Холод

      Шаловливые лучики восходящего солнца запутывались в золотистых волосах спящего мальчика, заставляя расцвести нежную улыбку на губах его матери, стоящей у двери и ожидающей пробуждения сына. В этот момент она была как никогда счастлива, и даже тот факт, что отца ее сына с ними нет, почти не омрачал этот день, обещающий быть незабываемым.       Вот яркий лучик скользнул на глаза мальчишки, и он сморщился, пытаясь отвернуться от него. Но лучик неумолимо продолжал скакать по его лицу, будто нарочно прыгая на глаза и пытаясь разбудить. Мальчик еще больше сморщился и спрятался под одеялом, вызвав легкий, будто перезвон колокольчиков, смех матери. Она тихими шагами подошла к кровати и присела на край, стягивая одеяло с макушки сына.       — Кристофер, пора вставать, — тихо сказала Кларисса, поглаживая сына по голове. — Ты же помнишь, какой сегодня день?       Мальчик поначалу хотел снова спрятаться под одеяло, но, услышав напоминание матери, резко открыл глаза и сел, потирая глаза.       — Помню, — все еще немного сонным голосом произнес Кристофер и посмотрел своими ярко-зелеными глазами на мать. — Мой день рождения. А дядя Саймон будет с нами? — выжидающе спросил мальчик, внимательно смотря на мать, на что она слегка улыбнулась и кивнула. Мальчик ярко улыбнулся и хлопнул в ладоши. Он даже забыл, что несколько минут назад совершенно не хотел просыпаться, погруженный в эйфорию предстоящего дня.       — Иди умывайся и одевайся, а я пока приготовлю завтрак, — сказала Кларисса, вставая с кровати сына, который уже во всю продумывал, куда они сегодня пойдут и что будут делать, и, кажется, даже не услышал слова матери. Кларисса на это лишь покачала головой и улыбнулась, выходя из комнаты.       Клэри дошла до кухни и, погрузившись в воспоминания, начала готовить любимый завтрак Кристофера и Саймона, который обещал сделать сюрприз и прийти пораньше.       Комната была пуста, за исключением одиноко-сидящей и плачущей на кровати девушки. Прошла всего неделя с похорон, и Клэри все еще не отошла от них, не смогла принять случившееся и то, что теперь она осталась один на один с этим суровым и жестоким миром. Почти один на один. Маленькая часть Джейса у нее все-таки осталась, но от этого в какой-то степени было страшнее. Как она справится сама? Как она сможет защитить ребенка, если сама еще нуждается в защите? Все эти вопросы пожирали девушку изнутри, медленно опустошая ее и мешая вернуться в норму. Или в относительную норму.       Клэри вытерла слезы и встала с кровати. Ей нужно было брать себя в руки, если не ради себя, то ради их не родившегося ребенка — Джейс бы хотел этого, а она была готова на все ради него. Даже на жизнь, когда она сама уже мертва.       — Мам, я беременна, — произнесла Клэри, готовясь к любой реакции женщины, но точно не к такой. Казалось, что даже рядом стоящий Люк не понимал, почему она так себя повела по отношению к единственной дочери, которую всегда поддерживала.       — Ты должна сделать аборт, — стальным голосом произнесла Джослин, смотря прямо в глаза дочери. Клэри никогда не видела такого холода в ее глазах, и это ее пугало даже сильнее, чем эти ужасные слова матери.       — Джосси… — хотел было остановить ее от необдуманных слов Люк, беря жену за руку, но она наградила его таким презрительным и ледяным взглядом, что он сразу замолчал, впервые видя любимую женщину такой.       — Я все сказала. Либо ты избавляешься от ребенка, либо ты можешь больше сюда не приходить, — отрезала Джослин, не обратив внимания на стоящие слезы в глазах дочери, и вышла из комнаты, оставляя дверь открытой для Люка.       — Я с ней поговорю, — кивнул Люк и подошел к Клэри, ободряюще сжав ее плечо. — Она изменит свое мнение, поверь. Сейчас она просто шокирована и не понимает, что делает, но она одумается.       Люк вышел из комнаты, кинув последний сочувствующий взгляд на Клэри, которая понимала, что ее мать не изменит своего мнения, и что теперь ей придется остаться совершенно одной, ведь даже Люк, который был не против ребенка, не сможет ей помочь наперекор мнению Джослин. Он слишком ее любил, и поэтому так не поступит, как бы сильно он не любил Клэри.       Кларисса стерла катящиеся по щекам слезы и вновь посмотрела на закрытую дверь, понимая, что теперь пути назад нет.       Клэри стучала пальцами по коленке, что неимоверно раздражало Саймона, ведущего машину, но высказаться он не пытался, понимая, в каком состоянии находилась подруга. Они как раз ехали с УЗИ, где узнали пол ребенка, и сейчас направлялись к Лайтвудам, которые, как семья Джейса, изъявили желание участвовать в жизни внука, что, кстати, удивило Клэри после того, как на все это отреагировала Джослин. Они все еще не разговаривали, но Люк продолжал убеждать девушку, что все это временно, и скоро она остынет и возьмет свои слова обратно. В это, конечно же, никто не верил: ни Люк, ни Клэри — но оба продолжали притворяться, что скоро все наладится и будет как прежде.       Вот они оказались на подъездной дорожке дома Лайтвудов, где их уже ждала Изабель, приветливо им махавшая и идущая на встречу на своих высоченных каблуках. Клэри всегда поражалась этой ее способности чуть ли не бегать на них. И она была уверенна, что Изабель даже может выполнять акробатические трюки на шпильках, вот только проверить свою теорию момента не находилось.       После нескольких дежурных фраз и объятий Иззи и Саймона, они, наконец, прошли в дом, где их уже ждали остальные члены семьи Лайтвуд, во главе с Робертом и Маризой, как обычно выглядевших так, будто они на деловой встрече очень богатых и занятых людей, а не в кругу семьи. И снова встреча началась с дежурных фраз, легкого кивка Роберта, считавшего, видимо, что лишний раз что-то сказать будет глупо, натянутой улыбки Маризы и объятия, которой было похоже на отданную дань, не более. И Клэри с каждой минутой все хуже чувствовала себя в этом доме, который и раньше ей не был особо родным, ведь Роберт и Мариза ее не очень жаловали. И положение спас лишь веселый Макс, который, как только Мариза отпустила ее, набросился на Клэри с объятиями и расспросами, а так же с претензией, что они давно не гуляли и не ходили в магазин комиксов, на что старшие Лайтвуды учтиво кивнули и попросили Макса напомнить им об этом позже и они, так и быть, отпустят его. Последним подошел Алек и просто обнял Клэри. Без слов, без каких-либо эмоций, но ей это и ненужно было — они понимали друг друга просто так, и поэтому эти объятий были для нее важнее всего в этот момент. Алек отпустил ее так же резко, как и обнял, и, наградив ярким взглядом своих синих глаз, вернулся на место, где и стоял до этого.       Дальше все проходило вполне спокойно. Они расселись за столом, где их ожидал аппетитный и горячий ужин; прислуга сновала туда-сюда, что-то прибирая, что-то предлагая и вновь переставляя блюда. Мариза с Робертом вели светскую беседу, периодически что-то спрашивая у Клэри или Алека, а Изабель и Саймон мило ворковали, не обращая ни на что и ни на кого внимания.       За окном медленно темнело, в доме разожгли камин и включили маленькие торшеры, освещавшие своим мягким светом определенные части гостиной, куда после ужина все перебрались. Клэри к концу вечера расслабилась и уже не так сильно нервничала, позволяя себе просто наслаждаться происходящим, чего давно не было. Со смерти Джейса, если точнее. Макса отправили спать, хоть он и долго упирался и возмущался, но родители использовали козырь — обещание прогулки с Клэри и пару дней, во время каникул, погостить у нее, поэтому мальчик все-таки ушел спать, записав все эти обещания на диктофон, а то мало ли. Но вот Лайтвуды перевели тему на детей, и Клэри мысленно сжалась, боясь, сама не зная чего.       — Клэри, что ты думаешь делать с ребенком? — начала Мариза, переводя взгляд с камина на Клэри. В ее глазах отражался огонь, делая ее более устрашающей и опасной.       — В смысле? — переспросила Клэри, не очень понимая суть вопроса. — Я собираюсь родить и растить его.       Саймон и Изабель притихли, внимательно следя за разговором, а Алек немного вытянулся, будто зная, к чему ведет его мать, и не одобряя этого. Клэри становилось страшнее с каждой секундой, но она старалась не выдавать этого.       — Думаю… ему будет лучше с нами. В большой и любящей семье…       — Простите, что? Вы хотите забрать его у меня? — голос почти сел от страха, и Клэри сглотнула, сильно сжимая край кофты.       — Если выражаться твоим языком, то да, — деловым тоном продолжила Мариза, на что Алек лишь покачал головой, прикрывая глаза, чтобы другие не видели боли, плескавшейся в них: Джейс бы этого не хотел.       — При всем уважении, Мариза, но я не отдам Вам своего сына. Это мой ребенок, и мне решать, что с ним делать, — Клэри подняла взгляд и посмотрела прямо в глаза Маризы, где не было ничего, кроме простого расчета и льда.       — Думаю, ты не очень понимаешь, Клэри, — почти выплюнул ее имя Роберт, — что мы не спрашиваем тебя. Либо ты отдашь нам ребенка, либо мы сами заберем его. И уничтожим твою жизнь. Но ты же этого не хочешь, да, дорогая?       Клэри сжала руки в кулаки и гневно посмотрела прямо в глаза Роберта.       — Вы не имеете права! — воскликнул Саймон, подскакивая с дивана и вставая перед Клэри.       — Саймон… — Изабель взглядом молила Саймона не лезть в это, но он не обратил на нее внимания.       — Клэри, пошли отсюда, — он взял Клариссу за трясущуюся руку и направился к выходу, ни на что не обращая внимания. Они быстро дошли до коридора, где Саймон схватил их вещи, и вышли на улицу. Алек догнал их, когда они уже сели в машину.       — Клэри, пожалуйста, не волнуйся, — серьезно произнес парень. — Я со всем разберусь, а ты уезжай отсюда. Когда все уладится, я найду тебя. И во всем тебе помогу, — Алек посмотрел в глаза Клэри, быстро обнял ее и отошел от машины. — Будь осторожна.       — Спасибо, Алек, — тихо произнесла Клэри, и машина тронулась с места.       Душное здание аэропорта было наполнено гулом голосов улетающих и прилетающих людей, отрывки разговоров которых промелькивали то здесь, то там. Клэри чувствовала себя неуютно в таком огромном скоплении людей, каждому из которых было к кому возвращаться, к кому желать вернуться.       — Вот твой чай, — Саймон неуклюже плюхнулся рядом, чуть не разлив чай, и слабо улыбнулся ей, передавая стаканчик. Клэри улыбнулась в ответ, принимая стаканчик и грея об него руки: ее весь день колотило.       — Пожалуйста, успокойся. Как только мы с Алеком будем уверены, что все стало нормально, я приеду к тебе. Обещаю, — Саймон серьезно посмотрел на Клэри, приподнимая ее лицо за подбородок. В ее глазах стояли слезы, и Саймон просто обнял ее, словно пытаясь укрыть от всего мира.       Громкоговоритель оповестил о начале посадки, и Саймон отстранил Клэри от себя, тыльной стороной ладони стирая слезы с ее щек.       — Пора, — он поднялся со скамейки и, взяв сумку Клэри в руку, а ее — за руку, двинулся ко входу на посадку.       — Как только долетишь, напиши смс, а дальше, как договаривались. Хорошо? — Саймон передал сумку Клэри.       — Я все помню. Не беспокойся, — тихо произнесла Кларисса, опустив голову. Она быстро обняла Льюиса и двинулась на посадку, стараясь не оборачиваться.       Кларисса вырвалась из воспоминаний, когда завтрак был уже готов, и в дверь позвонили. Она услышала радостные и возбужденные крики Кристофера, бегущего открывать дверь любимому дяде, а потом и радостный голос Саймона. Кларисса медленно прошла в прихожую и встала в проходе, с легкой улыбкой наблюдая за тем, как Саймон держал на руках Кристофера и тихо с ним переговаривался, видимо, обсуждая планы на день. Она видела горящие глаза сына и довольное лицо Саймона, и поняла, что если бы у нее был шанс вернуться в прошлое, то она бы все равно поступила так, как и поступила, и ничего бы не поменяла. Разве что вернула бы Джейса, но это уже совсем другая история.