Эта

      — Ах, эта Софи! — с грустной улыбкой вздыхает работница портье.       Эта Софи, с которой "не стоит дружить", чьих жертв кровь работнице так трудно выводить с ковров. Жуткая и несчастная женщина с присутствием сознания и отсутствием собственной судьбы. Кукла из мягкой глины, меняющая облик по воле Джо.       Он тот самый Дьявол, что прошёл здесь. Прошёл и оставил позади себя гниющие горы тел и лужи крови, обвинив Софи в создании сего "извращённого мирка".       Её обвиняет человек, убивший ребёнка, которым она была, трёх женщин, которыми она была. И мужчину, которого она любила. Разные сущности — вот парадокс! — несуществующей женщины, всем им Джо причинил даже большее, чем боль.       Почему его бредовая галлюцинация чувствовала страдания каждой из них? Боль разорванных мышц, лопнувших сосудов и порванных нервов, током долбящее всё тело, выворачивающая наизнанку, бьющая разум какофонией её собственных криков.       Нет сил, чтобы хотя бы прохрипеть полное детской обиды: "Больно!"       — Ах, эта Айви! — с восторгом в глазах выдыхает Софи.       Миловидная женщина с печатью вечного горя на лице, даже вымученная улыбка ничего не уберёт. Джо знает толк в прекрасных женщинах, Софи ради такой и сама бы прострелила себе грудь.       Софи — это Айви. Айви — это Софи. Просто по разные стороны этого мира.       Айви её не боится, она не боится и всех этих трупов, не боится, когда в женских глазах напротив мёртвым пламенем горит желание. Съесть её, разумеется. Но это желание Софи вовсе не присуще, это Джо так захотел.       — Он хочет убить тебя, — шепчут они друг другу с разных концов коридора, где прошёл Дьявол.       И если Айви не может поднять руку на того, кого она всё равно любит, то Софи сделает это с огромным удовольствием.       Когда Джо сделает последний выстрел, она улыбнется женщине, что с ужасом в глазах смотрит на чудовище. Которое было её мужем.       — Ах, эта Софи! — с надрывным плачем всхлипывает Айви.       Эта Софи, из-за которой её сердце разорвалось в тот же миг.