города рушатся

ойкава изучает новый способ телепортации, о котором прочитал в одной из магических книг. он и не знал, что в его библиотеке есть настолько интересные книги, пока иваизуми не пошёл наводить там порядок и не отодвинул книжную полку, за которой скрывалась ещё одна ниша со старинными фолиантами. тоору тогда, впрочем, больше находки понравилось то, что ива-чан опять очаровательный и сильный. телепортируется демон, конечно, в комнату хаджиме, чтобы не шокировать других людей и похвастаться новой магией перед ним. иваизуми отрывается от книги и внимательно рассматривает возникшего из ниоткуда ойкаву. — ты бы хоть оделся, — ворчит он. — восхищайся мной, — чуть обиженно требует тоору. про то, что при таком способе одежда не телепортируется с хозяином, в книге не говорилось, но ойкаву этим почти не смутишь — не первый раз он такой при иваизуми. ива-чан хлопает в ладоши, оценивая перфоманс. — а теперь оденься, замёрзнешь ведь, — он кидает ойкаве одну из своих рубашек. (может, потому что тоору в одежде хаджиме выглядит гораздо лучше, чем без одежды вообще.) ива-чан снова утыкается в книгу, и ойкава подсаживается на кровать рядом. он кладёт голову на плечо хаджиме, но тот делает вид, что книга интереснее, потому что тоору стоит научиться кое-чему. ойкава, сидящий слева от иваизуми, длинным хвостом тянется к его правому запястью, обнимая со спины. тоору обычно его прячет, потому что у ива-чана есть привычка дёргать его за хвост — это в отместку за то, что ойкава щекочет хаджиме кисточкой и вызывает мурашки. хаджиме делает вид, что ловится, — пропускает кисточку хвоста между средним и указательным пальцами, осторожно её распушив. ойкава почти мурлычет. поэтому ива-чан говорит: — ты какой-то сонный, может, пойдёшь уже к себе? — ива-чан! — ойкава хлопает его хвостом по пояснице. — ты же прекрасно понимаешь, зачем я к тебе пришёл. — не-а, — хаджиме улыбается, мол, конечно, понимаю, но буду делать вид, что нет. — дурак, — дуется тоору. он пытается обиженно спрятать хвост, но хаджиме его зачем-то ловит. — может, я хочу тебя наказать за то, что ты в последнюю неделю грубил всем, кто к тебе обращался за помощью? — а ты не думаешь, что я таким противным родился? — сощуривает глаза ойкава. — нет, ты родился самым очаровательным мальчиком на свете, — ива-чан улыбается вот так светло и открыто, как только он может, и треплет его волосы. тоору стыдливо сдвигает колени (чёрт, почему ему надо так мало — и именно сейчас). — и вообще, может, я хочу, чтобы ты начал уже говорить о том, чего хочешь. — ну это же как-то вульгарно. — да глупости всё это, мы же даже не при чужих. поэтому да, я ничего не буду делать, пока ты не попросишь. и только давай без всяких метафор типа “хочу, чтобы ты вонзил свой меч в мои ножны”, а то я правда достану настоящий меч. ойкава фыркает и легонько касается рогом плеча хаджиме. — не бодайся, — ива-чан щипает его за нос. тоору недолго собирается с мыслями, в конце концов, это он тут сидит в нетерпеливом возбуждении. иваизуми даже не представляет, как легко он может манипулировать ойкавой. он тянется к хаджиме и шепчет на ухо: — я хочу те— — иваизуми-сан, у нас беда! — кто-то из других жителей замка отчаянно стучит в дверь. — там почти пожар! ойкава рычит. — это у меня тут пожар, — ещё немного — и он нашлёт на несчастного за дверью, благоразумно запертой, проклятие. — прости, — хаджиме целует его в лоб. — не уходи никуда. ойкава обиженно прячется под одеяло. ива-чан выходит к звавшему и тяжело выдыхает. он тоже не любит сдерживаться — и это чертовски сложно рядом с ойкавой, особенно рядом с сегодняшним ойкавой. и он признаёт, что он выбрал далеко не самый удачный способ наказывать за грубость (впрочем, хаджиме знает, что тоору и с этого крышу снесёт, а значит, всё к лучшему). пожар оказывается небольшим возгоранием в конюшне. хаджиме мигом принимает на себя управление, и паникующая толпа вмиг оказывается работоспособной командой. демоны помогают людям — их в замке стало куда больше, когда здесь появился иваизуми — с переносом тяжёлых предметов. кто-то пытается магией вызвать дождь. — почему вы не обратились к ойкаве? — спрашивает иваизуми у главного конюха. тот испуганно вздрагивает. — ойкава-сан страшный, и всё зависит от его настроения. он мог бы великодушно помочь, а мог бы сказать, что это всё наши проблемы, и жестоко бы отругал. ива-чан вздыхает. хочется дать ойкаве подзатыльник за такое поведение. возгорание потушено, иваизуми получает много благодарностей и быстрыми шагами возвращается в свою комнату. (и снова благоразумно запирает дверь.) видеть ойкаву на своей кровати, да ещё и в своей расстёгнутой рубашке — выше всяких сил, и ива-чан едва сдерживается, чтобы не расцеловать его всего прямо сейчас. тоору чуть сощуривается. — иди ко мне. — вот тебе даже неинтересно, что там такое сгорело? — хаджиме всё же подходит. — я хочу, чтобы мы сгорели оба, — ойкава обнимает его ногами и шепчет на ухо: — я подготовился, так что ты можешь… хаджиме не даёт ему договорить и кусает за ухо — это вместо подзатыльников. — ты демон, — ворчит он. — ты меня таким сделал, — ойкава усмехается и прижимается ещё ближе. иваизуми становится сразу много — руки, губы, кожа — тоору сходит с ума и бесстыдно стонет. на рассвете ойкава хочет ускользнуть, потому что всегда убегает к себе, но хаджиме сквозь сон это чувствует и хватает его за руку. — останься. ойкава краснеет — с сонного хрипа, с просьбы, с такой открытости, которой ива-чан его постоянно учит. — я имею в виду… навсегда? — ива-чан открывает глаза и пытается сформулировать мысль. — ну то есть тебе вовсе не обязательно всегда уходить к себе, и вообще нам пора съехаться в одну комнату, а в свои бегать лишь изредка, когда захочется немного одиночества. — ива-чан, я сейчас снова сгорю. хаджиме целует его запястье. — я хочу, чтобы ты остался, и хочу остаться с тобой тоже, — он вдруг становится серьёзным. — я почти согласен стать демоном. ты ведь это можешь сделать? и когда тоору с замирающем сердцем говорит да, в соседней комнате раскаляются и разбиваются оконные стёкла.