Добро с отягчающими

Несколько успокоившись и приняв внутрь таблетку аспирина, Стас решил, что все-таки нужно собраться и выйти из дома. Хотя бы для того, чтобы компенсировать другу вчерашнее, да и просто пройтись и подышать не мешало. Он оделся и вышел во двор. «В жопу, значит, раненый», — подумал про себя старшина, сдержанно приветствуя сидящих на лавочке старушек, но вслух ничего такого не сказал. Погода радовала. Осенний день обещал быть теплым и солнечным, утренний воздух даже в черте города казался умытым до прозрачности. По пути до супермаркета, впрочем, настроение ветерана Петухова успело испортиться: на площадке перед зданием местной школы с упорством и грацией дрессированных пингвинов туда-сюда маршировал отряд тимуровцев. Впереди гордо вышагивал лопоухий архаровец, который сосредоточенно, с полным осознанием важности собственной миссии громко колотил в барабан. Выходило не слишком ритмично, но все огрехи музыканта заглушались нестройно скандируемой в три десятка голосов речевкой: Красота, но без прикрас И добро не напоказ — Вот что дорого для нас! Дойдя таким образом до края площадки, отряд с некоторой заминкой развернулся (задние тимуровцы при этом нещадно наступали на пятки передним, а некоторые, видимо, просто до сих пор путали лево и право) и наконец потопал обратно с новым боевым кличем: Думать коллективно, Работать оперативно, Спорить доказательно — Для всех обязательно! Стаса передернуло. Он сунул руки в карманы, по возможности упрятал лицо в воротник и ускорил шаг до того, что начал походить на чемпиона по спортивной ходьбе. Легкий ветерок доносил из-за спины зловещее обещание: Лучше трудно, Чем нудно!!! *** Универсальное успокоительное средство семилетней выдержки Станислав выбирал долго и придирчиво. Даже перевернул бутылку вверх тормашками и с удовлетворением отметил, как с донышка сорвалась одна крупная и тяжелая янтарная капля. Да. Венька оценит. Подтвердив платеж и упаковав все в один объемистый пакет, Стас вышел из магазина. Бутылку он с осторожностью пристроил поверх пачки пельменей, очередной партии готовых обедов, сырной нарезки, лимончиков и упаковки яиц, но не успел пройти и десятка метров, как прямо на него, как клин вражеских истребителей, из-за угла выскочили тимуровцы. Навряд ли они прицельно охотились на пенсионера — скорее всего, их просто утомила строевая подготовка, бодрое орание речевок и оттоптанные единомышленниками ноги, и архаровцы решили освежиться каким-нибудь очередным чудом лимонадно-химической промышленности. Но для Стаса ситуация выглядела однозначно: они снова его выследили! И на этот раз отступать было некуда. Тем более что чертовы тимуровцы успели первыми. Опознав цель, троица расцвела редкозубыми улыбками и, видимо, воодушевленная недавней воспитательной работой, ринулась причинять добро. В Стасовой голове сам по себе всплыл параграф устава: «Атака заключается в стремительном и безостановочном движении космодесантных (десантно-штурмовых) подразделений в боевом порядке в сочетании с интенсивным огнем из боевых машин, а по мере сближения с противником — и из других видов оружия в целях его уничтожения (разгрома, захвата)». Зря он заставил архаровцев его читать — что-то в их ушастых головах все-таки отложилось, потому что действовала банда на редкость слаженно и профессионально. Стремительно и безостановочно двинувшись в сторону беззащитного пенсионера и с ходу отрезав ему вероятные пути к отступлению, пылающие нездоровым энтузиазмом тимуровцы приступили непосредственно к захвату. Девочка с косичками, зайдя с левого фланга, вцепилась в ветеранский пакет мертвой хваткой дружелюбного бультерьера: — Станислав Федотович, а давайте мы вам поможем! — Спасибо, деточка, я как-нибудь сам! — Стас решительно потянул пакет на себя. — Ну что вы! — пропыхтела девочка, упираясь ногами в асфальт и изо всех сил стараясь не выпустить пакета из рук. — Вы же старенький! Вам же тяжело! От такого заявления космодесантник, неоднократно вытаскивавший на себе с поля боя раненых товарищей, на мгновение опешил, чем тут же и воспользовался белобрысый сообщник наглой девчонки. Тимуровец вцепился в пакет с третьей стороны, рванул на себя — и операция из стадии захвата мгновенно перешла к разгрому и уничтожению. Тонкий пластик лопнул по всему шву, и бок пакета раскрылся сверху донизу. Станислав беспомощно наблюдал за тем, как словно в замедленной съемке десантировались и пропрыгали мимо него по серому асфальту солнечные желтобокие лимоны. Картонка с яйцами раскрылась еще в полете, как кассетная бомба. Пельмени и сыр приземлились в относительной сохранности, но один из контейнеров с готовым обедом треснул от удара о тротуар и немедленно начал саморазогреваться, покрывая все вокруг длинными щупальцами рвущейся на свободу яичной лапши. Все это заняло буквально долю секунды реального времени, а в следующую долю случилось страшное. Лежавшая на самом верху бутылка ухнула вниз последней с грохотом ядерного взрыва. Плавно разлетелись осколки стекла, на асфальте медленно-медленно растеклась темно-золотая лужа, а в воздухе повис густой коньячный аромат. — Ой… — В наступившей тишине детский голос звучал особенно резко и пронзительно. — А вообще это и хорошо, что бутылка разбилась! Вы знаете, в вашем возрасте пить очень вредно, от этого печень портится и мозг… Стас всем корпусом повернулся к малолетней бандитке. Видимо, лицо его в этот момент никак нельзя было назвать человеколюбивым, потому что троица понимающе порскнула от ветерана в разные стороны не хуже альфианских тараканов. Он постарался было отдышаться и взять себя в руки, но тут из-за угла осторожно высунулась окосиченная голова и продолжила: — И вообще, вы знаете, как получается алкоголь? Это когда дрожжи, это такие маленькие организмы, едят сахар и какают спиртом. А вы эти какашки пьете потом! Брошенная меткой рукой сырная нарезка смачно впечаталась в стену пятиэтажки. *** — Веня, спрячь меня! — Отставной космодесантник захлопнул за собой дверь и тяжело привалился к ней спиной. — Что, опять там дети общественнополезничают? — понимающе спросил Вениамин. — Да не то слово! Во время рассказа о своих последних злоключениях старшина то и дело нервно вскакивал и принимался шагать по маленькой кухне туда-сюда, отчаянно жестикулируя. В чашке с голубенькими цветочками из того самого Ленкиного сервиза остывал нетронутый чай. Наконец измученный ветеран пододвинул к себе табуретку и тяжело сел. — …И вот теперь хрен его знает, куда от этих доброхотов малолетних деваться, — придерживая рукой дергающийся глаз, пожаловался Станислав. — Хоть в космос беги! — Купил бы ты, Стасик, корабль, — сказал Вениамин Игнатьевич, помешивая ложечкой в чашке с чаем — черным, крепким, душистым.