день рождения. Вернее, у Эрея, но теперь уже неважно. Работа на два дня остановилась, пока мы готовили и рассылали приглашения, пекли пироги, убирались в доме и вешали украшения. Я уже давно не праздновал свои дни рождения в предыдущей жизни, успел позабыть радость, которую чувствуешь в это время. Предвкушение увидеть самых близких людей, которые соберутся за одним столом ради тебя, чтобы быть с тобой в этот важный день. Хоть всё и было сделано в последние секунды и в спешке, ответы мы получили от всех приглашенных. Все обещали явиться вовремя, только Андрэ предупреждал, что они с Олли могут задержаться. Наш уютный, пропахший травами дом сказочно преобразился. Мы никогда раньше не зажигали лишние свечи вдоль коридора, а теперь были видны картины, расположенные между ними. Стол был торжественно сервирован, комнаты украшены цветами. Окна открыли, потому что цветочный аромат мешался с травяным, и перебивал аппетитный запах выпечки и прочих яств. Единственный минус – меня настоятельно попросили нарядиться. Если Луи и Никола было, по сути, все равно, во что я одет, то Марта, говорившая от лица всех женщин нашего дома, настаивала на ярком и нарядном костюме. Но тут уперся я, заявив, что никаких ярких цветов. Пришлось пойти на компромисс, напялив костюм из бело-розовой парчи, белую рубашку и алую брошь-жабо с жемчужиной в самом центре банта. Волосы, которые я запустил, успели к этому времени отрасти до лопаток, поэтому их Марта ловко перевязала розовой лентой, расшитой серебряной ниткой. Поколебавшись, я надел сережки, подаренные Андрэ. Упаковали в броский костюм и Луи с Никола, которые, по словам Миры, выбивались из общей картины. Сама женщина и наша прислуга, нарядились подобающе великому дню, потому у мужчин и выбора особо не оставалось. Я лишь позлорадствовал. Как оказалось, Мира еще в первый день, как заселилась сюда, сгоняла на рынок, чтобы купить к предстоящему празднику новые наряды себе и сыну. Луи, поворчав, облачился в один из своих многочисленных черных костюмов с минимальным количеством украшений. Сама Мира похвасталась золотистым платьем с устрашающего объема кринолином. Зато полупрозрачная алая ткань, двумя лепестками лежавшая по бокам, и из той же ткани рукава-фонарики, мне показались отличной идеей. Беднягу Никола мать не пожалела. Он буквально выполз встречать гостей в новомодном плаще из тафты зеленого бутылочного цвета, черной рубашке и черных же штанах. Он то и дело остервенело откидывал спадавшие на глаза светлые пряди. Я обратил внимание, что он не похож на темноволосых Луи и Миру, видимо, пошел в отца своими пшеничными волосами. Но наряд ему действительно шел. К назначенному времени стали прибывать гости. Первыми заявились три фаната Андрэ. На фоне их броских нарядов мы с Никола перестали комплексовать. Шарлотта торжественно преподнесла мне дорогой парфюм, Поль молча вручил… щенка волкодава. - Моя семья их разводит, - пояснил он. – Обычно мы везем их на продажу ближе к границе, где нужны сторожевые волкодавы, поэтому их в столице почти нигде и нет. Я позже расскажу тебе, как за ним ухаживать. Мне почему-то моментально стала понятна нелюдимость Поля. Он и сам походил на волка-одиночку, которому уютно только в родной стае. К счастью, он привез с собой еще и объемную клетку, в которой щенок посидит, пока не обзаведется будкой. Щенок, надо заметить, весил не меньше двадцати кило, и мне страшно было представить, каких размеров достигает взрослая особь. Да, Полю однозначно придется многому меня научить. Но подарок мне польстил, я понял, что таких щенков абы кому члены семьи де Сюржер не дарят. Кристиан долго мялся, прежде чем протянуть мне новую книгу Франсуа Дави. - Она еще не поступила в продажу. И еще там автограф. И действительно, на первой же странице я увидел выведенное аккуратным почерком послание от автора «Мануэлю, моему самому преданному критику». - Я потом расскажу, как мне удалось, - на мой вопросительный взгляд ответил виконт. Что-то многие хотят мне позже пояснить детали, касающиеся подарка… Это традиция такая? Чуть позже приехала Азалия, которая задержалась из-за Раймонда: у малыша вчера вечером поднялась температура и только днем ему стало лучше. - Я оставила с ним нянюшек, - вздыхала девушка, - всё должно быть хорошо. Но, возможно, мне придется уехать раньше, чем хотелось бы. Зато она первая из гостей кто не побоялся сжать меня в крепких объятия, после чего подарила чудесную картину с изображением озера, окруженного горами. Я тут же вспомнил, как обещал Андрэ съездить с ним покупаться. Следом за Азалией приехал Михель. Он жал мне руку, желал много всего хорошего, намекал на то, что мне пора решиться поговорить с кое-кем по душам, а после всучил сверток, в котором обнаружились семена редких растений, применяемых в дорогостоящих лекарствах и зельях. Луи было позарился на них, но я сурово хлопнул его по протянутой ладони. Я старался поговорить с каждым из гостей, рассказать, как мне понравился тот или иной подарок. У Поля я всячески старался выспросить тонкости заботы о волкодавах, но тот лишь отвечал, что легче показать, чем рассказать. Кристиан тоже темнил на счет книги, что было мне вовсе непонятно. Спустя час к дверям подъехал экипаж Андрэ, но привез он одного Олли. Тот извинился и сообщил, что Министра в последний момент вызвал к себе Король, и отказаться никак нельзя было. - Он обещал не задерживаться и из Королевского дворца приехать прямиком сюда, - подбадривал меня брат. – А это тебе от меня. И по его приказу в дом внесли два тяжелых ящика, набитых книгами. - Родители хотели их выкинуть, - улыбнулся Олли, - но я сумел спасти некоторые. Это твои детские и юношеские книги, которыми ты всегда так зачитывался. Но не только. Вот еще… Тут он вытащил из кармана небольшую коробочку, открыл ее и показал золотое кольцо на подушечке, сверкавшее россыпью мелких рубинов. Присмотревшись, я с восхищением разобрал, что рубины эти складывались в созвездие купидона. Об этом созвездии мне рассказывал еще Луи, когда мы ночевали в лесу под открытым небом. Считалось, он приносит удачу в любви. Я тепло обнял брата, а затем провел его к остальным гостям. Кольцо же сразу надел. Все более-менее близкие мне люди уже собрались. Кроме одного. И подарки гостей я положил рядом с редким учебником по травознавству от Луи, отрезком алого шелка от Миры и испеченными Никола по моей просьбе булочками с клубникой. День сменился вечером, на улицах уже зажигали огни, а я продолжал каждую минуту кидать взгляды на окно, за которым ожидал увидеть знакомую карету. Я проделал большую работу, перезнакомив всех присутствующих, даже видел, как Поль и Никола разговаривали, отделившись от остальных, но мысли были в беспорядке. Праздник заканчивался, а Андрэ все не было.