Steal Somehting From The Shop Challenge

За окном капает нескончаемый дождь, и Луи едва борется с желанием пошутить чем-то типа "это у Зевса недержание", но у него два миллиона подписчиков, и это будет более чем непрезентабельно. Не то, чтобы Томлинсон заботился о том, что ему снимать, и изменился после такого успеха, но все-таки шутки про мочу давным давно не для его возраста. Мигает красная лампочка, и Луи улыбается, откладывая телефон и начиная записывать приветствие в третий раз, потому что ему дико не нравится, как на него падает свет из окон в предыдущие разы, так что теперь он закрыл шторы и включил осветители, а для красоты добавил сзади яркий красный свет от цветной лампы, которую он два года назад заказал на eBay. — Хе-е-ей, ребята, всем большущий привет, с вами ваш любимейший наиофигеннейший самый классный в мире Томмо, который совсем не самовлюбленный, нет, о чем вы, — смеется парень и машет рукой, откидываясь на прекрасную радужную подушку. И нет, он пихает ее в кадр в каждом видео не потому что задолбался намекать и говорить в открытую людям, что ему девушки ну совсем не в кайф, а потому что эта подушка влюбила его в себя с первого взгляда в том старом секонд-хенде, который он посетил месяца два назад в поисках свитера на Рождество, а нашел это маленькое чудо. — И сегодня я снимаю очередной... барабанная дробь... — Луи хватает в руки свои тапочки с оленями и стучит ими по коленкам сложенных по-турецки ног, — челлендж! Ничего удивительного, просто я готовлю целую уйму видео про Рождество, как, например, эти, — парень указывает пальцем в правую сторону, отодвигаясь влево, чтобы вклеить позже список различных идей, которые он уже воплощает, и возвращается в исходную позу, — поэтому и разбавляю время челленджами и влогами. А сегодня пришла очередь... В этот момент Луи замирает на месте, осознавая, что забыл название челенджа, который собрался снимать, и даже не погуглил заранее для удостоверения. — Э-э-э... "Задания Челендж"? "Твиттер Челендж"? Повариху из школьной столовой мне в жены, что там было? — бормочет Томлинсон, запустив пальцы в волосы, а потом вскакивает с широкой улыбкой на лице и кричит в камеру, вспомнив: — "Вызов Принят Челендж"! Да! Я подобрал несколько самых оригинальных заданий, которые предусмотрительно попросил вас прислать мне в твиттер, — Луи щелкает пальцами и указывает в верхний правый угол, подмигивая, потому что потом на монтаже вставит туда ссылку на свой твиттер, — и сейчас буду их выполнять. Улыбаясь в камеру, Луи берет в руки телефон и открывает его, как будто ищет задания, хотя на самом деле уже выбрал нужные и репостнул себе на страничку. Пару секунд он зачитывается комментариями, хихикая, а потом бормочет себе под нос: — Надо же, половина комментаторов так верно предсказали, что я снимаю "Вызов Принят-Челлендж", как же они догадались, если я попросил их накидать мне вызовов? — Томмо поднимает голову и раскидывает руки в стороны, — и вы себе представить себе не можете, как из груды этого, — Луи откидывает в сторону правую руку ладонью вверх, — и этого, — теперь левую, — и еще всего этого, — мотает головой по кругу, — найти что-то стоящее. Потом на экране, как он уже запланировал, появятся комментарии типа "съешь лимон" и "съешь ложку корицы", которые он вырезал еще ночью, ведь родился дураком и вырезает комментарии с твиттера, когда ему не спится. — А первым я выбрал вызов от @ilovedonuts, который гласит "попробуй съесть плитку шоколада за тридцать секунд", — парень разводит руки в стороны и пожимает плечами, кидая взгляд вниз, чтобы вклейка данного твита на монтаже выглядела более естественно, — и не потому, что это офигеть как сложно для меня, в моей семье только так и удавалось съесть что-то вкусное, пока сестры не отберут, а потому что я очень, очень, очень люблю шоколад. Луи вскакивает и закрывает рукой объектив, выключая камеру, затем поворачивает ее, перекладывает радужную подушку в угол комнаты, где он уже составил рядочками двадцать плиток шоколада, и включает запись снова, теперь наоборот отрывая руку от объектива и приземляясь на ковер. — Ауч! Мои мягкие французские булочки... — шипит Томлинсон, потирая ушибленное место, на которое неудачно приземлился. — Просто посмотрите на это многообразие! Здесь два килограмма отборного шоколада, и я даже не буду стараться выполнить вызов с первой попытки, — Луи смеется и подмигивает камере, обнимая плитки в разноцветных обертках и затем подкидывая их в воздух, следом прикрываясь руками, чтобы ему не прилетело в глаз уголком. — Ай, ай, ай, я не подумал, не подумал! — визжит он, получая по рукам и спине падающими шоколадками. Краснея, Луи падает на пол от смеха и раздается хруст. Парень тут же вскакивает и смотрит на шоколадку, которую безжалостно разломал его локоть. — Упс, я сломал бедную шоколадку, — прилагая огромные усилия и все свои актерские способности, Луи грустно смотрит на шоколадку, прижимает ее к лицу и гладит рукой, делая вид, что рыдает. — Кевин, нет! Не умирай! — причитает он, а потом сразу же напрягается и смотрит в камеру. — Я только что назвал шоколадку Кевином? Пресвятые брови, так далеко я еще не заходил, — Томмо хихикает и открывает упаковку. — Ладно, вот секундомер, я засекаю и начинаю поедать эту шоколадку. Спустя пятнадцать минут он, весь перемазанный в шоколаде и с болящим от смеха и съеденных сладостей животом, прекращает пытаться выполнить этот вызов и переходит на кухню, чтобы выполнить вызов "Пожарь что-нибудь эстетически красиво". А потом в его инстаграме появляется фотография четырех маленьких рыбок на сковородке с подписью "мальки для жарки пожарены"* и тремя смайлами рыбы. *** На экран попадают капельки дождя, но Луи упорно идет по улице в своей любимой зеленой худи, накинув на голову капюшон, и улыбается в камеру. — А сейчас мы идем зарабатывать приключения на этот прекрасный зад, — смеется Томлинсон и шлепает себя по пятой точке, подмигивая обалдевшему ребенку на другой стороне улицы. — На меня пялятся, как на умалишенного экстремиста, а я просто снимаю очередной вызов, просто посмотрите на это, — Луи щелкает пальцем в сторону левого угла экрана, где потом прикрепит твит, — да она же хочет посадить меня за решетку. Это как те вызовы, где меня просили скинуться с крыши или порезать себе вены, но только в завуалированной форме! — да, парень смеется, но на самом деле на душе у него скребут кошки. В конце концов, среди двух тысяч комментариев около трех сотен содержат в себе посыл "убейся". За те двадцать пять минут, что он искал семь приличных вызовов, юноша наглотался по горло пожеланий смерти, просьб повеситься или скинуться из окна, и это не могло пройти бесследно, больно ведь. Но Луи не зацикливается на этом и широко улыбается в камеру, потому что два миллиона человек, что его смотрят, его любят, а это главное. — Ладно, я установлю сейчас камеру напротив стеклянных дверей этого магазинчика, — Луи кивает на вывеску "Styles&Payne's", мигающую посреди серых капель, — и пойду выполнять вызов, который, я напоминаю, гласит: "Укради что-нибудь из магазина". Затем парень блокирует телефон, засовывает в карман и устанавливает камеру на штатив, чтобы та снимала магазинчик, через окно и стеклянные двери которого будет видно, что он там делает. Да, Луи будет снимать на телефон внутри, но эффектный кадр выбегающего Томмо из дверей с чем-нибудь в руке и бегущим за ним охранником на телефон не получишь. Тщательно удостоверившись в том, что камера не пропадет и не намокнет, Луи направляется в магазин и открывает дверь, что сопровождается милым звуком колокольчиков, подвешенных к потолку. Улыбнувшись, Томлинсон достает телефон и снимает капюшон, чтобы выбрать что-нибудь здесь. — Помочь? — слышит парень глубокий голос откуда-то справа и оборачивается. За кассовой стойкой стоит юноша лет семнадцати, смотря прямо на него своими шикарными зелеными глазами, и сердце Луи тает: это, черт подери, самый красивый парень, которого он видел в своей жизни, с этими его кудрями и ямочками на щеках от приветственной улыбки. — Хей? Ты в порядке? — Ой, да, я задумался просто, — отмахивается Томмо и улыбается в ответ, думая, что этот мальчик похож на ангела. А еще что в этом магазинчике из трех стеллажей нет охранника и все будет проще. — В какой стороне у вас молоко? — сдуру выдает Луи, не подумав, просто чтобы услышать голос парня-кассира еще раз. — У нас пекарня, здесь нет молока, — подавив смешок, отвечает кассир, и Луи мысленно хлопает себя по лбу, ставя себе плюсик за то, что он не включил камеру и не снял этот позор. — Упс, — улыбается своей самой обворожительной улыбкой Томлинсон, доставая телефон из кармана. — Я поснимаю у тебя? Я блоггер. — Я знаю, — подмигивает парень и потирает ладонью деревянную поверхность стойки. — Томмо, кажется? Я видел ролик Каспара** совместно с тобой. — Луи, если точнее, — отвечает тот и смущается, потому что такой прекрасный мальчик знает о нем. В конце концов, его камера и микрофон, закрепленный на воротнике, работают, и этот прекрасный момент однозначно попадет в видео. — А ты? — Гарри, — представляется в ответ кассир и протягивает руку. — Стайлс. — Очень приятно, — усмехается Томлинсон и пожимает протянутую ладонь, ощущая, как от этого прикосновения в нем что-то ломается. — Ну ладно, я пойду снимать. Так, ладно, теперь он точно вернет то, что попытается или украдет, ведь кассир знает его имя. Неловко получилось, но Луи сам себя подставил, так что ему и разгребать. Он салютует Гарри и отходит в противоположный угол магазина, включая камеру на телефоне и поднимая его на уровень лица. Итак, время улыбаться и нести полную чушь, но зато оставаться собой. — Я уже внутри, и вы просто посмотрите на этого шикарного парня за кассой, — шепчет Луи и смущенно улыбается, потому что парень за кассой действительно шикарный, но на гея не походит. Но мы-то с вами жанры видели и знаем, что да как, верно? — Я бы вышел за него, так и знайте, — шутит парень и наклоняется к стойке с шоколадом. — О Боже, только не он, меня уже воротит от него, я слишком много съел шоколада сегодня. Если завтра я умру от аллергии, то вините чертов "Вызов Принят Челлендж". Затем Луи отходит к полкам с различными булочками и пирожками, но красть его нет смысла, потому выпечку Томмо не особо сильно любит. Но знаете что он любит? Верно, мармелад, и, кажется, он только что видел стойку с ним, а еще, вот незадача, оставил деньги дома. Прозрачно, не так ли? — Видите эту коробку?! — с восторгом маленького мальчика хватая упаковку "радужного" мармелада, восклицает Луи и трясет перед камерой пачкой. — В ней концентрация моих сексуальных предпочтений. Вот я такой же радужный, как эти конфеты, а вся ирония в том, что я люблю этот мармелад с пяти лет, когда я даже не знал, что гей. Как думаете, может, я просто ел слишком много радуги? — смеется он, даже не подозревая, что Гарри за его спиной внимательно вслушивается именно в эти слова. — Я, кстати, вам не рассказывал про свой каминг-аут родителям! Как я мог? Из головы вылетело. Ладно, пока рассматриваю ассортимент этого прекрасного местечка, расскажу. Улыбнувшись собственным мыслям, Луи проводит рукой по упаковкам мармелада и леденцов и подходит к соседнему стеллажу с разными пирогами, стараясь не замечать пристальный взгляд кассира на себе. И нет, он совсем не прельщен. И нет, он совсем не специально так сильно наклоняется к нижним полкам, обнажая полоску загорелой кожи на спине, нет, о чем вы. — Знаете, я просто подошел к отцу и сказал "Я люблю девушек также сильно, как стричься". Вся ирония в том, что на тот момент я не стригся около года и был заросшим комком волос с длинной челочкой, — хихикает Луи и берет в руку ту самую упаковку радужных мармеладок, потому что давно не ел чего-то такого. — Или я упоминал что-то такое? Нет, вроде, я в принципе обхожу эту тему в роликах, если не в тему, а тут как раз подошло. Лучше поздно, чем никогда! Затем он подмигивает на камеру и нервно теребит воротник занятой рукой, потому что собирается прямо сейчас выбежать из магазина с украденными мармеладками. И ладно, если бы это был обычный магазин с обычным кассиром, но под пристальным взглядом Гарри ноги Луи подгибаются также легко, как ломаются сырные палочки, лежащие на стеллаже справа. Выдохнув, Томмо кричит: "Понеслась!" и вприпрыжку несется к дверям, перед глазами темнеет от всплеска адреналина в крови — Луи обычно воровством не промышляет — и бежать трудно, потому что мысли занимает только чертова кража мармеладок из магазина с таким прекрасным, черт подери, кассиром. Он бежит вперед и видит перед собой свободу, улицу, мокрый от дождя асфальт, как вдруг его лоб встречает что-то холодное и твердое, и Луи отлетает назад, падая на спину и, кажется, разбивая телефон вдребезги. Упс. Момент не удался. Миссия провалена. — Боже, ты в порядке? — раздается взволнованный голос Гарри, и его кудряшки появляются прямо перед лицом Луи. — Полностью, если не считать ушибленное самолюбие, — отвечает Томмо и начинает истерически ржать, потому что, черт подери, он настолько сильно опозорился перед парнем, который ему так понравился. — Черт меня за ногу, я даже украсть мармелад нормально не могу. — У тебя ссадина, — отзывается Стайлс и проводит теплыми пальцами по лбу Луи, и тот шипит от боли. — Ауч! Вашу Дормамму. Это больно, — Томмо жмурится от неприятных ощущений в голове и пытается подняться. — У меня в глазах, кажется, двоится. Или у тебя есть брат-близнец. — Так, Луи, ты не в порядке. Поднимайся, покупателей нет почти, я что-нибудь сделаю, — Гарри тянет Луи за руку и помогает ему держаться на ногах. — Сильно болит? — Да ты Боженька, Гарри, — выдыхает Томлинсон и кладет руку на плечи Стайлса. — Ну такое. Знаешь. Кружится просто немного все. И побаливает. В ответ Гарри смущенно улыбается и ведет Луи в подсобку, усаживает на стул и уходит за льдом. Томмо рассматривает трещину на экране телефона и говорит во все еще включенную камеру: — Этот парень просто ангел, я хочу с ним встречаться, — но Стайлс входит в комнату и скептически оглядывает Луи с телефоном в руке, так что последний откладывает его на стол рядом, но так, чтобы все было более-менее видно. — Ты серьезно хотел украсть этот чертов мармелад? — без намека на злость улыбается Гарри даже как-то нежно, мягко прикладывая к ссадине на лбу Томмо пакетик со льдом. — Я планировал его вернуть потом. Это вызов, знаешь, для видео, — немного краснея от стыда, бормочет Луи и отводит взгляд. — Знаешь, я отдал бы тебе этот мармелад просто так, если бы ты попросил, — смеется Стайлс и вкладывает лед в руки Томмо, сердце которого чуть не вырывается из груди от этих слов. — Погоди пару минут, я сгоняю в аптеку напротив за пластырем. И Гарри подрывается с места, оставляя Луи наедине со скачущим в груди сердцем и бабочками в животе. Томмо провожает его каким-то влюбленным взглядом, а потом хватает телефон и глупо улыбается в камеру, не в силах успокоиться. — О Боже-боже-боже-боже мой! — визжит он совсем по-девчачьи, тут же откашливаясь, как будто не было этого. — Вы видели это? Слышали?! О мой Бог, он настоящий ангел! Кажется, я влюбляюсь, — улыбается Луи и смущенно краснеет, потому что никогда до этого не чувствовал такого чувства в груди и внизу живота, когда внутренности скручиваются в узлы от одной мысли. — Он правда побежал под ливнем в магазин ради меня. Боже. А-а-а. У меня истерика сейчас начнется! Луи откладывает телефон в сторону и обмахивает себя одной рукой, глубоко дыша через нос. Ладно. Ему надо успокоиться, срочно, потому что он может сорваться и поцеловать Гарри сразу как тот войдет. У вас такое было когда-нибудь, когда после первой встречи человек ощущается правильным и родным? Как будто забрался под кожу и не хочет вылезать, как будто вы идеально сочетаетесь, как два куска пазла, которые были потеряны и нашлись. Так вот Луи чувствует что-то похожее с Гарри, который входит в подсобку с упаковкой пластыря и радужных мармеладок в руках и широкой улыбкой на лице. — Дай посмотрю, — шепчет он и нежно, как будто трогает лепестки идеальной и хрупкой розы, прикасается к руке Томмо, отводя ее в сторону и так сильно приближаясь к лицу Луи, что у того перехватывает дыхание. Он хочет убежать от этих пугающих чувств подальше и не возвращаться больше в этот магазин. Он хочет поцеловать Гарри, выйти за него и прожить с ним долгую счастливую жизнь. Луи никогда не верил в любовь с первого взгляда и не влюблялся, как девчонка, но это то, что он делает и чувствует сейчас, и это выбивает его из колеи. И еще он, кажется, забыл, как говорить. И думать. И еще дышать. И вообще все забыл. Потому что Гарри так близко... — Гарри, можно я спрошу? — потупив взгляд, шепчет Луи на инстинктах, потому что не может понять, что такое его мозг решил спросить у Гарри. Он ничего не хочет спрашивать! Он хочет просто пялиться на него вечность. — Да? — это больше звучит как вопрос, и Стайлс на секунду прекращает клеить пластырь на лоб Луи. Стоп. Когда он вообще успел его взять и открыть? Кажется, Луи потерялся. Упс. — Ты... — Томмо мнется, не зная, что сказать и как продолжить. А камера пишет все его сомнения. Пожалуй, на монтаже придется это вырезать, личное все-таки. — Гарри, тыпойдешьсомнойнасвиданиепожалуйста? — на одном дыхании выговаривает Луи, жмурясь и сжимая руки в кулаки до белых костяшек. — Что? — не понимает Гарри и слегка хмурится, а Луи тяжело дышит, потому что, во-первых, ему придется повторять это снова, а во-вторых, когда он стал такой бесхребетной тряпкой? Соберись, Луи! Но он не Лего, чтобы собираться, особенно не сейчас. — Ты свободен сегодня вечером? — выдыхает Томмо и кусает губу, надеясь на положительный ответ. — Для тебя — да, — улыбается Гарри и выглядит очень облегченно, а Луи в шоке поднимает взгляд на Стайлса. — Хей, не лупи так глаза, вылетят. — Очень смешно, — фыркает Луи и берет руку Гарри в свою. — Ты мне правда нравишься. Знай это. И я хочу миллион видео на канале с тобой. И еще семью. И детей. И... — Чшш, Лу, — смеется Стайлс, прикладывая палец к губам Томлинсона. — Я понял. — Тогда я зайду за тобой? — с надеждой спрашивает Луи, не веря в свою удачу и подвалившее счастье. — Магазин закрывается в семь, — подмигивает Гарри, выводит Луи к входной двери и целует в щеку. — До встречи. — До встречи. *** — Тебе понравилось? — прижимаясь к теплому Гарри, шепчет Луи и старается не наступать на лужи. — Очень, — кивает Стайлс и поправляет зонтик в руках, чтобы на Томмо не капало. — Как ты относишься к людям, которые целуются на первом свидании? И Луи на мгновение замирает, не веря своим ушам. Но Гарри правда сказал фразу с прямым намеком на поцелуй, так что сердце парня имеет полное право скакать, как бешеное. Повернувшись к Стайлсу лицом и положив руки на воротник его пальто, Луи улыбается самой обворожительной своей улыбкой и томно шепчет в ответ: — Я к ним отношусь, — чтобы через секунду подняться на носочки и прижаться губами к мягким губам Гарри, так сильно, чтобы тот понял, как Луи мечтал об этом весь вечер. Огромные ладони Стайлса ложатся на талию Луи и притягивают его ближе, а губы страстно углубляют поцелуй, из-за чего где-то внутри Томлинсона взрываются петарды. Он цепляется за шею Гарри и запускает язык в его рот, так собственнически, но так правильно, и кудрявый стонет ему в рот, улыбаясь и зарываясь пальцами в волосы. Зонтик приземляется на мостовую, а сердце Луи с таким же громким стуком сталкивается с сердцем Гарри, и если бы это было правдой, то из его груди точно вырвались бы залпы салюта. Но они не в клипе Кэти Пэрри*** и не волшебники, так что это просто идиома, но ощущается точно также. И никто из них не хочет отрываться от губ друг друга, и они меняются теплом под проливным дождем, и Луи ощущает глубокую влюбленность, а Гарри, кажется, утопает в любви к этому мальчику двадцати одного года. *** На утро после того, как Луи отказался отпускать Гарри домой на другой конец Лондона под проливным дождем, Томлинсон просыпается первым и влюбленно смотрит на мирно сопящего Гарри на другой стороне кровати. Затем парень берет в руку телефон и делает селфи со спящим Стайлсом, прикрывая глаза, как будто он спит тоже, и прижимая губы к его макушке. А через несколько секунд в его инстаграме появляется новая фотография, подпись которой точь-в-точь повторяет твит, отправленный секундой ранее: "спасибо @lizzyfox за вызов ! украл сердце очаровательного продавца !" И десять сердечек. Потому что больше в твит не вместилось, а на деле и бесконечности не хватит, чтобы объяснить и измерить любовь Луи к Гарри, которая только начала зарождаться в то неожиданно солнечное утро.