***
Наруко. На улице было тепло и хорошо. Птицы щебетали вовсю, перелетали с ветки на ветку, а некоторые очень смелые даже спускались на землю, ища пропитание. Но тут в кустах кто-то зашевелился и, фыркая и кусая друг друга за бока, выкатились два лисенка. Еле сдержав смех, я стала наблюдать за ними. Яама-сан как-то рассказала, что прикармливала здешнюю лисью семью, видимо это она и есть. Но тут оба вскочили на лапы, заметили меня и убежали. Впрочем, ничего вкусного у меня не было, поэтому стоит вернуться к насущным проблемам. Стыдно ли мне за утреннее происшествие. Еще как! Голых мужчин мне не доводилось как-то видеть. Ну, полностью голых. А ведь я представляла себе эту встречу совсем иначе! Либо я застаю, как он просыпается после такого долго сна, либо сталкиваюсь с ним на лестнице. Ну, видимо не судьба. Фортуна решила отвернуться от меня… Тяжело вздыхаю и рассматриваю безоблачное небо. В последнее время я так мало выходила на улицу, что стала тосковать по нему. По прохладному ветерку, шелесту листьев, по миссиям в какие-либо страны или деревни… Слишком долго я просидела взаперти! Теперь хочется действовать! - Доброе утро, Наруко. Ёшкин лис! С трудом удерживаю себя на месте и, стараясь не смотреть в лицо Итачи, отвечаю. - Д-доброе, Итачи-сан. Мозг активно подбрасывает картинки моего утреннего фиаско, невольно сжимаю в руках ткань черной водолазки, что я нацепила на себя, спускаясь по лестнице. Чуть не навернулась. Однако вскоре напряженная атмосфера между нами стала рассеиваться и, заданный вскоре вопрос, не заставил меня подпрыгнуть от нервозности. - Зачем ты вылечила меня? Этот вопрос я задавала самой себе не один раз. Я могла бы рассказать о том, что он заслуживает большего, чем смерть от руки младшего брата. Могла бы поведать о том, что даже демон на самом деле не так страшен, как его рисуют на страницах свитков. Однако все что я сказала, было простое: - Потому что вам еще рано умирать, Итачи-сан. Учиха посмотрел на меня, но ничего не ответил, а я продолжила говорить то, что считала нужным рассказать. - Курама рассказал мне о вашем клане и о том, что произошло на самом деле. Рассказал о том кто за всем стоит и почему в живых остался только Саске. И я решила, что несправедливо будет оставлять все как есть. Да это звучит немного эгоистично, но… Я замолчала на пару минут, обдумывая те слова, что хотелось сказать. Хотелось сказать многое на самом деле. И не только Итачи, но и Саске тоже. Вот только младшего Учихи нет, а то, что хранится в самом сердце предназначено именно для Саске. Именно для этого упрямого остолопа. - Я просто подумала: что будет чувствовать Саске, если совершит свою месть? Ведь ничего хорошего не будет. Месть не принесет ему избавления от того кошмара… - Это как-то связано с Джирайей-саном? Даже не удивляюсь тому, что Итачи знает о смерти эро-санина. Просто киваю и наконец, заканчиваю свою речь, рассматривая ожившие небеса. - Угу, когда его убили, я поняла чувства Саске и действительно хотела отомстить. Но в тот момент я поняла, что месть не выход. Да и он тоже не хотел, чтобы я мстила. Тогда я и решила помочь двум братьям разобраться, наконец, в том, что у них происходит. - Откуда ты знаешь, что нам нужна чья-то помощь? И этот вопрос я тоже задавала себе очень часто, пока не поняла, что ответ лежит на поверхности. Пока не отыскала этот ответ на поверхности моих детских воспоминаний. И мне кажется Итачи тоже знает этот ответ, но отчего-то хочет услышать его от меня. - В детстве, когда меня все ненавидели, я думала что справлюсь со всем сама. Я злилась на своих родителей, на жителей деревни, на детей, что избегали меня и даже избивали. Но потом, когда Курама стал мне другом, я поняла, что не смогла бы справиться без него. Так и с вами. Саске всегда был один. Он изначально видел свою цель в том, чтобы отомстить и сюда не входила дружба с кем бы то ни было. Вот только… забыть не получается. Эти слова я практически выдохнула из себя, и на сердце стало легче. Я как будто освободилась от груза, что повесила на себя. А как узналось, повесила очень многое. Хочу помочь друзьям: Бьянке, Кураме, Эрагогу, Саске. Хочу осуществить свою мечту и стать достойной Хокаге. Хочу, чтобы в этом мире больше не было ненависти и войн. Хочу, хочу, хочу… Еще много этого «хочу», но путь, по которому я иду, мягко говоря, тернист и ухабист. Даже больше. Много ловушек, шипов и ножей в спину. Слишком много того чего я не смогу совершить сама. - Ты удивительный человек, Наруко. Вздрагиваю всем телом и удивленно смотрю на Итачи. Теперь мне вовсе не стыдно за утренний инцидент. Я с интересом смотрю на него и думаю лишь о том, как они различны с Саске. Саске импульсивный. Да он пытается скрыть свои эмоции за маской отчужденности, за словами о мести и ненависти, но стоит нажать на больное место и тормоза слетают. К: «Такими, как он легко манипулировать» Слова Курамы заставляют меня посмотреть на Саске именно с такой стороны. Но порассуждать на эту тему не удалось, так как Итачи-сан вновь заговорил. - В тебе живет демон, тот, кто почти разрушил Коноху, тот, кто убил множество людей, тот из-за кого тебя ненавидели. Но ты зовешь его другом. Я заставил Саске ненавидеть себя и прийти отомстить мне. Но ты смогла оттеснить эту жажду в сторону. Мы никогда не встречались прежде, только как Акацуки и джинчуурики. Но ты сломя голову бежишь спасать меня и вылечиваешь. Итачи очень красиво усмехается, его лицо такое расслабленное. Молчание затягивается ненадолго и вскоре Учиха продолжает говорить. Его мягкий тембр голоса завораживает. - Минато-сан и Кушина-сан, наверное, очень бы гордились тобой. - Знаю, - прикрыв глаза тихо отвечаю. Папа и мама... Я очень сильно хочу увидеть их. Увидеть своего отца еще раз и на этот раз поговорить с ним чуточку подольше. Увидеть свою маму, рассказать о школе, о мальчиках, о миссиях и учителе, который проявил ко мне симпатию. В груди щемит от желания увидеть их живыми и здоровыми. Это почти невыносимо. - Что ты собираешься делать дальше? Вопрос Итачи-сана как раз вовремя отвлекает меня от мрачных мыслей. Я тут же заталкиваю апатию куда подальше и быстро отвечаю. - Теперь я хочу найти Саске. - Это будет сложно. Тем более что ты не знаешь, где он сейчас находится. - Да это точно, - морщу нос, и задаю ответный вопрос, - а вы что будете делать, Итачи-сан? Мужчина отвечает мне не сразу. Он задумчиво смотрит на облака, а потом говорит. В его голосе я не слышу никаких эмоций. - Мне некуда идти. Коноха считает меня преступником, для Саске я мертв и в Акацуки смысла возвращаться не вижу. - Что-то рано вы себя хороните, Итачи-сан, - мрачно отзываюсь на слова шиноби, и тот немного удивленно смотрит на меня. А мне вовсе не трудно ему все объяснить. Улыбнувшись, встаю со своего места, потираю спину и говорю. - Саске считает, что убил вас? Пускай пока так и думает. Вы свободны от Акацуки. А Коноха… Что же я знаю, что бабуля очень хороший человек и выслушает нас, прежде чем обвинять в чем-то. Поэтому, Итачи-сан, не стоит говорить, что вам некуда идти. Все намного проще! Кажется, я немного удивила его. Как бы смешно это не звучало, но отчего-то у меня очень хорошо получается удивлять. И я надеюсь, это позволит ему принять правильное решение. В этот раз я не буду настаивать на чем-либо. - Ты действительно как солнце, Наруко. Тихо посмеиваюсь и удивленно выдыхаю, когда Итачи-сан встает и обнимает меня за плечи. От него пахнет травами. Теми самыми, что спасли ему жизнь. А еще он теплый и живой. Совсем не такой, каким был, когда я принесла его сюда. И отчего-то мне становится так радостно на душе, что руки сами поднимаются и обнимают Учиху.***
Яама смотрела на обнимающихся шиноби и не знала радоваться ей или же плакать. С одной стороны деточка смогла спасти этого человека. Её отчаянное желание сбылось. А с другой кто знает, чем обернется для неё эта помощь. И теперь опасность представляла не сама организация Акацуки, но сама Коноха. Данзо если станет Хокаге, сделает все, чтобы Наруко не увидела свободы. И Итачи ему тоже не нужен будет, так как знает очень многое. Что будет дальше? Этим вопросом лисичка задавалась очень долго. И надеялась лишь на то, что все будет хорошо. Впрочем, гложущее чувство внутри явственно давало понять, что это - лишь затишье перед бурей.