frisson at the end

POV Артём Наспех приняв душ и щедро умывшись, сажусь на крышку унитаза и складываю ногу на ногу. Не торопясь закуриваю и перекручиваю ситуацию в голове несколько раз в разных позах. Не то чтобы не укладывалось в голове, но что-то как-то недогон. Наверное, нужно действительно просто забить и жить. Делать то, что хочется. Без лишних объяснений. Докуривая, тушу бычок и, открыв крышку, выбрасываю. С глухим шипением огонёк гаснет. Хах, лирично. Выхожу к своему широкоплечему блондину. Я же оставил его за главного, чтобы убрал весь беспорядок, что мы навели. Однако застаю его в сидячей позе, глыкающей пиво. Окидываю взглядом кровать и вижу, что всё убрано, а более — поправлено и чисто. Хмыкаю. И сажусь на кровать, подзывая к себе Яна с улыбкой. *** Утром нам обоим нужно было в школу. Мы не спали всю ночь, потому что говорили обо всём. Вот реально — о разном и несвязном. Задели даже тему рыжего, и Яну даже не пришлось объяснять, зачем он попросил его об услуге. Рыжий — отдельный кусок, это вообще что-то несвязное, поэтому у меня нет настроения говорить о нём. *** Мы идём в школу вместе, рядом. Как друзья, наверное. Хотя ещё вчера было сложно даже вообразить нас рядом стоящими. Как же быстро всё меняется, ага? Заходя в помещение, нас окидывает взглядом банда «школьных королей». Если я не ошибаюсь, в том же числе и брат рыжего. Догадаться было не трудно, из всех стоящих лишь он был с рыжеватым оттенком волос, но более тёмным. Высоким, мускулистым. Ян был жилистее, хотя ростом не уступал. И мою догадку подтверждает блонди, поздоровавшись с компанией и, как-то особенно, с рыжим-старшим. И я просто не обращаю на них внимания. Иду дальше, в раздевалку. А затем на урок. *** Ночью у меня с Яном вышел интересный разговор. Несколько раз мы возвращалась к теме о рыжем, но итоги просто шикарны. По порядку: — Старший брат его — типа «глава» школьной банды. Может показаться, что он и пальцем муху не тронет, но это далеко не так. Я занимаюсь с ним вместе и хожу на тренировки. И поверь мне, я знаю, на что он способен в физическом плане. Именно он заставил меня отметелить тебя тогда, там, в школьной раздевалке. Сказал, что сам не может, потому что испортит репутацию безупречного ученика, — Ян издаёт гортанный смешок на этом моменте, словно хочет добавить что-то ещё, но почему-то молчит. — Знаешь… меня так бесит этот рыжий ублюдок. Прямо-таки хочется сотворить какую-нибудь пакость. Он вчера ко мне домой приходил, прикинь?! А, бля, хотя ты же его послал… но сама суть! Он ждал, что я позову его чаёвничать, но хуй там плавал, он стоял на пороге и мямлил. А в итоге сдал тебя. — Так и знал, что зря ему доверил это задание. — Задание? — Ну, — у Яна между бровями сходится морщинка, — Наверное. Узнать, в каком ты состоянии, без разглашения просящего. Ничего сложного, но всегда найдутся умники, проебавшее даже это. Неопределённо хмыкаю. — Я знаю, как смогу поразвлечься с ним. Теперь уже Ян поворачивается, смотрит на меня долгим пристальным взглядом с той же морщинкой среди бровей. И улыбается. Так ядовито и горько, что я целую его в ту же секунду. *** Поверите ли вы мне, если скажу, что отымел Лонгмана? Это произошло через день после моей ночёвки с Яном. На самом деле, что-то в этом роде я и хотел провернуть, унизив рыжего. Он меня бесил до трясучки. И он совершенно не скрывал своей симпатии ко мне, в чём я был уверен на сто процентов. Это случилось прямо в школе, в месте, где мы встретились во второй раз. Помню, как сейчас: стою, курю, слушаю музыку в наушниках, как этот рыжий крадётся, да ещё и просит сигарету. Дрожь берёт. Тогда я сам позвал его, мол, покурим вместе. Лонгман не скрывал озорных искр в глазах, чего, собственно, мне было и надо. И по истечению заявленного действия я поцеловал его. Легко и просто. Нужно быть глупцом, чтобы не заметить, как он размяк. — Отсоси, — кротко приказываю без единой эмоции. — Если хочешь чего-то большего. — Чего?! И я резко хватаю его за волосы, с силой прижимая вниз, и он становится на колени с глухим звуком костей. Быть может, он понимает, что выхода нет, а может просто сам этого хочет. Сосёт рыжий так себе, до финального акта понадобилось минут пятнадцать. Благо, что эта часть школы закрыта и сюда, по сути, вообще нельзя заходить. С гортанных хрипом Лонгман пытается отстраниться, но лишь для того, чтобы вновь вдохнуть воздух в лёгкие и продолжить занятие. Он порядком увлечён… Ладно, если бы я не сосредотачивался на чём-то, то кончил бы быстрее. Минут семь, ладно. Я застёгиваю ремень, хватаю рюкзак с пола и иду в раздевалку. Оставляя Лонгмана позади: на коленях и опущенным лицом. *** Через несколько дней после этого в класс заходит директор с дико-кислющей миной, что аж смотреть тошно. Смотрит на нас как-то странно, отстранённо. Кашляет в кулак и произносит начало речи, явно к чему-то ведущей. Последние его слова... да, они меня шокировали. — Арсений Лонгман, ваш одноклассник, вчера скончался. Сбросился (или его сбросили с крыши, пока никто не знает) шестнадцатиэтажного здания. Расследование в процессе, но пока ничего больше не смогу вам сообщить. Я неподвижно сижу за последней партой, упёршись взглядом в костяшки пальцем. Рыжик мёртв? *** конец POV *** Через день после сообщения директора о смерти Арсения Лонгмана Артём смог убедить мать забрать документы из школы. Сослался на некомпетентность учителей и невозможность учиться в этом пункте, хотя мать возражала и была явно против смены обстановки. В конце концов под упором сына сдалась, попутно подыскивая другие варианты школ. Он не сказал и слова Яну. Больше говорить ему было некому. И почему-то блонди не считался для него тем человеком, кому «нужно было» сообщить о своём конечном уходе. Он вообще больше ничего не значил. Келлер очень хотел забыть всю эту ситуацию, как страшный сон. Однако сны не посещали его, и он не мог спать. А если и засыпал, то на десятки минут, в течение которых ему снились кошмары. Не сказать, что всё из-за Арсения, но он добавил толику искры в его душевный разлад. В очередную ночь, мучаясь и терзаясь из минуты в минуту, мальчишка нарыл таблетки, которые обещали «спасти от бессонницы» и «избавить от стресса». Честно говоря, это были препараты матери, но ему не стоило ничего украсть их. Таких баночек у нее было полно, он это знал. Одну за одной, глотая, запивая водой, он кончил бутылёк. Лёг в кровать, завернувшись в одеяло, и поджал под себя ноги. Наверное, он вскоре уснул.