Ignis Fatuus / Блуждающие Огни

      Большие бедствия влекут за собой большие перемены. Города, живущие каждый по своим законам, переставали функционировать как безопасные государства. Те, кто был достаточно обеспечен, чтобы пережить засуху, прятались и воздвигали вокруг себя стены повыше да пошире. Остальным приходилось выживать. Даже в тех краях, которых практически не коснулась аномальная жара или пожары, чувствовалось это расслоение между народом. К счастью, засуха не была бесконечной. Она стала отступать, когда по всем законам уже должен был опуститься на землю снег. Выживших и спасшихся поджидала голодная зима. Это понимали не все, радуясь долгожданной прохладе. У людей появилась последняя возможность подготовиться к зимовке. И для кого-то такой подготовкой была охота на других людей.       Впрочем, стычки были неизбежны. Безжалостные, кровавые. Со временем Рин перестал видеть кошмары и цепенеть от вида мертвых людей. Он научился неплохо владеть кинжалами, держаться верхом и уворачиваться от ударов. Новые умения и знания приходилось впитывать, как иссохший мох впитывает дождик. Жадно, быстро, равномерно распределяя в своем сознании и сохраняя. После сорока трёх дней Рин перестал считать, сколько раз феникс спасал его от смерти. Это тоже стало чем-то обыденным. Настолько, что подросток начал пользоваться своей защищённостью. Вести себя более уверенно и вызывающе, лезть туда, куда не следовало бы. Не слушаться, поступая по-своему. И ему все сходило с рук. Благодаря удаче, или же научившись определять переломный момент, но Рин ни разу не нарушил границы терпения феникса. Вовремя включая милашку и неженку, он превращал дымящийся вулкан в ощутимую, но все же не сжигающую все на своем пути бурю.       Эта игра затягивала покруче водоворота, наполняя каждый день и каждую ночь эмоциями и событиями. Их путь несколько раз менял направление. Несколько раз они на какое-то время задерживались, но потом как будто ветер менялся — и вот они снова в дороге. Звёзды над головою, ночи одна холоднее другой и бесконечные дежурства, так часто заканчивающиеся очередной проблемой из-за уснувшего или просто потерявшего бдительность Рина. Все же ночевать под открытым небом было с приходом поздней осени гораздо сложнее.       Но кроме Рина никто не жаловался. Морт начал отращивать себе густую шубу, став ещё темнее, хотя казалось, что уже некуда. То же самое можно сказать и про скверный характер. Феникс же наоборот. Он будто наслаждался каждым днём. Ему нравилось путешествовать, нравилось бесконечно наблюдать за Рином, нравилось учить его новому, нравилось разговаривать с ним, нравилось касаться. Он никогда прежде не чувствовал такой необъяснимо долгой зависимости от другого человека. Никогда не старался держать себя в руках и контролировать эмоции. Ему не надоедало находиться рядом, хотя порою Рина могло быть очень много. Более того, постоянно хотелось сделать что-то… Приятное. Понимая, что подросток не в восторге от бесконечных походов, феникс все чаще находил возможности переночевать под крышей. Долго думая, он решил, что на зиму отправится на границу к восточному государству. Там он знал сразу несколько вариантов, где можно было бы перезимовать. Это означало месяца два пути без особых остановок. Следовало пополнить запасы, приобрести более подходящие вещи и дать Рину выспаться на мягкой кровати, прежде чем так надолго отправится в путь.              — Подожди, ты хочешь пересечь границу и отправится к этим узкоглазым существам…? — удивлённо вскрикнул Рин, когда феникс ответил на вопрос о дальнейших планах.       — Маленький расист. Они такие же люди, между прочим, — поморщился феникс, со вздохом опускаясь на подушку и предвкушая отнюдь не приятный диалог.       Иногда он жалел о своей привычке отвечать на вопросы прямо. И это был как раз такой случай. Ожидаемо, конечно, ведь вражда и ненависть к соседям ещё до засухи прочно укреплялась в сознании простых людей. И это прекрасное создание, возмущённо вскочившее из постели и буравящее своими голубыми очами — он как раз из самых нетерпимым краев.       — Зачем? Это же мерзко! — кривился Рин, — Почему нельзя просто остановиться… Да хотя бы тут! — он плюхнулся на кровать, скрестив ноги и руки с таким видом, будто собрался устроить забастовку.       Глубокий вдох. Вспышки эмоций это непросто, хотя детская наивность и поверхностность даже умиляла.       — Хорошо. — спокойно поднявшись, феникс сел напротив бастующего и серьезно на него посмотрел, — Одна ночь в месте, подобном этому, обходится в сорок серебряников. Без еды и обслуживания, как ты понимаешь. Не так уж и много. Но ты предлагаешь остаться тут, на сколько? — он широко раскинул руки в стороны, окидывая взглядом комнату, — Тут? Где кроме скрипучей кровати и паутины по углам ничего и быть не может? Нет? Тогда что ты предлагаешь? Возможно, у тебя есть свое жилье или состояние, позволяющее его приобрести? Вместе с едой, одеждой, дровами и водой? Мы находимся практически на севере. Ещё пара недель, и тут выпадет снег. А что ты предлагаешь делать? Найти работу? Думаешь, после засухи так много желающих нанимать работников и платить им деньги? Нет, Рин. Это не так. Эта зима будет длинной и жестокой. И лучший способ пережить ее с минимальными потерями — это уехать.       Стараясь сохранять спокойный тон и не повышать голоса, феникс с некоторым огорчением наблюдал за все больше мрачнеющим Рином. Возразить или ответить ему было абсолютно нечем. Опустив плечи и едва не плача от немой обиды, Рин молча глядел в глаза, пытаясь с помощью хотя бы взгляда выразить все то, что вертелось у него в голове. Но получалось не очень.       — Пойду прогуляюсь… — в итоге произнес он, поднимаясь и направляясь к выходу, — Не переживай, буду осторожен. Как и всегда…              Небо затянулось плотными тучами, и воздух стал таким тяжёлым, каким он бывает лишь перед грозой. Неспешной, нагнетающей грозой. Духота и нехватка кислорода пагубно влияли на живых существ. Невозможно отвлечься, переключиться на что-то или просто перестать загонять себя мыслями все глубже и глубже в дебри своего сознания.       Вспышка и первый раскат грома застали его врасплох. Подскочив на месте, он смачно выругался и свернул в ближайшую таверну. Благо, там было достаточно безлюдно. Но стоило, как ему казалось, незаметно устроиться за самым уединенным столом, как рядом тут же материализовался сурового вида мужчина.       — Ты, случаем, не потерялся, малец? — даже не стараясь звучать дружелюбно, скривился он, — Это тебе не приют для нищих. Или делай заказ, или проваливай.       Это было весьма ожидаемо.       — Хорошо, — сквозь зубы процедил он, запуская руку в карман и пересчитывая остатки монет.       Мало. Едва ли хватит даже на травяной настой. Видимо, придется мокнуть под дождем или бежать быстрее обратно и делать вид, что ничего не было. И вот он уже готов был подняться, как рядом со столиком объявился ещё один неизвестный. Прихрамывая, он подошёл и опустился рядом с Рином.       — Прости, опоздал. Две порции мясной похлёбки и бутыль вина. — уверенно произнес он, кивком головы выпроваживая официанта.       Тяжело вздыхая, незнакомец принялся протирать очки, даже не смотря на Рина. Обознался? Или это намеренная попытка подобраться поближе? Судя по дорогому кожаному пальто, мужчина не был простым разбойником. Однако, он не спешил нарушать молчание. Ровно как Рин не собирался уходить, нахохлившимся воробьем сжавшись в спинку стула.       Заговорил таинственный спаситель, лишь когда принесли еду.       — Я угощаю, — наконец поднял свой взгляд добродетель, — И надеюсь, что ты выслушаешь меня, пока наслаждаешься похлёбкой. Она здесь действительно достойная.       Рин прищурился. Еда в обмен на разговор. В принципе, не такой уж плохой вариант, подвоха не чувствуется. В отличие от голода.       — Я знаю, — на всякий случай уверенно соврал он, подвигая тарелку и вытирая деревянную ложку о салфетку.       Дурацкая привычка, появившаяся у него после красочного рассказа феникса о том, как трепетно относятся к чистоте и гигиене в северных регионах. Настолько отпечаталось это в сознании, что теперь Рин даже не замечал, как машинально протирает приборы. Зато это действие не осталось незамеченным у собеседника. В его взгляде промелькнуло что-то, то ли уверенность, то ли облегчение.       — Узнаю этот жест. Значит, это действительно ты… — несколько взволнованным голосом начал он.       — Мы незнакомы, — поморщился Рин.       — Нет, конечно же, мы незнакомы. Ведь я прожил в этих краях всю свою жизнь, а ты, должно быть, родом с юго-восточной границы. Светлые волосы и бледная кожа в таком сочетании встречаются именно там.       — Возможно, — ещё более скривился Рин, совсем не радующийся подобным темам для обсуждения.       — Не подумай ничего плохого. Я знаю это лишь потому, что много путешествую по зову долга… — мужчина отогнул ворот своего пальто и украдкой продемонстрировал золотой значок.       Вот теперь Рин почувствовал себя не в своей тарелке. Он никогда не думал, что однажды с ним заговорит кто-то из дворян. Ещё и член управляющей семьи. Он точно не помнил, какой, ведь никаких школ или уроков истории никогда не было доступно простому народу, но никто больше не имел чести носить золотые символы.       — Тшшш, надеюсь, ты не выдашь меня, парень, — он поправил воротник, пряча значок и таинственно оглядываясь, — Перейду сразу к сути. Уже около года мои люди выслеживают одного очень опасного преступника. Он торгует информацией с восточным государством и является заказным вором. Кроме того, у нас есть сведения, что именно он поджёг несколько деревень, находящихся в непосредственной близости к границе, дабы беспрепятственно и без свидетелей пересекать ее в удобное время. Этот ублюдок постоянно умудряется скрываться. Последний раз его видели на тракте, ведущем вдоль леса. Сейчас он перемещается в компании с мальчиком, светловолосым и бледноликим. Видимо, захватил его в одной из сожженных им же деревень.       — Да не поджигал он ничего, — не выдержал Рин, на эмоциях взмахивая руками и расплескивая бульон, — Черт. Я не хотел.       — Конечно, ты не хотел. Никто не захотел бы оказаться на твоём месте, — истолковав по-своему, вернулся на свою волну дворянин, — У этого человека прекрасно получается манипулировать. Подумай. Разве он никогда не обрывал безжалостно чью-то жизнь? Точно ли ты можешь утверждать, что поджоги — не его рук дело?       — Зачем ему это? — уже не так уверенно уточнил Рин, ощущая, как робко разгорается огонь сомнения внутри.       Чувствуя это, собеседник распрямил спину, смотря теперь прямо и пронзительно.       — Думаю, в глубине души ты сам все прекрасно знаешь.       Повисло молчание. Рин отрешённо смотрел в пустоту, прогоняя в мыслях последние месяцы. С трудом добираясь до самой первой встречи, до того удушающего дня, когда он решил обокрасть случайного путника. Сейчас это всё казалось таким далёким, что потребовалось время, чтобы вспомнить. Ту жестокость и непреклонность, с которой феникс принимал решения. И ведь Рин очнулся не сразу. Хватило бы этого времени, чтобы устроить поджёг? Мог ли феникс оставить его лежать в пыли и вернуться, чтобы наверняка обрезать все варианты? Чтобы не оставить выбора, кроме как следовать за ним. Стать его игрушкой?       Рин побледнел.       Кадр за кадром, все его воспоминания будто попали под кислотный дождь, растворяющий позитивные моменты и оставляя лишь обуглившийся костяк из боли, ненависти и страданий.       — Вижу, ты и так все понял, — незнакомец осторожно коснулся ладонью плеча Рина, возвращая его в реальность.       — Не трогай меня! — отшатнулся в сторону подросток, не в состоянии контролировать эмоции.       — Тише, тише. Я не хочу тебе зла.       — Чего же ты тогда хочешь?       — Твоей помощи.       Рин замер, удивлённо вытаращив глаза. Кажется, он потерял нить разговора.       — Помоги мне. И я обещаю, этот ублюдок получит по заслугам сполна. Даю тебе честное королевское слово! Кроме того, за помощь в этом деле, я гарантирую тебе место в моей гвардии специального назначения. Работа весьма престижна для юноши, не имеющего ни родственников, ни денег.       Почему-то казалось, что свое слово этот человек обязательно сдержит. То ли из-за налета мудрости во взгляде, то ли из-за детских впечатлений о рассказах про благородство знати. В любом случае Рин даже не поколебался. На эмоциях, он готов был согласиться на что угодно. Лишь бы избавиться от этой зависимости и беспомощности. Лишь бы стереть из памяти этого лживого убийцу.              Небо содрогнулось, покрываясь трещинами молний. А затем не выдерживая и разбиваясь на миллиард ледяных осколков, холодными каплями устремившихся вниз. Дождь с силой ударил по земле, тут же прогоняя всех, кто ещё не успел спрятаться в укрытии. Рин почти успел дойти до их временного жилья, но все-таки попал под эту остужающую лавину. Вот только в его голове творился такой ад, что он этого даже не заметил. Он брел вперёд, сжимая кулаки и слыша лишь, как бешено колотится сердце внутри. Следовало, конечно, успокоиться. Остудить голову, хорошенько прогнать в мыслях диалог ещё раз, подумать. И уже тогда делать выводы и решать что-либо. Но вместо этого он просто замер на пару мгновений перед дверью. Чтобы попытаться как-то нацепить на себя маску спокойствия. Но это было бессмысленно. Абсолютно бессмысленно. Рин никогда не умел что-то скрывать и притворяться. Все эмоции моментально вырывались наружу.       Значит, нужно просто покончить с этим всем. Решительно и безапелляционно.       Раскаты грома отчётливо слышатся внутри, подталкивая ещё сильнее. Даже небо гневается. Назад пути уже нет.       Во всей этой тревожности, во всем окружающем давлении и враждебности, видеть, как спокойно сидит перед камином феникс, расслабленно читающий какую-то книгу, было по меньшей мере странно. Дыхание перехватило, Рин споткнулся о треснувшую реальность. Этот человек не был похож на безумного убийцу. Он будто окружил себя аурой умиротворения, и невольно хотелось поддаться этому уюту и теплу.       Вспышка, и почти догнавший ее раскат грома над самой головой. Рин дернулся, отвлекаясь, а когда снова взглянул на феникса, то поймал на себе его взгляд.       — Что случилось? Кто-то обидел тебя?       Его голос звучал негромко, но он словно звучал в голове. На лице феникса проявилась ревность и тревога. Он готов был в любой момент вскочить со своего места и перерезать глотку любому, кто сделал что-то не так. Безжалостно. Называя это заботой. И не сомневаясь ни на мгновение, что он в этом своем правосудии будет прав. Рин понял это сейчас и тут же будто прозрел.       — Да. — выдохнул он, закрыв глаза и собравшись с силами, — Ты.       Ещё один раскат грома. На этот раз уже более далёкий и не имеющий более никакой власти. Феникс наклонил голову набок, непонимающе поднимая одну бровь. Он видел, что душа Рина плотно окутана демонами, но и представить себе их природу не мог. Поэтому он отложил книгу и бесшумно подошёл к напрягшемуся подростку. Остановившись перед ним, он опустился на корточки, совершенно серьезный и искренне пытающийся понять.       — Прости меня, Рин. Меньше всего на свете мне хотелось бы тебя обидеть.       Это было слишком. Видеть прямо напротив эти бездонные янтарные глаза, честные. Честные. Рин поджал губы. Где-то в душе он хотел, чтобы все это оказалось неправдой. Возможно, если он сейчас спросит, то фениксу удастся его разубедить.       — Это правда, что ты поджёг мой дом? — дрожащим голосом произнес он, затаив дыхание.       Феникс смотрел на него не моргая. Не шевеля ни единой мышцей на лице. Он не удивился, не разозлился этому вопросу. Он не стал возмущаться и спрашивать, почему Рин внезапно так решил.       — Да. Это был я.       Прогремел ответ, сливаясь с вспышкой молнии и оставаясь огненным пятном в сознании. Рина будто ударило током. Он отшатнулся, в ужасе смотря на того, у кого ещё мгновение назад хотелось оказаться на груди, прячась от бушующей грозы.       — З… За что…?       — Уничтожение локальных вспышек болезни – необходимая мера для предотвращения эпидемии. Ты и сам знаешь, что большинство жителей были больны и обречены на смерть.       — Но не все! Откуда ты можешь это знать?! — сорвавшись на крик, Рин затряс головой, не желая выслушивать оправдания, — Кто дал тебе право решать, кому жить, а кому умереть? Как ты все это время… Зачем, почему ты не сжёг и меня?       Видеть, как содрогается от беззвучных рыданий самое дорогое существо, было мучительно. Внутри как будто плеснули кислоты, и теперь все обугливалось и кипело. Феникс не понимал этого, не мог даже подобрать слов, чтобы описать свое состояние. Ошеломлённый этой болью, он максимально глубоко в себе не топил. Удерживал, чтобы, не дай бог, не рассыпать свое спокойствие. Чтобы не позволить себе взорваться, отдать волю эмоциям. Феникс сжался, мысленно отсчитывая вдохи и выдохи, концентрируясь на них.       — Ты. Понравился мне, — сдержанно ответил он, — Ты стал дорог мне, Рин.       Слова прозвучали неуверенно, будто он сам себе боялся в этом признаться. И тем более сейчас, когда Рин лишь нервно рассмеялся, мотая головой.       — Нет. Нет, нет, нет. Не надо оправдываться тем, что я тебе нравлюсь. Ты просто безумный психопат, не способный испытывать эмоции. О каких чувствах ты говоришь? Никогда, никогда ты не сможешь действительно быть счастливым с кем-то. Никогда!       Феникс молча слушал его, едва заметно поджимая губы. Голос Рина то срывался на истеричный крик, то пропадал настолько, что невозможно было разобрать и слова за шумом дождя. И вместе со всем этим потоком оскорблений феникс чувствовал, как теряет Рина навсегда. Он смотрел на него совсем другими глазами. Так смотрят на обезумевших зверей, когда те мечутся и нападают на все, что видят. Так смотрят на то, что всегда будет чужим и неприятным. Невыносимым. Мерзким. И ладно бы все слова, они так просто таят в воздухе и исчезают, но взгляд. Он остаётся. Он пробирается сквозь, в самую глубину, в самое сердце. И оно сжимается, будто в сжавшихся тисках.       Нет, конечно, это было вполне очевидно. В конце концов, он всегда знал, что Рин не останется с ним добровольно. На что он надеялся? Зачем позволил себе культивировать эту слабость, пустить корни. Он знал, что все кончится так. Он знал, но… Предпочитал делать вид, что верит. Верит.       Во что?       — Господи, я такой дурак, ещё надеялся на что-то… — окончательно загнавший себя на пик эмоций, внезапно будто нажал на паузу Рин, — Выходит, он говорил правду во всем. Ты и правда конченый ублюдок.       Окончательно убедив себя в чужих словах, Рин решительно выхватывает спрятанный за поясом нож и со всей дури ударяет им по замершему фениксу. Острие без особых проблем проскальзывает прямо между ребер, тут же застревая в них. Резкая боль и кашель согнули феникса пополам, роняя с колен на пятую точку. Соленый вкус крови тут же расплылся по губам, стало тяжело дышать, при малейшем движении нож сильнее травмировал лёгкое.       — Я же учил тебя… Целиться ниже и правее… — прохрипел феникс, сплевывая кровь.       — Это неважно. — на удивление спокойно отозвался Рин.       Он стоял прямо перед ним, но его лицо будто мерцало, постепенно утрачивая резкость. По всему телу будто провели раскалённым прутом. Феникс попытался встать, чувствуя, как теряет ориентацию в пространстве.       — Ты не разбираешься в ядах… Кто тебе… — ошпаренные мысли в голове моментально нашли разгадку, и феникс выругался, хватаясь за стену, — Доверчивый дурак…       Сжав кулак, он ударил ею о стену, зажмурившись и проклиная себя из-за осознания собственного бессилия. Дом наверняка был уже окружён, и незаметно проскользнуть не выйдет никак.       — Ты сделал огромную ошибку, Рин… — с силой удерживая сознание, прошептал феникс.       — Нет. Это ты сделал ошибку. Надо было меня сжечь.       Феникс сглотнул. Он совершенно не чувствовал ноги и область груди. Не мог даже с уверенностью сказать, получается ли у него дышать. Времени оставалось совсем немного.       — Ты прав. Прости…       Собрав всю свою волю, он оттолкнулся от стены, практически вслепую хватая Рина за горло. Совершенно не замечая, как они рухнули на пол, как Рин принялся вырываться и пытаться кричать, вместо этого лишь хрипя и расцарапывая руки феникса. Он не чувствовал этого. Лишь попытки дышать, лишь пережатые вены. Лишь искаженное лицо, отдельными кадрами вспыхивающие перед глазами и навсегда отпечатывающееся глубоко внутри.       Мгновения борьбы, длящиеся целую вечность.       Пока Рин не застыл в своей ненависти и отвращении навсегда.       — Прости… Я так и не смог тебя защитить… — глотая соленые капли и списывая их на кровь, рухнул рядом феникс, уже даже не пытаясь открыть глаза, — Прощай, соловей… Надеюсь, мы никогда не увидимся вновь.       Самое время закрыть глаза и больше не просыпаться, но вместо этого феникс чувствует что его хватают под руки и ставят. Какой-то гул, видимо, являющийся чужими голосами. Не дающими ни секунды на скорбь и горе. Кажется, он почувствовал укол, и после этого реальность стала неторопливо возвращаться. Не спрашивая его на то согласие, вынуждая остаться и прийти в себя.       — Наконец-то! Оставьте нас!       Какая-то суета, расходящиеся силуэты. Феникс морщится, понимая, что перед ним кто-то стоит, и стараясь сфокусировать взгляд.       — Попасть на аудиенцию с тобой было крайне непросто… — явно довольный голос с хрипотцой, очевидно, принадлежал немолодому мужчине, — Но теперь, когда я вижу, что это действительно ты, позволь перейти сразу к сути. У меня мало времени, прежде чем ты окончательно придешь в себя. Эта зима будет долгой, как ты понимаешь. А значит — настало время перемен. Если оставаться разрозненно, то до весны не доживет и половина. Единственный шанс спастись это объединить силы. У нас есть новейшие разработки, которые помогут укрепить города и обеспечить простых людей работой и пищей….       — Каким дьяволом это имеет отношение ко мне… — как только феникс почувствовал, что может говорить, тут же перебил этот сомнительный монолог он.       Последовала небольшая пауза. Силуэт переместился ближе.       — Мне не хватает голосов. Видишь ли, далеко не все понимают все выгоды от сотрудничества. И тут поможет только хороший пример. Вот если бы на моей стороне был кто-то из рода такого же древнего, как мой… — голос стал тише и изменился в интонации, — Был один такой. Как жаль, что все они сгорели уже больше десяти лет назад. И меня никогда не интересовали слухи, но сейчас, видя тебя. Даже в этой замызганной одежде, при недостаточном освещении, я узнаю в тебе твоего отца. Ты единственный выживший Кондор. И тебе придется мне помочь…