Ignis Fatuus / Блуждающие Огни

      Еда действительно казалась какой-то… Странной. Винсент никак не мог определиться, нравится ему или нет, тщательно пережевывая кусочки. Что-то было не так, отличалось от той еды, которую до этого ему приносили. Вот только что именно не так — определить он не мог. Все-таки в еде он никогда особо не разбирался, да и от готовки был весьма далек.        — Надо же, все-таки заметил, — несколько удивленно произнес Кондор, наблюдая за тем, как ест Винсент. — До этого ты ел привычную еду, но поскольку ты окончательно выздоровел, я решил проверить, заметишь ли ты, если тебе дать натуральные продукты.       — Натуральные? — переспросил рыжий, неприятно щурясь. — Их уже лет двадцать как не производят.       Видимо, мужчина решил над ним посмеяться или проверить, насколько Винсент глуп. Другого объяснения, зачем он бы стал придумывать эту историю, у рыжего не было. К тому же, развивать тему Кондор явно не собирался. Он лишь повел плечом, красноречиво закатывая глаза. «Издевается, зараза» — поморщился Винсент, в порыве чувств залпом выпивая нетронутое до этого вино.       В его теле все еще не было ни грамма напряжения. Не хотелось признавать, но с поставленной задачей Ноэль справился на ура, и теперь Винсент чувствовал себя выжатым лимоном. А еще он окончательно запутался во всем, что происходит. Неторопливый завтрак в обществе убийцы и насильника, а также его послушного мальчика в теле недобабы. Как-то слишком уж нереально это звучало. Да и выглядело тоже. Странная еда в обществе странных людей. Замечательно.       — Как твоя рука? — первым закончив с едой, поинтересовался у него Кондор.       — Не болит, — коротко ответил Винсент, не шибко желающий продолжать беседу.       Однако его мнение не особо интересовало хозяина дома. Откинувшись на спинку стула, он все так же задумчиво смотрел на него. Как на диковинную зверушку в зоопарке. «Раздражает», — мелькает в мыслях у рыжего, и он упорно смотрит в свою тарелку. Что ж еще такого съесть, чтобы не говорить с набитым ртом…       — Сколько тебе лет? — очередной вопрос заставил все же поднять взгляд.       — Двадцать три, — ответил Винсент, не мигая смотря в янтарные глаза мужчины.       — Откуда ты?       — Из города Хе.       — И чем ты там занимался, в этом городе Хе? — голос Кондора был ровным, не выражающим никаких эмоций. — Как ты оказался в лесу?       Его желтые глаза словно пытались заглянуть в душу. Рыжий с трудом сдерживался, чтоб не опустить взгляд. Внутреннее упрямство, непонятно с чего решившее проснуться, не позволяло так просто ответить на вопросы.       — Я художник, — не задумываясь, тут же ответил Винсент. — Работал в центральной галерее. Видимо, меня с кем-то перепутали и похитили. Честно говоря, я без понятия, зачем те мужчины повели меня через лес куда-то… И очень рад, что удалось из их лап вырваться. Меня уже ищут. В начале декабря должна быть выставка, за которую я отвечаю. Скорее всего, скоро сюда прилетит патруль, чтобы вернуть меня обратно. Сами понимаете, в наше время невозможно спрятаться от закона, — Винсент сделал короткую паузу, но лицо Кондора осталось таким же беспристрастным. Совершенно невозможно понять, о чем он думает. Поэтому, сделав глубокий вдох, рыжий решил продолжить: — Конечно, это будет очень печально, если меня обнаружат здесь… Но если вы дадите мне воздушного змея или любой другой транспорт, то я обещаю сохранить информацию обо всем произошедшем тут в тайне. Возможно, этот вариант вам был бы более интересен, чем разбираться с патрулем.       Винсент замолчал. У него просто кончились слова. Он ожидал хоть какой-то реакции, но мужчина продолжал молчать, буравя его своими холодными глазами. В воздухе повисла тишина. Напряженная тишина, без единого звука. Из-за этого казался безумно громким стук собственного сердца. Винсент держал себя в руках, хотя глубоко внутри уже начинал трястись от страха.       — Здесь нет воздушных змеев, — нарушил тишину грубый голос Ноэля.       Винсент моргнул, внезапно вспоминая, что они находятся тут не одни. Он перевел взгляд на азиата, встречаясь с ним взглядом. В темном взгляде парня ощущалось сочувствие и беспокойство. Хотя, может быть, так только показалось.       — Ну… Любой другой транспорт? — голос рыжего дрогнул, видя, насколько напряжен и как будто бы испуган азиат.       «Странно».       Звук отодвигающегося стула снова привлек внимание к сидящему напротив мужчине, но не успел Винсент обернуться, как чья-то рука с силой сомкнулась на его горле. Задохнувшись, он дернулся в сторону. Вернее, попытался дернуться. Слишком расслабившись, он никак не ожидал столь быстрого перемещения и был застигнут врасплох.       Сдвинув брови, Кондор заставил его подняться, сжимая горло так сильно, что у рыжего все силы уходили на то, чтобы с трудом дышать. Ноги подкашивались, но кажется мужчина этого совсем не замечал. Только сейчас, когда он оказался так близко, Винсент сумел различить в его взгляде легкие искорки злобы. И более напряженные черты лица, выдающие не самое лучшее расположение духа.       — В этом месте транспорта нет, сладкий. И тебе придется остаться тут до тех пор, пока ты мне не надоешь, — он произнес это медленно, намеренно разделяя слова и делая между ними паузы.       Винсент поджал губы, вцепившись в руку мужчины и пытаясь освободиться. Бесполезно. Воздуха совершенно не хватало, сердце в панике забилось сильнее, только усугубляя ситуацию. В глазах начало медленно, но верно темнеть. Винсент видел, как вжался в стул азиат, пряча лицо и отворачиваясь. Видимо, он гораздо раньше заметил, что хозяин злится, и теперь едва ли подаст голос.       — Что будет… Когда я надоем? — с трудом, едва ли различимо поинтересовался рыжий, снова смотря в янтарные глаза, пока изображение окончательно не померкло.       — Я тебя убью.       Спокойный голос эхом пронесся по всему телу, и Винсента бросило в холод. Выходит, он в любом случае не сможет выбраться из этого места. Обречен. Останется в этом доме навсегда. «Ну уж нет!». Из последних сил извернувшись, он со всей силы ударил коленом, целясь в пах мужчины. Попал или нет — уже не увидел, но рука, мешающая дышать, исчезла, а вместе с ней исчезла и почва из-под ног. Кашляя и усиленно хватая воздух ртом, Винсент рухнул на колени. Легкие жгло, все вокруг плыло и словно было в тумане. Отдышавшись, он смог сосредоточить взгляд. И вздрогнул. Перед ним, опустившись на корточки, сидел Кондор, с усмешкой наблюдая. Судя по его лицу, удар все же не дошел до нужного адреса.        — Прекрасный день. Целых два новых открытия, — дождавшись, пока Винсент непонимающе посмотрит на него, Кондор пояснил: — Первое — из тебя просто отвратительный боец. Зато лжец прекрасный, что является вторым, — протянув руку, он приподнял за подбородок лицо рыжего. — Конечно, это прекрасное качество. Но. Я ненавижу ложь. Слышишь, Винсент? Ты не должен мне лгать. Никогда. Ты понял меня? — его голос стал жестким, а пальцы снова вцепились в горло.       На этот раз, правда, не сжимая с прежней силой, а скорее просто удерживая. Но Винсенту этого было достаточно. Близость Кондора вгоняла его в панический ужас, та бешеная энергия, которая исходила от мужчины, не предвещала ничего хорошего. Он смотрел на него с предвкушением, словно ожидал чего-то, а слова раскаленным металлом отпечатывались в сознании. Рыжий уже давно пожалел, что решился попробовать запугать его словами. Внутри него возникло позорное желание извиниться и молить о пощаде. Страшное желание. Ведь оно означало, что он действительно ничего не может поделать. Что он слаб. И что самая большая его слабость — это страх перед смертью. Черт возьми, он не хотел умирать! Чем бы ни угрожал, как бы ни мучал его этот псих, но превращаться в безжизненное и холодное тело Винсент совсем не собирался. Плотно сжав губы, он с огромным трудом выдержал этот пронизывающий насквозь взгляд. Его действительно охватывала паника.       — Да… Я понял, — тихо, одними губами произнес он, понимая, что Кондор все еще ждет ответа.       Собственный голос прозвучал слишком жалко. Впрочем, в самый раз для такого, как он. Цепенеющего в испуге перед каким-то мужиком, имеющим привычку скармливать случайных прохожих своим псам. «Ненавижу собак…» От напряжения у Винсента мелко задрожала челюсть. Чувствуя руку на своей шее, он практически не дышал, боясь пошевелиться. Понимая, что любая попытка вырываться сейчас будет встречена лишением дыхания. А Винсент не хотел опять задыхаться. Это ужасно, когда не можешь вдохнуть. Одна мысль об этом способна разбудить в рыжей голове панику, и поэтому он старается не шевелится.       — Умница.       Рука на шее слегка расслабляется. Большой палец касается щеки парня, заставляя еще больше съежиться. Ласковое движение вдоль скулы, Кондор будто насмехается над ним, ободряюще поглаживая совершенно невесомым прикосновением. Обманчивым. Ведь взгляд мужчины по-прежнему опасен, и рыжий все еще боится пошевелиться. Тишина длится недолго. Наверное, Кондор устает сидеть на корточках и поэтому поднимается. Его рука совсем исчезает с тела Винсента, и он поспешно отползает назад. Безумное желание увеличить дистанцию выливается в весьма предсказуемую встречу со стулом. Такое чувство, что с деревянным грохотом стул свалился прямиком на голову рыжего, настолько это было неожиданно и громко.       — Хватит метаться, как щенок, которого отшлепали за лужу в неположенном месте, — хмурится Кондор от шума. — Я еще даже не начал тебя шлепать.       Винсент сглотнул. Сравнение с собакой едва не вызвало в нем тошноту, парня начало мутить. А может быть, всему виной эта странная еда, к которой не привык желудок. Перенервничав, он невольно тут же вспомнил, как прятался от собак на дереве, прощаясь с жизнью, и как страх смерти заставлял его держаться. Где же сейчас хоть что-нибудь, что поможет ему держаться? Очевидно, нигде.       Кондор вздохнул, с легкой жалостью смотря на то, как зеленеет и цепенеет рыжий. Ему определенно не нравится излишняя впечатлительность этого парня и его неспособность справляться с трудностями. Слишком уж быстро менялся этот Винсент. Строит из себя храбреца, а стоило слегка припугнуть — и уже валяется на полу. Видимо, угроза физической расправы для него — вопрос больной. Янтарные глаза скользнули на притихшего азиата. Ноэль выглядел спокойно и отрешенно. Его было гораздо сложнее вывести из равновесия, и Кондор уже отвык от чересчур нежных персон. Это раздражало. Передернув плечами, он быстрым жестом поправил выбившуюся прядь своих светло-золотистых волос и медленно выдохнул. «Винсент, Винсент… А ведь так красиво начал врать — и не хватило сил закончить. Ц-ц-ц».       — Присмотри за ним, чтобы никуда не делся, — кивнул в сторону рыжего Кондор, обращаясь к Ноэлю, и направился в кухню.       Смотря в спину удаляющемуся мужчине, Винсент судорожно соображал, какие у него варианты. Кондор выглядел весьма занятым, и рыжий невольно бросил взгляд на дверь, прикидывая, успеет ли он до нее добежать. «Даже если успею. Что потом?» Он тяжело дышит, отчаянно пытаясь здраво мыслить. Ведь ситуация все та же. Он по-прежнему в доме, из которого не может выйти, потому что на улице огромные псы. Конечно, можно попробовать закрыться в одной из комнат. Но был ли в этом смысл? Не особо. Не особо… «И почему никаких нормальных идей в голове не появляется, когда это нужно?!» — злится он сам на себя. Сзади слышится звук, и Винсент оборачивается, натыкаясь взглядом на Ноэля. Азиат поднимает опрокинутый стул и садится на него, пристально разглядывая лицо рыжего.       — Что? Собираешься красноречиво молчать и слушаться этого психа? — не выдержав, тихо шипит на него Винсент.       Ноэль усмехается. Его взгляд даже несколько заинтересован, а сам он расслаблен. Заразительно расслаблен. Смотря на него кажется, что ничего плохого действительно не происходит, как будто бы он заражает своей спокойной энергией. Да и усмешка у него сейчас не такая. Она более мягкая, что ли. Винсент опускает голову, обреченно выдыхая. Он действительно не может придумать ни одного варианта, как убраться из этого чертового дома и не попасться собакам в зубы.       Кондор все еще был на кухне, искал что-то в многочисленных ящиках. Был слышен шум, но разобрать, что именно он делает, Винсент никак не мог. Зато Ноэль, кажется, знал. По крайней мере, у него такой вид, будто он знал. Вообще все знал. И где только он черпает это чертово спокойствие? Винсент бы с радостью наведался в это место.       — Если хочешь, могу дать тебе совет… — неожиданно для рыжего, внезапно тихо произносит Ноэль.       «Вау! Он разговаривает!»       Винсент от удивления вытаращил глаза, не веря собственным ушам. С тех пор, как азиат к нему обращался, прошло столько времени, что он уже забыл, что это вообще возможно. Вопросительно изогнув бровь, он попытался не выглядеть слишком уж по-идиотски в своем изумлении, насколько это вообще было возможным.       — До тех пор, пока Кондору будет с тобой интересно, ты будешь жить, — совершенно серьезным голосом продолжает черноглазый, и прежде чем Винсент успел обрадоваться, он добавил: — Но, поверь мне, смерть — это не самое страшное, что может быть.       «Ну да, как же». Рыжий не особо ему поверил. Он был совершенно другого мнения по этому поводу, но знал, что спорить бесполезно. Весь вид Ноэля говорил о том, что он абсолютно уверен в своих словах. Непонятно только: если для него смерть — не самое страшное, то почему он продолжает вести себя как верный раб? Это было нелогично. Винсент нахмурился, не желая думать об этом. Хотелось спросить, но он понимал, что не получит ответа. Зато, скорее всего, азиат снова начнет его игнорировать. Стоило бы сменить тему, если он не хочет остаться в тишине. Разговор с кем-то, кто не пытается сделать из тебя игрушку, — пожалуй, лучшее, о чем сейчас может мечтать Винсент.       — Что он там делает? — кивнув на кухню, поинтересовался он, поднимаясь на ноги и отряхиваясь.       — Видимо, собирается наказать тебя за вранье, — пожал плечами азиат.       — Что? — Винсент замер как вкопанный, опасливо косясь на кухню.       — Наказать. Он всегда наказывает за проступки… — Ноэль задумчиво посмотрел на фигуру мужчины, и рыжему почему-то очень не понравился этот долгий взгляд. — Не бойся. Я практически уверен, что он не станет тебя калечить.       — Как ты можешь быть в этом уверен? — Винсент скептически скривил губы, слыша в последней фразе отголоски зависти и упорно списывая это на глюки. Однако тот взгляд, с которым Ноэль посмотрел на него, в следующую секунду дал ему понять, что он не ослышался. Азиат действительно завидовал ему. Ему, с трудом стоящему на ногах и панически боящемуся смерти.       — Я здесь уже достаточно давно, чтобы быть в этом уверенным, — отрезал Ноэль после короткой паузы, и, судя по всему, он начал раздражаться. — Ты здесь уже почти месяц, и все это время он трясётся над тобой, словно над раненой собакой. Просит меня за тобой следить, чтобы не сорваться. Это просто безумно. Мило, — его пухлые губы вытягиваются в настоящем отвращении, но уже секунду спустя снова стали расслаблены. Очевидно, Ноэль прекрасно умел успокаиваться и держать себя в руках. Даже завидно. — Не подумай чего лишнего, это все из-за твоих волос.       — Эээ… Волос?       — Рыжий. Я слышал, что он любит рыжих, но они никогда не появлялись в этом доме, — он снова расслабился, его голос снова стал тихим и равномерным. — Поэтому ты для него как редкий зверь. Глупо было бы убивать или калечить тебя. Ты даже не представляешь, как тебе повезло.       Винсент не успел ничего ответить, поскольку шум в кухне сменился на звук приближающихся шагов, и Ноэль сразу отвернулся, давая понять, что их разговор окончен. И оставляя в абсолютной озадаченности.       — На самом деле, метод наказаний является самым недейственным в дрессировке животных, — вернувшись, Кондор будто бы продолжил несуществующий прежде диалог, — И наказывать щенка за то, что он налил лужу, в высшей степени глупо и бесполезно.       Удивительно, что по отношению к людям это правило работает наоборот. Разум все портит, — в руках у Кондора граненый стакан с полупрозрачной жидкостью, от которой пахнет какими-то травами, и, дождавшись пока Винсент сам на него посмотрит, он протягивает этот стакан рыжему. — Я могу влить в тебя это силой, при этом запачкав одежду и обременив Ноэля на дополнительную уборку, или же ты можешь выпить все сам.       Винсент косится на азиата, ища какой-то поддержки или подсказки, но наталкивается на абсолютное равнодушие. Вдох. Он берет стакан и принюхивается. Запах совершенно незнакомый, но это и не удивительно. Наверняка и это, что бы это ни было, сделано из «натуральных» ингредиентов. А их в своей жизни Винсент практически не встречал, имея дело лишь с синтетическими заменителями. В любом случае, запах был довольно-таки приятный, а стекло теплым. «Ладно, надеюсь, это не отрава.» Он неуверенно сделал глоток. Сладковато, как будто добавили какой-то сироп. И не хочется это признавать, но данный напиток был гораздо вкуснее, чем вино. И от него по телу медленно расползалось тепло, аккуратно, не так, как от алкоголя. Не чувствуя ничего плохого, Винсент с сомнением покосился на окружающих, и под их пристальными взглядами осушил стакан до дна.       — Хороший мальчик, — улыбнулся ему Кондор, и Винсент поморщился от этих слов, моментально вспоминая, как Ноэль назвал его зверушкой, но высказывать ничего не стал.       — Так вот. Именно потому, что люди любят делать все вопреки, им проще всего объяснить что-либо именно с помощью наказания. Вранье — это однозначно то, за что следует наказать.       — Вы хотите меня выпороть? — чувствуя, что хозяин дома снова находится в том состоянии, когда не прочь поболтать, сразу решил расставить все на свои места Винсент.       — О. Только если ты попросишь, — Кондор как-то очень уж нехорошо улыбнулся, отчего вдоль позвоночника рыжего пробежали мурашки. — Я заметил, что ты плохо переносишь физическую боль. Поэтому сегодня твоим наказанием станет полное отсутствие контакта.       Конечно, Кондору казалось, что он все объяснил, но Винсент не понял ни слова. Единственное, что он сумел распознать — так это то, что его никто не собирается бить. Кажется. Впрочем, если это действительно так, то это хорошо. Вот только неоднозначный взгляд мужчины все равно не давал расслабиться. «Что ты задумал?»       Сладкий привкус на губах не дает покоя, и Винсент невольно проводит по ним языком. Почему-то все вокруг начинают двигаться и говорить как-то неторопливо. Он видит, как Кондор делает какой-то жест, и Ноэль начинает убирать со стола. Винсент совершенно точно видит это, но почему-то сосредоточиться не может. Он плавно переводит взгляд на азиата, невольно следя за его движениями. Совершенно обычными. Брюнет собирает посуду и относит ее на кухню, а затем, видимо, моет. Шум воды. Да, раз есть шум воды, то он моет посуду. «Хочу посмотреть», — мысль появляется в его голове словно чужая. Винсент хмурится, ему кажется, что отчего-то изображение перед глазами плывет. Он трясет головой, и все возвращается в норму.       — Идем, — горячий шепот возникает рядом с его плечом, и тело рыжего тут же прошибает волна пота. — Я знаю, где лучше видно.       Голос Кондора не воспринимается им как голос Кондора. Он не видит его — мужчина находится за спиной — и, кроме дыхания, не чувствует. И поэтому, видимо, не боится. Наоборот, делает шаг и идет в указанном направлении, следуя коротким инструкциям, которые, кажется, сами собой возникают около его левого уха. Кажется, отопление в доме работает слишком сильно — Винсенту становится как-то очень жарко. Они проходят мимо кухни, в гостиную, и Кондор ведет его к камину, перед которым стоит мягкий диван. Правда, Винсент не обращает внимание на мягкость дивана. Как не обращает внимания на то, что куда-то исчезают собственные руки. Он пытается ими пошевелить и понимает, что запястья что-то удерживает за спиной. Но это почему-то не пугает. «Странно». В мыслях сплошная вата. Мягкая и пушистая. А сквозь арку в кухне видно, как, закатав рукава, Ноэль крутит в руках бокал, насухо вытирая его тряпкой. Такие легкие движения, но Винсент отчего-то не может оторвать взгляд. Как завороженный он следит за руками азиата, за тем, как его пальцы касаются прозрачного стекла, как ласкают его. Рыжему непременно кажется, что ласкают. И у него перехватывает дыхание, а ладони начинают потеть.       — Что… Что вы мне дали? — тихо шепчет он, не узнавая свой голос.       Тонкий, едва различимый, и ужасно высокий. Этот голос гораздо больше подошел бы женственному азиату.       — Настойка тонизирующих трав в нужных пропорциях, — приторный голос Кондора отчего-то не вызывает ненависти. — Не думай об этом. Вообще ни о чем не думай.       Винсент кусает собственные губы. Он бы с радостью, но он не может не думать. Не представлять, как эти руки с длинными тонкими пальцами касаются его тела. Почему он об этом думает? Это ненормально. Он не хочет об этом думать. Но не может. Не может прогнать навязчивый образ прочь. Дыхание сбивается, и Винсент ощущает тяжесть внизу живота. Навязчивую, тягучую, нарастающую. Он невольно тянется, чтобы коснуться ноющего места, и снова удивляется тому, что не может пошевелить руками. Они завязаны за спиной. Туман в голове постепенно разрастается, и в какой-то момент Винсент понимает, что уже не может подняться. Ноги просто деревенеют, отказывают подчиняться. И не остается ничего, кроме как сидеть на диване и смотреть, как заканчивает с посудой Ноэль.       Вытерев руки о полотенце, Ноэль выходит из кухни. Все эти разговоры и семейный прием пищи действуют ему на нервы, и он поскорее хочет вернуться к привычным обязанностям. Но, судя по всему, об этом остается лишь мечтать. Он не успевает бросить взгляд на Винсента, как оказывается заключенным в объятия. Сильные руки Кондора смыкаются на талии азиата, и он невольно прижимается к нему.       — Этот мальчик, видимо, запал на тебя, — с будоражащей улыбкой говорит Кондор, поглаживая поясницу сквозь мягкую ткань. — Так что придется тебе на время стать моим оружием.       Его голос на редкость мягок, и Ноэль с замершим дыханием слушает его, вытягиваясь вверх и кладя руки на шею мужчины. Рядом с ним он кажется особенно маленьким, даже стоя на носочках едва касается макушкой подбородка. Это не очень удобно для того, чтобы обнимать, а виснуть черноглазый себе позволить не может.       — Он запал не на меня, а на образ, который нарисовал в своем сознании, — недовольно поправляет он Кондора. — Я сделаю все, что вы скажете, сэр.       Он прижимается к нему всем телом, чувствуя возбуждение мужчины. Прекрасно понимая, что это реакция не на него, а на тяжело пыхтящего на диване рыжего. Его шумное дыхание, то и дело срывающееся на полустоны, усиленно царапает сознание, но Ноэль старается не обращать внимание. Этот навык он отточил достаточно хорошо. К тому же, Кондор наклоняется к нему, даря грубый и страстный поцелуй, и теперь уже думать о всяких накачанных рыжих Ноэль совершенно не хочет.       Кондор покусывает его губы, грубо проникая в рот. У него совершенно свой, особый стиль поцелуев, которые едва ли можно назвать приятными. Слишком жесткие правила. Он не дает глотнуть воздуха, и вместе с тем до крови прикусывает кончик языка, но азиат не отстраняется. Прижимая его ближе к себе, Кондор забирается руками под одежду, ногтями проводя по спине Ноэля. Тот выгибается, из его горла вылетает сладкий стон, а руки невольно сжимают светлые волосы. Это не нравится Кондору. Он резко отстраняется, рывком отодвигая от себя азиата, наверняка оставляя на его боках синяки от слишком сильно сжатых пальцев. Взгляд мужчины становится жестче, и Ноэль поджимает губы. Его черные волосы падают на лицо, мешая, не давая заглянуть в глаза. Кондор собирает их назад, натягивая. Наслаждаясь видом того, как морщится Ноэль от боли. Видя в его темных глазах раскаяние, он сменяет гнев на милость и отпускает шелк волос.       — Не забывайся, крошка, — с легкой угрозой шепчет он, толкая Ноэля вперед.       Пролетев пол гостиной, он едва не врезается в кофейный столик перед диваном, но вовремя тормозит. Не оборачивается, внезапно встречаясь взглядом с зелеными глазами. Потемневшими, с огромными зрачками. Ноэль вздрагивает, невольно задерживая взгляд. Едва ли Винсент понимает, что творится. Он елозил по дивану, по его подбородку стекает слюна, а щеки прямо-таки пылают. Опустив взгляд, Ноэль видит внушительный бугор на штанах рыжего, и мысленно сочувствует ему. Где-то глубоко в душе, всего долю секунды.       Ведь в следующий момент ему не до этого. Ладони Кондора ложатся на его бедра, и Ноэль тут же изгибается, выставляя задницу и с шумом выдыхая. Он соскучился. Из-за появления рыжего ему доставалось слишком мало внимания, и теперь он сам едва не скулил практически как Винсент, с ужасом осознавая это. И выдохнул с облечением, когда почувствовал, как с него сняли штаны. Опустив голову, он сжал ладонями стол, расслабляясь. Кондор вошел в него медленно, настолько медленно, что у Ноэля закружилась голова. Он все же заскулил, чувствуя такое желанное заполнение себя. И легкую боль. После перерыва всегда было больно, он уже привык к этому, прекрасно понимая, что с габаритами Кондора не может быть по-другому. И его это устраивало более чем.       — Хааа…       Ладонь Кондора снова сомкнулась на его волосах, заставив запрокинуть голову. Ноэль поморщился, оказываясь практически нос к носу с связанным Винсентом. Его обдолбанный вид был совершенно не к месту, но Ноэль прекрасно понимал, почему Кондор имеет его именно в этой позе. Ведь, видя перед собой стонущего и изгибающегося Ноэля, рыжий буквально разрывается на части. Весь мокрый, его дергает и кроет, а на лице застыло выражение муки и мольбы. Ноэль кусает губы, чтобы как-то сдержать стоны, и это не укрывается от Кондора. Резкий толчок под другим углом вырывает из глотки азиата короткий вскрик, и больше он не смыкает губы. Оно того не стоит. Лучше сосредоточиться на собственных ощущениях, чем переживать о состоянии другого.       Кондор двигается резко и грубо, и Ноэль с трудом удерживается на ногах. Он срывает себе горло, то и дело дергаясь от глубоких царапин или укусов. Удивительно, как при этом он вообще доходит до пика, но кончает он гораздо раньше мужчины. Кондор как будто и не замечает судороги, пронесшейся по телу любовника, продолжая в заданном ритме. Ему требуется гораздо больше времени, чтобы удовлетвориться. Слишком пассивно себя ведет Ноэль, очевидно отвлекаясь на задыхающегося рыжего. И это одновременно и смешит и раздражает Кондора. Он отпускает длинные черные волосы, чтобы впиться ногтями в бедра, с силой натягивая на себя гибкое тело. Ноэль скулит, сжимаясь и морщась от боли. Он не жалеет его, в отличие от рыжего. Не дает даже упасть, без труда удерживая в заданном положении. До тех пор, пока, наконец, не кончает, выдыхая сквозь стиснутые зубы. Разодранная спина Ноэля в последний раз изгибается, и затем он расслабляется, когда Кондор выходит. Он придерживает его за бедра, чтобы азиат не рухнул прямо на пол, когда шум дыхания нарушает короткая просьба.       — П… Прошу…       Кондор удивленно поднимает глаза и видит замученное лицо скрючившегося в адском напряжении Винсента. И ему определенно нравится эта картинка. Выпрямившись, он намеренно неторопливо поправляет свои волосы. Длинные пряди прилипли к шее и частично к лицу, и он возвращает их обратно за спину. А затем застегивает свои штаны.       — У нашего врунишки снова прорезался голос? — интересуется он, подхватывая обессиленного Ноэля и садясь на диван, кладя азиата с противоположного края, бессознательно поглаживая желтоватую полоску кожи на голом животе.       — Прошу, — снова заскулил Винсент, с огромным трудом поворачиваясь и пододвигаясь вплотную к Кондору.       Его молящие глаза и пылающее лицо так и манили. Пересохшие губы не смыкались, пропуская хриплые звуки. Каждый вдох давался рыжему с огромным трудом. Все его тело ныло от напряжения, а в паху застыл адский комок боли. Малейшее движение было словно уколы тысячью игл. Никогда Винсент не чувствовал себя так хреново, даже когда находился на пороге смерти. Если бы он мог думать, то обязательно вспомнил бы слова Ноэля о том, что смерть не самое страшное. Сейчас, в абсолютном отчаянии, он уже практически готов был согласиться на смерть. Только бы облегчить собственное страдание. Пытаясь вывернуть руки, он стер запястья в кровь, даже не чувствуя этого.       — Пожалуйста! — задыхаясь, со слезами в голосе взмолился он, смотря на Кондора.       — Ну, раз уж ты так просишь… — повел плечом блондин, с легкой издевкой в голосе, а потом резко прищурился. — Но только если ты больше не будешь мне врать.       Винсент сквозь слезы отчаяния закивал, пряча голову в плечи. Сейчас он уже был готов на все. И когда ладонь Кондора опустилась к нему на брюки, он выгнулся дугой, двинув бедрами ему навстречу. Господи, какое же это было потрясающее ощущение! Винсент застонал, когда чужая ладонь обхватила его ноющий источник боли. Он закрыл глаза, теряясь в пространстве. Отклониться назад не давали руки, и он, к собственному ужасу, уткнулся лицом в шею Кондора. Запах мужчины, еще не успевший выветриться, очень странно действовал на сознание. Он был одновременно и противен, и приятен, и Винсент никак не мог определиться. Сейчас наверняка он знал лишь одно. Что он готов просто благословлять ладонь, сжимающую и совершающую неторопливые поступательные движения. Ему было нужно очень немного, но Кондор не давал разрядиться слишком быстро. Он мучал его, пережимая вены. Заставляя снова и снова дрожать от удовольствия и боли, изгибаться, есть собственные волосы, прилипающие к губам. А также пытаться спрятаться в чужой одежде, щекоча своим дыханием и стонами шею. Кондору несомненно это нравилось.       — Умница, Винсент. Хороший мальчик, — тихо шептал он ему бархатным голосом, и голос этот невольно отпечатывался глубоко в сознании. — А теперь можешь кончить. И стоило ему это произнести, стоило сделать определенное движение рукой, и Винсента тут же накрыло.       — Хаааааааааа!       Рыжего прорвало словно фонтан. Белесые капли разлетелись в разные стороны, пачкая все вокруг. Кондору даже пришлось отвернуться, чтобы сберечь лицо, а Винсента ничего не могло спасти. Всхлипывая и дергаясь, он достаточно долго не мог успокоиться даже после того, как напряжение исчезло. Все его тело продолжало словно бить током, несмотря на ужасную усталость. Он окончательно сполз, оказываясь на груди у Кондора. Мужчина наклонился, дотягиваясь до рук Винсента и развязывая их, не шибко довольно смотря на пропитанную кровью шелковую ленту.       Погладив по волосам, сначала рыжим, потом черным, Кондор уложил обоих парней на диван и поднялся с него. Все вокруг было заляпано пятнами, от стола и ковра под ним и до решетки от камина. Поморщившись, он перевел взгляд на тяжело дышавших парней. Вид у обоих был весьма вымотанный.       — Полчаса. И чтобы через час здесь не осталось и следа. И себя тоже почистите.       Голос мужчины прозвучал достаточно четко, чтобы затуманенные сознания Винсента и Ноэля услышали. Впрочем, если они и не услышали, то это их проблемы. Сходив на кухню и вымыв руки, Кондор отправился на второй этаж дома. В гостиной остался острый запах секса и два восстанавливающих дыхание тела. Винсент сквозь свои ресницы смотрел на лежавшего с закрытыми глазами Ноэля, на царапины и синяки, виднеющиеся из-под задранной одежды, и в его душе неясно шевелились какие-то странные ощущения. И только когда сердце перестало выпрыгивать из груди, он смог немножко перевести дыхание и разобраться в себе, неожиданно понимая, что он беспокоится.       «Беспокоюсь?»