30 AU по Майстрейду (30 dias de AU's Mystrade)

Мягкая ткань туники ласкала его кожу, спадая на пол. Солнце, проникающее сквозь неплотно задернутые шторы — приятно грело. Сейчас был один из тех немногих моментов, когда хотелось просто закрыть глаза и, наслаждаясь теплом, плыть по течению времени. Но у него слишком много дел, чтобы позволять себе такую роскошь. — Юный Майрон, ваша мать хочет видеть вас сегодня утром. Она сейчас на молебне в храме. Майрон кивнул, не поворачивая головы, и только рукой махнул, отпуская Филиппа, слугу своей матери. — Ты не должен пренебрегать просьбами твоей родительницы, Май, — послышалось с другой стороны комнаты. Тот улыбнулся, чувствуя руки на своей талии и холод золотой цепи, служившей слуге поясом. — Она выразила свое желание, но владелец дома я, и, следовательно, волен принимать собственные решения. Так что, если я хочу освободить раба, то я волен поступать, так, как сочту нужным. Он развернулся, касаясь губами его губ, кончиком языка очерчивая небольшой шрам, пересекающий их. Он так часто его касался, что по памяти мог очертить его, представляя в точности до деталей. Майрон дотрагивался до росчерка всякий раз, целуя его. Вдруг на его поясницу лег ремень. — Ты немного агрессивный, тебе не кажется? — улыбнулся он, снова целуя. Не описать словами, как часто он терялся в этих темных глазах. — Если это вас беспокоит, то вы всегда в праве решить эту проблему, «хозяин». Майрон улыбнулся, перебирая каштановые волосы своего слуги. Он все еще помнил тот день, когда они купили его на рынке. Тогда этот раб принадлежал одному римскому торговцу. Как он сам потом признался, его отец был гладиатором в Риме, а его самого отправили на продажу. Часто Майрон благодарил богов, которые свели их вместе. Для него Грегори был глотком свежего воздуха, ответом на все молитвы. И он бы сделал все, чтобы дать ему свободу и официально быть вместе. Он наклонился к нему, целуя, располагая руки на талии, чуть поглаживая его тело сквозь мягкую ткань. Его одежда отличалась от обычного для того времени облачения, в котором ходили рабы по всему городу. Да что там говорить: даже с теми слугами, что были в доме — нельзя было сравнивать его внешний облик. Вся его одежда отражала круг, к которому он принадлежал. На его запястье был золотой браслет, приобретенный на одном из рынков, что уже говорило о многом. — Если мать не примет мои условия, то мы покинем город. Сегодня вечером. Мы начнем новую жизнь в другой колонии, у меня есть связи в Риме, может быть… — он вздохнул, прислоняясь лбом ко лбу Грегори. — Это твоя мать, не моя. Твое место с ней. Одному Богу известно, как я хочу быть свободным, как я хочу всегда быть с тобой, но мы не всегда получаем то, что желаем. У меня есть обязанности, также, как и у тебя. Ты должен быть с ней. — Мое место с тобой, где бы ты ни был. Мне не нужно богатство, чтобы стать счастливым. Его слова будто бы произвели за собой толчок. Земля содрогнулась, будто корабль, который настиг шторм. На пол посыпались вазы и горшки, мебель заходила ходуном. Было слышно, как в тревоге кричали слуги, пытаясь спрятаться. Когда все закончилось — они посмотрели друг на друга, пытаясь унять страх. Грегори тут же осмотрел взглядом помещение, убеждаясь, что все прошло с минимальными потерями и никто не пострадал. Майрон вышел на балкон, хмуро смотря на гору, возвышающуюся над городом. Это был не первый раз, когда земля сотрясалась, и каждый раз священники призывали идти в храм и молиться, убеждая, что всех спасут. Но Майрон все больше склонялся к мысли, что Арес тут не при чем, боги не имели никакого отношения к этой горе. Идея бегства из города вместе с Грегори, стала казаться ему все более привлекательной. И дело было даже не в матери. *** — В ходе раскопок были обнаружены руины города, когда… Майкрофт заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд, под палящим греческим солнцем. Почувствовав руку Грегори в своей, он улыбнулся, целуя его в щеку. — Ты в порядке? — А почему ты спрашиваешь? — спросил он, вскинув бровь. Грегори только пожал плечами, снова слушая гида их группы, которая и привела их к этим руинам. Вообще, благодаря влиянию Майкрофта, им было доступно намного больше, чем рядовому туристу, и эта мысль очень грела, и от этого рассказы гида казались более интересными. Хотя у Майкрофта было другое мнение на этот счет. Он сам мог бы рассказать куда больше и подробней о Помпеях, на руинах которого они стояли. — Не знаю, просто… тут такая атмосфера, да и ты затих. Майкрофт улыбнулся, целуя костяшки его пальцев, борода чуть кольнула огрубевшую на солнце кожу. — Все замечательно, ma vie (моя жизнь. фр.) Тень от наполовину разрушенного дома скрыла их от солнца, и они оба, как по команде, прищурились, рассматривая его. Грегори мало понимал в древнейшей истории, но даже он видел, что это сооружение, по сравнению с другими, которые им приходилось видеть ранее — принадлежало к явно богатому сословию. Неприлично богатому. Сквозь скол в стене можно было увидеть море, на глади которого отражались солнечные блики. Была видна кровать (или то, что от нее осталось), просторная комната, а также множество колонн, намного более высоких, чем те, что он когда-либо видел. Грегори нахмурился, проходя вперед, понимая, что это не скол, а, скорее всего, дверь. Здесь же можно было увидеть остатки балкона, и различных глыб камня на земле. Майкрофт пояснил, что это, скорее всего, личные вещи хозяев, окаменевшие от пепла и лавы. Грегори содрогнулся, представляя себе отчаяние людей, оказавшихся в ловушке. Также, им на глаза попадались груды окаменелостей, которые, скорее всего, были ничем иным как человеческими телами, пусть и уже обезличенными. Грегори спокойно смотрел на все это, за время работы он повидал и не такое. — Считается, что эта комната, самая большая, и удобно-расположенная — принадлежит хозяину этого дома. Также считается, что этот дом принадлежал самой влиятельной семье в Помпеях, — вещала гид, обратив на них внимание. Грегори улыбнулся, почувствовав Майкрофта, севшего рядом. Наклонив голову, он смотрел на один из камней, который, судя по всему, раньше был одной из колонн. Нахмурившись, Майкрофт присел, пытаясь вытянуть что-то из-под камня. Гид остановилась, очевидно, возмущенная актом вандализма. — Давайте не будем ничего трогать, а просто пройдем дальше… Майкрофт откашлялся, выпрямляясь и отряхиваясь, Грегори, слегка покрасневший от смущения, попытался, как ни в чем не бывало, последовать дальше. — Посмотри, — прошептал Майкрофт, протягивая ему кусок камня. Этот предмет оказался легче, чем выглядел изначально, а при ближайшем рассмотрении можно было заметить золотой блеск. Грегори приблизил его к глазам. Этот предмет напоминал монету неправильной формы, сделанную из золота, с дырой посередине. — Я думаю, что это обручальное кольцо, — заметил Майкрофт. — Я читал кое-что о подобных традициях в колледже. По-видимому, кто-то здесь должен был жениться. Грегори чувствовал, как к нему передалось волнение Майкрофта, и он знал, он знал, что тот хотел бы сохранить эту тайну, оставить эту часть истории за собой. — Майк… это очень красиво, но, возможно, мы должны… Голос гида прервал их. — … а здесь вы можете наблюдать одну из самых любопытных человеческих скульптур города. Возможно, это даже можно назвать одним из немногих доказательств того, насколько страшной и одновременно романтической была трагедия, настигшая Помпеи… Грегори задрал голову, пытаясь рассмотреть то, на что указывала гид, но это было невозможно, и ему пришлось подождать, пока толпа рассосется, чтобы лично подойти к этому месту. В углу, между двумя стенами, находился сморщенный комок, от вида которого его желудок сжался. Возможно, это все фантазии, возможно, это просто совпадение, но этот комок выглядел так, будто бы это было два тела, находящиеся близко друг к другу явно долгое время. Грегори очнулся, сжимая руку Майкрофта, рассматривая каждый сантиметр глыбы. Он видел не так много деталей, но этого хватало, чтобы понять, что перед ними были двое мужчин (в этом не оставалось сомнений), слившихся в поцелуе. Они прижимались так тесно, что, казалось, составляли целый организм. Грегори видел на запястье одного из них что-то, напоминающее браслет. Майкрофт сжал его руку. — Должно быть, они оказались в ловушке во время извержения, и видели все это, не имея возможности выбраться, и все, что им оставалось — держаться друг друга. Грегори молчал, смотря на слившиеся тела, у него просто не было слов, взяв у Майкрофта найденное кольцо, он убрал его в карман, и, постояв еще немного, они поспешили к своей группе.